Батяня Сталин
Посвящается Л.А.М.
Встретил в День независимости Израиля на улице знакомого, который будучи нетрезвым сказал мне: «Вот выпил за здоровье товарища Сталина, как его не хватает в Израиле, а?!». Я сказал ему, что не думаю так. «Здесь всего хватает». «Ну, а Лазарь Моисеевича, может тоже, скажете, хватает?!». Лазарь Моисеевич, это скажу тем, кто не знает или позабыл, товарищ Каганович, соратник Сталина, даже сокол его. «Хватает здесь и Лазарь Моисеичей тоже», ответил я ему. «Ну, не знаю, чем тебе и угодить с вождями, может все-таки Иосиф Висарионыча, батяню, комбата нашего, призовем, а, сделайте милость», попросил знакомый. Еле простился я с ним, кляня себя за мягкотелость и преступную уступчивость. Не взял батяню Сталина и его сокола Лазарь Моисеевича в Израиль, отбился от них.
Не писал бы ничего о Сталине, если бы не история о высылке евреев, которая намечалась в 53 году. Одни, совершенно честные люди, говорят, что высылки не было, так как никаких документов не осталось. Нет документов. А другие очень опытные и знающие люди говорят, что вагоны были подогнаны в Ленинград и Москву, и в милиции ждали только приказа. Списки были составлены, причем не только на евреев, но и на полуевреев. В обкомах и райкомах тоже все было готово к акциям простого народа против врачей отравителей и так далее. Было готово и письмо знаменитых евреев, в котором они просили тов. Стлаина защитить евреев от справедливого русского гнева. Не будем говорить о том, кто подписал это письмо, а кто не подписал.
Здесь о другом
В это трудно поверить, но это правда. На 36 году Советской власти готовилась акция в духе нацистской Германии. Недаром, недаром министр пропаганды Гилера Йозеф Геббельс говаривал: "Советский диктатор из наших...". Его партийный коллега Иоахим фон Риббентроп добавлял: "Я чувствовал себя в Кремле, словно среди старых партийных товарищей".
Семитов лупили той зимой в трамваях и магазинах, оскорбляли в очередях, плевали в их сторону на советских улицах, готовили наволочки для добра, которое отнимут у соседей.
Потом в один час все изменилось. Иосиф Висарионович Сталин скончался на своей даче. Никто к нему не подходил сутки. Он страдал от инсульта. Некому было воды подать, так как без спроса к нему было нельзя войти. Или его убили соратники по партии. Не знаю. Не в этом дело.
Один человек мне рассказал, что в это время (5 марта 1953 года) был в лагере под Воркутой. На улице было градусов 38 мороза. Его не покидало чувство счастья, неизвестно откуда появившееся в этом чудовищном месте. «Что вы все время улыбаетесь?» - спрашивал его сосед по нарам, интеллигентный человек, который пайку хлеба съедал по крошкам, растягивая вечернее счастье, «Не знаю, гул какой-то идет необъяснимый, радостный», сказал мой знакомый. «Вы с этим поосторожнее, с гулом, а то еще кто тоже услышит, худо будет», сказал ему сосед. «Да, надо быть осторожней», - отозвался мой знакомый.
Назавтра объявили, что умер Сталин. Майор, произнесший эти слова, был зол и небрит. Рыдания душили его.
И вот, мой знакомый сказал мне, что никогда в жизни не был так счастлив, как в тот день. Даже когда его выпустили на свободу, даже когда он влюбился в будущую жену, даже когда рождались его дети, никогда.
«Грешно рассказывать об этом, так как связано все-таки со смертью живого человека, но это правда, я был совершенно счастлив, ничего с этим нельзя поделать», сказал он.
А и не надо ничего делать, пусть будет как есть.
Встретил в День независимости Израиля на улице знакомого, который будучи нетрезвым сказал мне: «Вот выпил за здоровье товарища Сталина, как его не хватает в Израиле, а?!». Я сказал ему, что не думаю так. «Здесь всего хватает». «Ну, а Лазарь Моисеевича, может тоже, скажете, хватает?!». Лазарь Моисеевич, это скажу тем, кто не знает или позабыл, товарищ Каганович, соратник Сталина, даже сокол его. «Хватает здесь и Лазарь Моисеичей тоже», ответил я ему. «Ну, не знаю, чем тебе и угодить с вождями, может все-таки Иосиф Висарионыча, батяню, комбата нашего, призовем, а, сделайте милость», попросил знакомый. Еле простился я с ним, кляня себя за мягкотелость и преступную уступчивость. Не взял батяню Сталина и его сокола Лазарь Моисеевича в Израиль, отбился от них.
Не писал бы ничего о Сталине, если бы не история о высылке евреев, которая намечалась в 53 году. Одни, совершенно честные люди, говорят, что высылки не было, так как никаких документов не осталось. Нет документов. А другие очень опытные и знающие люди говорят, что вагоны были подогнаны в Ленинград и Москву, и в милиции ждали только приказа. Списки были составлены, причем не только на евреев, но и на полуевреев. В обкомах и райкомах тоже все было готово к акциям простого народа против врачей отравителей и так далее. Было готово и письмо знаменитых евреев, в котором они просили тов. Стлаина защитить евреев от справедливого русского гнева. Не будем говорить о том, кто подписал это письмо, а кто не подписал.
Здесь о другом
В это трудно поверить, но это правда. На 36 году Советской власти готовилась акция в духе нацистской Германии. Недаром, недаром министр пропаганды Гилера Йозеф Геббельс говаривал: "Советский диктатор из наших...". Его партийный коллега Иоахим фон Риббентроп добавлял: "Я чувствовал себя в Кремле, словно среди старых партийных товарищей".
Семитов лупили той зимой в трамваях и магазинах, оскорбляли в очередях, плевали в их сторону на советских улицах, готовили наволочки для добра, которое отнимут у соседей.
Потом в один час все изменилось. Иосиф Висарионович Сталин скончался на своей даче. Никто к нему не подходил сутки. Он страдал от инсульта. Некому было воды подать, так как без спроса к нему было нельзя войти. Или его убили соратники по партии. Не знаю. Не в этом дело.
Один человек мне рассказал, что в это время (5 марта 1953 года) был в лагере под Воркутой. На улице было градусов 38 мороза. Его не покидало чувство счастья, неизвестно откуда появившееся в этом чудовищном месте. «Что вы все время улыбаетесь?» - спрашивал его сосед по нарам, интеллигентный человек, который пайку хлеба съедал по крошкам, растягивая вечернее счастье, «Не знаю, гул какой-то идет необъяснимый, радостный», сказал мой знакомый. «Вы с этим поосторожнее, с гулом, а то еще кто тоже услышит, худо будет», сказал ему сосед. «Да, надо быть осторожней», - отозвался мой знакомый.
Назавтра объявили, что умер Сталин. Майор, произнесший эти слова, был зол и небрит. Рыдания душили его.
И вот, мой знакомый сказал мне, что никогда в жизни не был так счастлив, как в тот день. Даже когда его выпустили на свободу, даже когда он влюбился в будущую жену, даже когда рождались его дети, никогда.
«Грешно рассказывать об этом, так как связано все-таки со смертью живого человека, но это правда, я был совершенно счастлив, ничего с этим нельзя поделать», сказал он.
А и не надо ничего делать, пусть будет как есть.
