Есть с кем говорить
В программе семинара были лекции и дискуссии о современном положении дел. В семинаре приняли участие приглашенные лекторы: с израильской стороны — профессор философии и политический активист Йоси Йона и доктор Юваль Бен-Зиман, специалист по разрешению конфликтных ситуаций, редактор текста приложений к Женевским соглашениям; с палестинской стороны — Саман Хури, в прошлом генеральный директор Форума за мир и демократию.
В ходе семинара обсуждались такие вопросы, как текущая политическая ситуация, влияние недавней войны в Газе на состояние израильского и палестинского гражданского общества, преобладающие настроения в палестинском и израильском обществах, роль молодежи в жизни современного общества и, наконец — куда двигаться дальше, приняв настоящее положение вещей за исходную точку.
Лекторы с израильской стороны были просто блестящие, в то время как Саман Хури оставил двойственное впечатление: человек умный, несомненно одаренный и наделенный ясным умом, он периодически делал заявления, заставлявшие усомниться в его искренности и, очевидно, направленные на манипулирование аудиторией. Мне он напомнил преподавателей научного коммунизма в советских ВУЗах. В то же время ощущались его стремление к мирному разрешению конфликта и ненависть к Хамасу, о которой он прямо говорил.
Однако главным было, пожалуй, не лекции и даже не их обсуждение, а тот факт, что в по ходу дела разрушились многие стереотипы и возникло взаимное доверие.
Очень важным оказалось присутствие "взрослого" участника семинара — журналистки Хагит Клайман, в прошлом корресподента Ynet в Англии и в Турции. Ее обширный опыт и знания, мужской аналитический ум с одной стороны и женское интуитивное понимание ситуации с другой, позволяли ей не раз возвращать участников дискуссий "с небес на землю".
Естественно, каждая сторона живет в рамкой своего нарратива — то есть своего, вполне складного и самодостаточного рассказа, который описывает прошлое, и объясняет и легитимизирует настоящее. Каждая сторона считает себя жертвой конфликта, каждая в той или иной степени является жертвой — или хотя бы обьектом — манипуляций.
Первым сюрпризом для нашей стороны был состав палестинской делегации. Практически все ожидали увидеть преимущественно мужскую группу, с одной-двумя тихими девушками, добавленными для приличия. Но мальчиков и девочек оказалось примерно поровну, причем девочки проявляли себя куда активней, чем мальчики, а если кто тихо сидел в углу и улыбался, то это палестинской юноша, который, говорят, весьма слабо понимал и иврит, и английский.
Мы прилетели в четверг во второй половине дня, первая формальная встреча состоялась уже вечером, а в пятницу лед начал таять. Мой знакомый, уроженец Израиля, давно и активно вносящий свою лепту в попытку приблизить нормализацию отношений между двумя народами, предостерег меня: "Я бывал на множестве подобных встреч, и некоторые завершались полной неудачей: палестинцы говорили "Возвращайтесь в вашу Польшу, тогда и поговорим", и на этом все заканчивалось". Мой единственный до этой поры разговор с палестинцем с территорий состоялся тоже благодаря этому знакомому. Моим собеседником был человек лет 50 из Хеврона, в молодости отсидевший года три в наших тюрьмах за террористическую деятельность, а теперь по мере сил стремящемуся к достижению мира в наших краях. Наш тогдашний разговор был краток и драматичен: "Я устал от войны, мы должны прийти к соглашению" — что-то в этом духе сказал он тогда.
Но тут все было иначе — молодые ребята, еще студенты или уже профессионалы, готовые говорить и слушать другую сторону — без излишнего драматизма. Предвзяты ли они? С нашей точки зрения — несомненно. Так же, как и мы — в их глазах.
Практически все молодые палестинцы были адекватны и самостоятельны в своих суждениях; правда, две юные девицы, вероятно, оказались наиболее подвержены индоктринации. Одна, миловидная студентка с мягкими чертами лица и плавными движениями (было видно, что она любит танцевать), представилась так: "Я живу в Рамалле, но я из Ашкелона"; представления о политике, как выяснилось в дальнейшем, были у нее весьма приблизительные. Ее бойкая подружка с горящими темными глазами сообщила на превосходном американском английском: "Я — беженка! Я жила в Колумбии, я жила в США, а сейчас в Рамалле". Она как раз была напичкана информацией и держалась очень уверенно. Обе не выглядели несчастными. Но в целом публика была настроена трезво-критически и с интересом выслушивала аргументы противоположной стороны.
Когда разгорались страсти, присутствие лекторов и модераторов спасало положение. Так, журналистка Хагит Клайман не раз напоминала: "Прошлое изменить нельзя. Мы должны начинать с того места, где мы стоим сегодня, в этом суть Женевской инициативы". В другой горячий момент доктор Юваль Бен-Зиман предложил участникам семинара поменяться ролями и палестинцам от первого лица объяснить, почему израильтяне считают себя жертвой конфликта, а нам, соответственно, наоборот. Оказалось, что обе стороны отлично понимают друг друга; пар был выпущен.
Автор этих заметок также внес свои 5 центов, обратившись к кузенам со следующим заявлением: "Я эмигрант, в некотором смысле — тоже беженец. Я родился в Ленинграде, в одном из красивейших и культурнейших городов мира, рос в доме, где на стенах висели голландские картины, и где более ста лет жила моя семья, давшая несколько поколений известных врачей и адвокатов. Все это я оставил ради будущего и сегодня не требую ключи от моего старого дома. И еще. Национальная идея — это здорово. Но не увлекайтесь ей слишком сильно: есть циничные люди, которые постараются вами манипулировать. Не убивайте и не дайте себя убить".
В общем братание шло по нарастающей, мы беспрерывно снимали "селфи" группы и по вечерам вместе сидели на веранде.
Профессор Йоси Йона, для которого философия — не абстрактная наука, но инструмент познания окружающего общества и возможного исправления его, предупредил: "Мы — в меньшинстве. Очень скоро мы вернемся в наши общества, где большинство думает совсем иначе. Будьте к этому готовы". Примерно то же сказал и Саман Хури. Но и без их слов мы все отлично понимали. И, думаю, осознание того, что сегодня мы ближе друг к другу, чем к нашему обычному окружению, и что мира в обозримом будущем не предвидится, сближало нас еще больше. Апофеозом семинара стала сцена в аэропорту Гераклиона: в ожидании вылета молодежь пела песни на английском, арабском и иврите "Мир придет", а вокруг стояли пассажиры нашего запаздывающего чартера, снимали на смартфоны и аплодировали.
Серьезный текст о взглядах на ситуацию участников семинара находится в работе. Пока что — личное заключение. Каким был итог семинара? Ведь в итоге мы ничего не решаем, и едва ли сможем всерьез повлиять на развитие событий. Главное, пожалуй, в том, что и нам, и палестинцам выпала возможность встретиться с людьми "с той стороны" и убедиться, что это — точно такие же люди, которые разделяют те же самые взгляды, имеют те же ценности. Что до автора этих заметок, то мне, после лета национальной истерии и ненависти, было очень важно узнать, что и в Израиле все еще есть с кем говорить.
Мнение авторов публикаций может не совпадать с мнением редакции сайта
