Первый раз мы побывали в Израиле в 2000 году. От того приезда лучше всего запомнились (не считая Стены и встреч с родственниками) папа римский, Гамла и поездка в Хеврон.

Папу римского, который решил посетить Израиль одновременно с нами, мы не видели (да и не собирались видеть), но все время натыкались либо на его следы, либо на приготовления к его приезду. Не то чтобы это испортило поездку, но лучше б запомнилось что-нибудь другое.

Гамла потрясла впечатлением глубины на грани бесконечности, с которым даже впечатление от недавно виденного Большого Каньона не могло соперничать.

По Хеврону нас водил Ари, интернетовский знакомый из Кирьят-Арбы. Он подобрал нас на заправочной станции, где мы вышли из автобуса, довез до Хеврона на своей машине и повел по улицам, рассказывая о городе. В какой-то момент смущенно попросил меня не идти позади него — напрягает, годами выработанная привычка. Проходя мимо стоящего (на остановке автобуса?) молодого ортодокса, в одиночестве уткнувшегося в книгу, прокомментировал, явно ссылаясь на местные еврейские разборки: "Это мы сумасшедшие? Это они сумасшедшие", и после паузы добавил: "А стоит он грамотно, спиной к стене".

На оживленном перекрестке объяснил, что если не все, то большинство беспорядков в Хевроне, которые мы видим по телевидению, происходят здесь. Приезжает команда телевизионщиков, платят владельцам бизнесов, чтобы те закрыли ненадолго свои магазинчики и ресторанчики, и нанимают за гроши толпу, которая начинает размахивать плакатами, выкрикивать лозунги и грозить кулаками (а то и плевать) в сторону израильских солдат, патрулирующих перекресток. Корреспонденты это снимают, сворачиваются, уезжают — и все опять успокаивается до следующего раза (напомню, это было до второй интифады).

Свозил в пещеру патриархов, где ему пришлось сдать автомат (новшество, введенное после Баруха Гольдштейна).

Повел к могиле какого-то праведника, и у входа на кладбище объяснил, что если хочу, могу подождать здесь, поскольку мне как коэну входить на кладбище не положено. "Это твое решение, но я должен тебе об этом сказать, на случай если ты не знаешь". Я ответил, что не знал, но не для того приехал в Израиль, чтобы этот закон нарушать — и с тех пор стараюсь его соблюдать; об интересных могилах на многочисленных старых кладбищах мне рассказывает жена.

В какой-то момент в машине Ари рассказал историю, которую я лучше перескажу как помню от первого лица.

"Видите забор? Это лагерь беженцев. Когда я только приехал в Израиль и еще не очень понимал, чего не нужно делать, я подобрал у этих ворот молодого палестинца, который ждал оказии в город. Мы с ним разговорились. Он не высказывал особой любви к нам, но история его довольно интересна.

В его иорданскую деревню (или лагерь беженцев — сейчас не вспомню; А.Б.) заявились люди Арафата, собрали жителей на центральной площади и сказали, что им нужны несколько человек, чтобы жить на территориях. Когда к назначенному сроку добровольцев не нашлось, люди Арафата опять собрали жителей и вежливо объяснили, какие неприятности ждут деревню, если к завтрашнему дню не наберется нужное количество. Жители деревни посовещались и решили выделить несколько человек, среди них — этого парня. С тех пор он здесь живет. Я спросил его, почему он не уедет куда-нибудь за границу, — в принципе, у палестинцев такая возможность есть, им это проще, чем нам. Он ответил, что мог бы, но не хочет неприятностей своей семье в Иордании".

Отпуск закончился, мы возвращались в Америку, в самолете над Атлантикой я перебирал в памяти впечатления — и опять и опять возвращался к этому рассказу. Я старался осмыслить его значение, сопоставить со всем другим, что я узнал в поездке или знал раньше — и постепенно в сознании выплыла первая строка песни, последняя строка которой вынесена в название этой статьи. С одним замененным словом:

— Мира не будет — жди, не жди…

Ко мне пришло понимание, что для Израиля добиться мира с противником, который мира не желает — также нереально, как для этих ребят разогнать тучи, из которых уже третью неделю льют дожди.

Я прошу прощения у моих израильских родных и друзей, у всех евреев и к ним примкнувшим, кто живет на многострадальной и святой земле, за тяжелые и жестокие слова — но это правда, которую необходимо понять и принять, чтобы не пришлось еще тяжелее.

Потому что попытки разогнать тучи или ожидание, пока вода высохнет, может только отодвинуть конец маршрута. Поэтому нужно подбросить веток, согреться костром и вальсом — и идти дальше в маршрут, пусть под ногами не паркет, а в основном вода. И когда придет солнце (а оно когда-то придет) — цель будет ближе.

Потому что никакой ценой нельзя купить мир ни у врага, пока он мира не хочет, ни на стороне. Поэтому надо принять, что — хочет или не хочет — этот народ живет в войне, которую остановить не в силах. И только тогда можно будет понять, что можно сделать, чтобы за эту войну, которую не остановить, платить меньшую цену в ожидании, пока враг захочет мира. И стараться помогать тому, чтобы этот враг захотел мира — именно мира, а не того чем Израиль должен за мир заплатить.

Рискуя исчерпать терпение читателя, позволю себе еще одну историю.

В Нью-Йорк, где я тогда жил, приехал из Израиля мой бывший киевский сотрудник. По этому поводу был организован поход в ресторан, поскольку в городе желтого дьявола жили еще несколько наших сотрудников. У меня с израильским гостем зашел разговор об Ословском соглашении, которое тогда живо обсуждалось. Мой собеседник, мягкий человек довольно левых взглядов, не то чтобы был от соглашения в восторге, но вполне благосклонно к нему относился, хотя уже было понятно, что оно выливается не в то, на что израильтяне надеялись. Я предложил ему представить себе следующую ситуацию:

— Тебе очень нужна какая-то вещь, ты нигде ее не может купить и идешь на базар в надежде там ее найти. На базаре нужного тоже не оказалось, но один из местных спекулянтов с довольно хлипкой репутацией предложил продать за большие деньги и попросил половину в задаток. Когда ты захотел посмотреть на товар (который неизвестно вообще, есть ли у спекулянта), тот заявил, что товар принесет, когда получит деньги. Ты дашь ему задаток?

— Конечно нет.

— А теперь представь себе, что к тебе подходит местный авторитет, спрашивает, в чем дело, и советует деньги заплатить — он товара тоже не видел, но продавец говорит, что товар у него есть — значит, дело в шляпе. Ты все-таки будешь настаивать, чтобы сначала принесли товар, или сразу заплатишь?

— Нет, не заплачу — авторитет ведь тоже товара не видел.

— Так вы (Израиль) заплатили Арафату за мир, который неизвестно, сможет ли (и захочет ли) он обеспечить. Вы пустили его в страну, дали власть над людьми, над которыми он власти не имел, и взамен пока не только ничего не получили, но у вас нет способа заставить его выполнить обещание.

После нескольких секунд молчания мой собеседник неожиданно произнес:

— Получается, что Арафат — гениальный политик. Он же всех провел, — и Рабина, и Клинтона!!!

И тут я вынужден был с ним согласиться.

Я был доволен, что мне удалось переубедить моего приятеля. Я надеялся, что это повлияет на его израильское окружение (тоже киевских сотрудников, которые когда-то к моему мнению прислушивались) — как я ошибался! Мой мягкий приятель скатился туда, где он был. А после ухода из Газы мои многочисленные бывшие киевские сотрудники, все милейшие люди, друзья — не разлей вода, переругались между собой до того, что я до сих пор не могу их увидеть вместе.

Сейчас мы, видимо, подошли к моменту, когда мои израильские читатели (по крайней мере часть из них) готовы написать комментарий типа "что ты лезешь с советами из своей Америки, ты же ничего в наших делах не понимаешь, как-нибудь без твоих советов разберемся, что нам делать".

Поверьте, друзья, я буду искренне рад — даже счастлив, когда вы разберетесь сами. Это со стороны кажется, что со стороны виднее, что делать, а в действительности со стороны порой даже грабель не увидишь, которых столько под ногами набросано. Поэтому я не даю советов, что делать, но думаю, что для правильного решения полезно знать, как все выглядит со стороны. Если кому-то мой взгляд со стороны кажется неадекватным — что ж, взгляды со стороны разные, у вас большой выбор. Скажем: "Израиль погибнет при нашем поколении, если не избавится от фанатичнейшего религиозного засилия". С этим взглядом уважаемого Маркса Тартаковского я не согласен — но здесь спорить не буду, просто дам несколько советов. Нет, не советов, что делать (я обещал таких не давать), а советов, чего делать не стоит.

Не записывайте во враги тех, кто врагами не является — у вас и без этого врагов хватает. "Кто не с нами, тот против нас" — не самый продуктивный лозунг; куда продуктивнее другой: "Кто не против нас — тот с нами".

Не ведитесь на пустые обещания. Можно (иногда даже нужно) уступить силе — но не позволяйте себя обманывать, и главное — не обманывайтесь сами.

Не злорадствуйте, когда на стороне беда. Проблемы европейцев, россиян, американцев, чеченцев вряд ли идут на пользу евреям, и уж точно не идет на пользу Израилю демонстративное злорадство по поводу этих проблем.

Нит гедайге.

И пусть горит наша звезда — вопреки всему, что пытается ее погасить.

Источник: "Мастерская"

Мнение авторов публикаций может не совпадать с мнением редакции сайта