Застал меня дождь в центре Тель-Авива.
Осень, дождик, чего тут особенного.
Но стою, не могу с места сдвинуться.
Пробирает меня абсолютно точное ощущение, что все это уже было.

Именно такой дождик – мелкий, теплый, хороший…
Я тогда так же стоял без зонтика. А зачем он нужен?
Справа был магазин игрушек, – вот он, кстати…
Напротив, на вывеске, не светилась буква «алеф», – вот она, не светится.
А на противоположной стороне…
На противоположной стороне стояло странное дерево, похожее на девушку в развивающемся платье – вот, стоит.

Было это 20 лет назад.
Не хотелось трогаться с места.
Вспомнилось…

Я ушел с телевидения, искал работу… тосковал…
…Я повернулся и быстро пошел по улице.
Я знал, куда иду. Пока шел, думал: «Ну, этого не может быть. Иду так, просто, для очистки совести, чтобы убедиться, что этого не может быть…»
Додумать не успел. Остановился перед полуподвалом. Без вывески, без ничего. И с ужасом подумал: «И царапина эта на месте…»
На двери, в самом углу, сверху, виднелась едва заметная царапина.
Лет 20 назад я помогал хозяину Диме затаскивать сюда шкаф…

– Боже мой!..

Я вошел.

Передо мной открылись те же полки с книгами.
Клянусь вам, на том же месте стоял десятитомник Пушкина.
Это был магазинчик русской книги в самом центре Тель-Авива.
Когда-то мы сюда сносили привезенные нами книги.
Дима скупал все.
Потом наши дети освобождались от наших библиотек.
Дима был счастлив.
Я тогда часто приходил сюда, прячась от мира.
Усталый от поиска работы.
От тоски, которая наваливалась…
Звонили родители, просили вернуться.
Звонили друзья из Москвы, Питера, Свердловска…
Поздравляли с премьерами моих фильмов.
Которые проходили без меня.
Я садился между полками и замирал над книгой.
Иногда на целый день.
Дима позволял мне.
Тогда еще звучали голоса в этом полуподвале.

Прошло 20 лет.
И вот я снова здесь.
…Как же он сохранился, этот островок ностальгии?!
В нынешнем обилии богатых книжных магазинов?
Кому нужны сегодня наши старые, обветшалые книги?!..
Стояла гробовая тишина…

– Эй! – зову.
Тишина.
– Эй!

Никого…
Иду вглубь.
Все здесь знакомо, но уже видны признаки конца.
Пачками стоят по углам книги, раньше такого не было.
Валяются на полу. И, видно, давно уже, – все в пыли…
Перешагиваю через Карамзина и Мельникова-Печерского…
И упираюсь в стену.
Через полки вдруг вижу фигуру человека.
Он сидит, сгорбившись, читает в темноте.
Маленький такой, в самом углу сидит.
На низкой лесенке.
И читает.
Я кашлянул.
Он не услышал.
Я снова кашлянул…
И тогда он поднял голову.
Это был Дима.
Только очки у него стали с большими линзами.
И поседел, конечно.
Но такое же детское наивное лицо.
Он вытащил из ушей беруши…
И посмотрел на меня.
Я сказал:

– Дим, это я, не помнишь меня?
Он сказал:
– Сеня.
Я перелез через полку. Мы обнялись.
Хотя никогда не были близки.
Я сказал ему:
– Я думал, тебя уже давно нет. То есть, вот этого всего…
Он сказал:
– Вот, не могу оставить.
Я сказал:
– Как ты умудрился сохраниться?
Он сказал:
– Сам не понимаю.
Я спросил:
– Есть покупатели?
Он ответил:
– Давно нет.
– За счет чего ты держишься?
– Подрабатываю.
Я сказал:
– Зачем, Дима, зачем!?
Вдруг он посмотрел на меня, как ребенок, и ответил тихо-тихо:
– Думал, вытяну… Думал, будут приходить… Но не приходят. Мне осталось три дня. У меня отбирают магазин.
Я стоял, не знал, что сказать ему.
Он добавил:
– Просто нечем платить уже.
Повторяю, мы никогда не были с ним близки.
И когда он сейчас выговаривался передо мной, мне было неудобно…
Я сказал, чтобы как-то подбодрить его:
– Это было лучшее место, Дима.
Он сказал:
– Лучшее место моей жизни.
Я увидел, как заблестели его глаза.
Он еле сдерживался.
– Ну, что ты, Дима?! – сказал я…
– А что я буду делать? – спросил он.
– Больше времени уделять семье, – сказал я.
– Дети давно выросли. Жена ушла, – ответил он.
- Таня ушла?! Не может быть, - вырвалось у меня. (Я помню, это был ангел небесный, не отходящий от Димы ни на шаг.) – Ну, как же так?!
- А ей было все равно! Ей было наплевать на меня! Она меня не понимала, нет! - вдруг выпалил он, и я понял, лучше не продолжать.
– Найдешь другую работу, – сказал я. – Вот, я тоже сейчас ищу.
– Мне не нужна другая работа, - отрезал он.
– Но ты же не можешь вот так жить – прошлым.
– А я не хочу этим настоящим жить, – отвечает.
– Так ведь заберут же, сам говоришь, через три дня…
– А я не отдам! – вдруг говорит жестко. – Лягу вот здесь, у порога, пусть со мной делают, что хотят?!
– Дима… Дима, – говорю, – у какого порога?!..
Он вдруг сел.
– Тогда я не знаю, что делать.
– Пойдем ко мне, – сказал я. – Посидим, выпьем, подумаем…
– Нет, я не могу уйти, – сказал он. – Они опечатают магазин. Они только и ждут, чтобы я отсюда вышел…
Вдруг оживился. Снова встал.
– Мне нужны деньги, – сказал он. – Совсем немного. Копейки. Я уплачу, меня оставят в покое… Хотя бы за месяц заплатить…
– У меня нет денег, – сказал я. – Таких.
– Достань, – попросил он.
– И что будет дальше?!
– Я продержусь месяц.
– А дальше?
– Найду еще…
– Зачем? – спросил я. – Зачем тебе это?!.. Ты ведь не сумасшедший! Здесь никого нет, кроме тебя.
Он посмотрел на меня. И сказал, недоуменно:
– Это моя жизнь.

Я замолчал.
И он молчал.
Молчал и грыз ногти.
Ушел в свои мысли.
Я понимал, что он думает, где достать деньги.
Меня для него уже не существовало.
Я смотрел на него. Передо мной сидел пожилой, усталый, измученный человек. Закрывшийся в этом подвале от жизни.
Он не заметил, как давно уже все ушли.
Покупатели. Друзья. Дети. Жена…
Он словно не хотел знать, что где-то там живут люди. Умирают, любят, страдают… Там!
Что я мог предложить ему взамен? Да ничего.

Я двинулся к выходу.

– Пока, Дима, - сказал уже в дверях.

Он даже не повернул голову в мою сторону.
Я шел по улице.
Дождь прошел.
И даже было прохладно.
И уже зажглись окна.
Шел и думал о Диме…

Нет, не о Диме я думал.
О себе.
Я увидел в нем себя.
Закрытого. Обиженного на других. Живущего в своей правоте. Одинокого. Гордого. Оберегающего себя… от других.

Нехорошо мне стало.
Я понял, для чего мне прокрутили этот грустный фильм.
Для того, чтобы я вспомнил сейчас… Дома ждет меня моя жена Нина, и я давно уже не говорил ей теплых слов. Мой сын Илюша, Оля, мои внуки и внучки. Ждет меня мой Учитель, мои любимые друзья, которым обязан я жизнью! Потому что это они охраняют меня великими мыслями. О том, что единственная работа, которую человек должен сделать в этом мире, – это научиться любить ближнего.

Больше нет ничего.

Все остальное блеф и игра в солдатики.

Источник: Facebook