На исходе прошлой субботы депутат Кнессета Иегуда Глик разгласил в своем Твиттере информацию об убийстве в Джальджулии, строго засекреченную судом по требованию полиции утром того же дня. Разумеется, судебный запрет был разослан во все СМИ сразу же после его введения. Но никому и в голову не пришло и не могло прийти разослать этот вердикт суда миллиардам пользователей социальных сетей. Так что, Глик вовсе не обязан был знать о введении этого запрета, поэтому разместил гневный “твит” об убийстве араба, якобы продававшего землю евреям, с указанием имени и фотографии убитого. Короче говоря, он невольно (презумпция невиновности!) нарушил судебное предписание. И это как раз тот случай, когда незнание освобождает от ответственности.

А потом, как водится, со ссылкой на Глика, информацию поместили и СМИ – “Седьмой канал”, “Маарив” и “Аарец”. Ведь если СМИ будут молчать, а информация продолжит растекаться по социальным сетям, то это подорвет и без того подорванное доверие к СМИ как к оперативным источникам информации. При этом запрет суда продолжает действовать до 14 декабря. На мой взгляд, это унижает и суд (один мудрый человек учил меня: “Никогда не давай указания, которое, скорей всего, не будет выполнено”), и СМИ, становящиеся “осетриной второй свежести”.

И ведь что интересно: по меньшей мере, раз в год (а обычно, чаще) в нашей прессе возникают споры, нужна ли нам военная цензура в том виде, в котором она существует сейчас, и не слишком ли легко удовлетворяют суды просьбы о запрете на публикации. Особенно, в эпоху интернета, когда эти запреты приходят в противоречие со здравым смыслом.

Казалось бы, безнадежное дело пытаться что-то скрыть от широкой общественности в век интернета социальных сетей и WhatsApp. Как метко заметил один комментатор, социальные сети – это разговор на площади, а группа в вотсаппе – беседа на кухне. Но и в том, и в другом случае информация растекается… Известно также, что отсутствие достоверной информации из официальных источников подрывает доверие к этим источникам, порождает волну слухов – порой верных, а порой того, что в последние годы называют “фейк-ньюз”, попросту говоря, вранья.

Последний раз это произошло примерно месяц назад во время операции нашего спецназа в секторе Газы. Той самой операции, с которой началась волна событий, приведших к отставке министра обороны и угрозе распада коалиции. Еще до того, как поступило официальное весьма туманное сообщение пресс-службы ЦАХАЛа, в социальных сетях и в группах вотсаппа с быстротой лесного пожара в Калифорнии стали распространяться слухи о захвате в плен нашего военнослужащего, жертвах среди наших бойцов и т.д. Кто-то что-то услышал на волнах западных или хамасовских радиостанций или вычитал в интернете, и – “понеслось”.

Потом последовало официальное разъяснение, что группа бойцов спецназа выполняла чрезвычайно важное задание, о котором нельзя говорить. Назавтра сообщили, что среди наших погиб подполковник-друз, зашифрованный буквой М. Полное имя военная цензура раскрывать не разрешила. Хотя небезызвестный поставщик афоризмов, “папаша” Мюллер из многосерийного фильма “Семнадцать мгновений весны” говорил: “То, что знают двое, знает и свинья”. По версии ЦАХАЛа, запрет наложен, чтобы защитить семью погибшего героя от угроз. Но в тот же день имя погибшего было опубликовано на сайте самой друзской общины (община должна знать имя своего героя!), на страницах в социальных сетях даже депутатов Кнессета, на зарубежных сайтах. Неужели и впрямь в пресс-службе ЦАХАЛа считали, что эти сведения не “утекут” и их не узнают те, кто очень захочет это узнать? Кстати, подробности операции в Газе тоже просачивались в СМИ “в час по чайной ложке”. Через пару дней ЦАХАЛ сообщил, что М. совершил героический поступок, но не сказали какой. Еще через день одно издание опубликовало, что герой М. вызвал огонь на себя. Затем появилось сообщение, что бойцов спецназа вызволяли с помощью вертолета, героически севшего под огнем хамасовцев и забравшего бойцов и тело погибшего М. Причем все, что сообщалось, поступало в наши СМИ не из наших официальных источников, а “со слов” и с картинок хамасовских пропагандистов. Примерно, через три недели мы узнали, какова была цель операции. Потом хамасовцы разместили в социальных сетях фотографии израильских участников спецоперации в Газе, с целью собрать дополнительную информацию об операции.

И тогда наши органы военной цензуры сделали то, что им нужно было сделать давно. До них, очевидно, дошло, что запреты бессмысленны и только злят народ. Они обратились ко всем гражданам Израиля с просьбой (почувствуйте разницу!) воздержаться от перепостов этих фотографий и публикации любой информации о людях, на них изображенных. И, насколько я знаю, эта просьба нашла понимание у израильтян. Они поняли, что посты в социальных сетях могут помочь врагу. Вот это есть нормальные отношения цензуры с общественностью. Увы, такие случаи обращения к здравому смыслу единичны.

Цензура – военная ли, судебная ли (когда накладывают запрет на публикацию любой информации о расследовании) в ее сегодняшнем – а, точнее, в ее вчерашнем или даже позавчерашнем виде, существующем сегодня, – это странный анахронизм. Ведь сейчас в цивилизованном мире нет, пожалуй, ни одного происшествия, которое так или иначе не запечатлено. Причем, чем мир “цивилизованней”, тем он прозрачнее. Города, магазины, конторы напичканы камерами наблюдения. Порносайты интернета полны видеороликами, тайно снятыми в раздевалках, банях и на нудистских пляжах. История незадачливых российских путешественников к “Солсберецкому собору” Петрова и Боширова — яркая иллюстрация нынешней ситуации с прозрачностью мира, в котором мы живем.

И в этой ситуации не лучший способ – принять позу испуганного страуса (хотя ученые доказали, что это – злобная клевета на страусов). Я помню, как в семидесятых-восьмидесятых годах все продаваемые в киосках планы советских городов были весьма и весьма приблизительными — с умышленными искажениями пропорций, чтобы ими не могли воспользоваться шпионы. В одном доме в Москве тогда же мне показали карту столицы СССР, отпечатанную на Западе и невесть как проникшую через бдительную советскую таможню. На этой карте был отмечен даже бюст Сергея Королева, расположенный во дворе сверхсекретного КБ. Съемки были проведены со спутника. Но указания о дезинформации на картах никто не отменял! Советские “секреты” были доступны западным обывателям, но скрывались от самих жителей СССР. Причем, это продолжалось до времен перестройки. При этом карты Нью-Йорка и Вашингтона в те далекие времена были абсолютно точны и доступны жителям этих городов.

В Израиле до 1996 года имена руководителей ШАБАКа и Мосада были запрещены для упоминания. Их отмечали, как подполковника М., начальными буквами. Хотя уже тогда их знали все ведущие журналисты, а также, наверняка, те, кто хотел это знать в спецслужбах наших потенциальных противников. В 1996 году наш страус высунул голову из песка и разрешил огласить имена “героев”. А несколько лет назад на приз “Оскар” номинировался фильм, где шесть бывших руководитель спецслужб Израиля (включая ранее отмеченных буквами), делятся своими мыслями под своими именами и без заретушированных лиц. Я не думаю, что с раскрытием имен главных “спецслужбистов” наша безопасность стала опасностью.

Бывший глава Мосада Дани Ятом честно заметил, что сегодня бессмысленно бороться с Гуглом судебными запретами на публикацию. Поражение гарантировано. Собственно, эта бессмысленность началась еще даже до эпохи Интернета. Один адвокат как-то рассказал о почти анекдотическом случае из “тех еще времен”. Отправляясь на заседание суда, который должен был рассматривать протест на наложение запрета на публикацию, он у подъезда здания суда купил “Ньюсуик” со статьей про то дело, на информацию о котором был наложен запрет. И тогда он спросил судью: “Почему, израильтяне, читающие по-английски, могут знать об этом деле, а те, кто владеют только ивритом, не имеют на это права?” По словам адвоката, тогда у судьи восторжествовал здравый смысл. Который, увы, торжествует не всегда.
В прошлом году я читал, что в Британии в 2016 году судьи удовлетворили лишь 15 просьб полиции о наложении запрета на публикацию подробностей расследований. В Израиле в том же году таких запретов было выдано несколько сотен! Якобы, такие запреты помогают полиции раскрывать преступления. Неужели в Скотленд-Ярде сидят дураки, и не знают об этом преимуществе?

Сколько из этих запретов рухнуло под напором интернета! Помните дело о сексуальных преступлениях министра обороны Ицхака Мордехая? Имя министра удалось держать в тайне лишь три часа. Болезнь, ставшую причиной смерти певицы Офры Хазы, тоже хотели сохранить в секрете наложением запрета на публикацию. Секрет продержался два дня. И таких безнадежных “запретов” — сотни.

Все знают, как израильские журналисты развязывают себе руки, пропуская добытую ими щекотливую информацию через иностранные источники. Сегодня каждый, кто хочет лишить запретную новость “девственности”, может послать информацию в любую точку планеты. И этот маршрут “бумеранга сенсаций” уже давно отработан израильской прессой. Ведь большинство новостей, которые мы печатаем “по словам зарубежной прессы”, исходят из нашей страны.

Разумеется, я не говорю, что секреты не надо охранять. Наверняка, не надо печатать в газетах схемы сверхсекретных наших военных разработок и подробности операций наших спецслужб, о которых никому и знать не полагается. Но не стоит позволять цензуре попадать в смешное положение. Охрана секретов должна идти в ногу со временем, а не отставать от него на десятилетия.

Источник: "РеЛевант"