x
channel 9
Автор: Максим Матусевич Фото: 9 Канал

Жизнь в новогоднем измерении

Ленинград, конец 70-х. Теперь мы знаем, что жили в эпоху застоя, но 10-летним, пританцовывая на морозе в очереди за елками у Казанского собора, о застое как-то не задумывался. Друг Петька пританцовывал рядом и, кажется, тоже не задумывался. Я знаю, так как спросил его, когда он приезжал к нам в прошлом году в гости в Нью-Йорк – нет, говорит, не задумывался.

Историки, как впрочем и простые смертные, склонны идеализировать прошлое, но ощущение предновогоднего коммунального уюта сохранилось – в памяти, в ощущениях. Такая короткая все же жизнь, но такие разные новые года, которыми многие из нас эту жизнь и измеряют.

Оклахома, начало 90-х – снег не выпадал с предыдущего февраля. Низкорослый городок в прерии, прерию продувает насквозь – ветер с юга, со стороны Далласа, потом меняет направление и дует также настойчиво, но только теперь с северо-запада, из Канзаса. Очень непохоже на Ленинград. Выброшенную елку подобрали на обочине 26 декабря – сразу после Рождества. После Рождества елки в Оклахоме никому не нужны, вернее почти никому — за исключением занесенных сюда странным историческим ветром ленинградцев.

31 декабря около 7 вечера звонит хозяин пиццерии – у Криса опять права отобрали, придется тебе, ленинградец ты наш, в ночную смену выходить. В ночную смену? Как же так? Салат уже на столе. Какой салат? Ну, как какой? Салат оливье, разумеется. В Новый год других салатов не бывает. А, понятно (вернее совершенно непонятно), но это там у вас – в Сибири, а у нас тут в прериях в новый год народ будет пиццу заказывать, причем в рекордных количествах, так что через час будь. Да что ты расстраиваешься? В новый год отличные чаевые дают!

Париж, середина 90-х. Сыну лет пять, и видимся мы теперь редко, за время разлуки он заговорил по-французски, к чему я никак не могу привыкнуть. В Париже не знаю ни одной души, а моя собственная к городу этому не лежит. В конце декабря в Париже как-то особенно промозгло – уж лучше ветер из прерий. Проходя мимо индийского ресторанчика недалеко от нашего дешевого отеля, наобум забронировал столик на вечер. У вас Новый год отмечают? Да, конечно, мсье, даже шампанское будет. С ребенком можно? Па де проблем. Ближе к ночи направляемся в ресторан. Район ожил в темноте и проявил себя довольно неожиданно: оказалось, забронировали ресторан в квартале красных фонарей. Сынок оживленно крутит головой по сторонам, разглядывает с интересом рекламы секс-шопов: “Папа, смотри, тети!” Ровно в полночь в ресторане действительно вынесли шампанское: “Bonne Année!”

Санкт-Петербург, 90-е. Много знакомых лиц, но есть и новые. Попытка вернуться в прошлое. Город в снегу, как и раньше, но ощущается чужим – чужим как оклахомская прерия, чужим как неприветливый и промозглый Париж. Страна на распутье, распутство витает в воздухе. Еще нет 10 вечера, но все пьяны и непредсказуемы. Компания в основном богемная, но есть и исключения. Давняя знакомая пришла с новым мужем – крепким нордического вида парнем – при костюме и, как вскоре выяснилось, пистолете. В артистической компании муж чувствует себя неловко – пьет с угрюмой опрометчивостью и быстро напивается. Жена и ее бывший бойфренд помогают арийцу переместиться в кресло в углу, где он моментально засыпает. Пистолет со стуком валится на паркет – вокруг спящего образуется мертвая зона, пистолет никто не трогает, пусть себе лежит, лишь бы не выстрелил по-чеховски. Жена объясняет присутствующим, что от ослабевшего супруга лучше держаться подальше – он ревнив и опасен. После этого с ней никто не хочет танцевать, о чем она громко сожалеет. Бьют куранты: “С Новым Годом, господа!”

Ашкелон, двадцать лет спустя. Семья наконец собралась вместе – на балконе с видом на Средиземное море. Самолет из Рима задержали, пришлось лететь через Стамбул (или Белград?) – еле успели. Родные лица. Постарели, но красиво постарели. Состав изменился за годы – иных уж нет… Многих нет… Новые мужья и жены. Дядя читает стихи, никто лучше него не может читать его стихи. Особенно в последний раз. Мы еще не догадываемся (вернее, догадываемся), но он скоро присоединится к вечно отсутствующим – всего через несколько недель. Но пока мы еще все вместе – на просторном ашкелонском балконе, салат оливье на столе, внизу пляж, постоянный гул моря, к которому быстро привыкаешь – он даже начинает казаться каким-то новогодним. Очень непохоже на Ленинград. Непохоже на Оклахому. Непохоже на Париж. И совершенно непохоже на Нью-Йорк, где будем встречать Новый год сегодня. В этом году решили никуда не ехать.

Источник: "РеЛевант"

Автор: Максим Матусевич

профессор истории в Seton Hall University (США)
comments powered by HyperComments