Буря мглою и все такое. Кипарисы напротив офиса шквальный ветер складывает почти пополам. Дождь летит параллельно мостовой и разбивается об окна, как морской прибой, пенный и шумный.

В нашем переулке пусто, кафе на углу спешно закрыли, устав сражаться с хлопающими маркизами и прыгающим электричеством. Под навесом автобусной остановки народ стоит угрюмо и плотно, плечом к плечу, как 300 спартанцев.

В ожидании Ноева ковчега собралось каждой твари по паре. Пара франкоговорящих бабуль в пончо. Влюбленные, держащиеся за руки — оба в форме и с автоматами. Несколько туристок, говорящих на отличном украинском. Русскоговорящая бабушка с внуком, в руках у мальчика чехол с теннисной ракеткой. Дамы из соседних офисов, закончившие работу позже обычного. Группка интеллигентных мужчин, один даже в костюме под курткой. Женщина с двумя дочерьми-подростками. Юноша в дредах держит на руках пса. Именно пса, не песика, некрупного кобеля помеси овчарки с хаски, килограммов 15 весу. Парочке дают побольше места, ведь собаченька без обуви и куртки, намокнет и простудится, не приведи боже.

Струи дождя сплетаются в тугие плети, ветер сотрясает навес. Автобус, разумеется, не едет. Едут машины, заливая стоящих ближе к краю мелкой волной ледяной воды. Едет дурацкий минибус, украшенный портретами некого раввина, увитый мигающими рождественскими гирляндами, играющий хасидские песни из динамиков на крыше. Ветер глушит музыку, прерывистая мелодия похожа на шаманские камлания.

Ужасно хочется домой. Дома плед, пушистые тапки, коты и сериал.

Буря волочит по асфальту сморщенный полосатый гамак, содранный с какого-то балкона. Автобус приплывает, наконец, важный, полный света, похожий на каравеллу. Весь табор грузится в мановение ока, дружно и кучно, как единое целое. Старушек-француженок усаживают поближе к выходу, пёс и юноша уходят в хвост. Все занимают места, и автобус трогается под злобный стук воды о крышу и окна. Ветер ощутимо покачивает автобус на светофоре. Стихия беснуется, не в силах до нас добраться.

Какое-то время мы едем в тишине, не веря в своё счастливое спасение от холода, непогоды и надобности прижиматься друг к другу.

— Ну!?! — вдруг громко говорит восточный красавец в добротном пальто и щегольском шарфе, сидящий в центре салона, — кто хотел жить как в Европе? Кто хотел европейский климат, а?

Никто, разумеется, не готов брать на себя вину. Все молча качают головами, отводя малейшие подозрения в симпатиях к европейскому климату в частности и к европейскому укладу жизни вообще.

— Кому это надо, а? — вещает наш самозваный пророк, оглядывая пассажиров испытующим взглядом, — зачем нам этот холод, и тьма, штормы, бури , дети с насморком?!. Нам не нужны все эти штучки. Мы — не Европа!!!

На светофоре нас настигнет минибус-музыкальная шкатулка. Портреты Ребе укоризненно смотрят в залитые ливнем окна автобуса, подмигивают синим и розовым ёлочки и звёзды гирлянд, вопит из динамика неразборчивая молитва на мотив полузабытого шлягера из девяностых. Туристка из Украины мелко крестится на портрет в окне и отвечает за всех на бойком иврите :

— Не, нам Европы этой не надо. Мы не Европа, мы Израиль.

— Ууу-ууу-уаа! — подтверждает пёс, тоскливо поскуливая в такт музыке

Ветер раскачивает светофор, фонарь и мокрый флаг на столбе.

Короче, где наше лето, а? У нас тут не Европа, нам этого всего не надо, слышите?!

Источник: "ИСРАГЕО"