На днях на границах Венесуэлы с Бразилией и Колумбией произошли столкновения между гражданами страны и военными. Сообщалось о применении оружия, раненых и убитых.

Инциденты связаны с попыткой оппозиции ввезти на территорию страны гуманитарную помощь, собранную в сопредельных государствах. По подсчетам оппозиции, существует серьезная опасность для здоровья и жизни трехсот тысяч венесуэльцев из-за отсутствия лекарств и продуктов питания. Тем не менее Мадуро заявляет, что иностранная помощь – плохое и дешевое шоу олигархии, а Венесуэла справится с экономическими трудностями своими усилиями и своим трудом.

Почти каждая страна, чьи руководители объявляли себя социалистами или коммунистами, прошла через подобное. Отсутствие самого необходимого объяснялось одинаково: происками американского империализма. Иногда выручали старшие товарищи – Советский Союз или Китай. В других случаях страна сходила с орбиты великого социального эксперимента и превращалась в заурядное слаборазвитое государство с его обязательным набором: преступностью, убогой экономикой, доходами населения, едва достаточными для выживания, и дерзкой коррупцией правящего класса.

СССР исчез, не оставив после себя серьезного преемника в роли лидера угнетенных народов мира. Китай на время отложил винтовку, несущую, по словам Мао, власть, и всерьез занялся собственной модернизацией, надеясь на ее результат больше, чем на винтовку. Бывшие псевдомарксистские режимы перелицевались в разного рода националистические или теократические, и только привыкшие к тяготам и лишениям перманентной герильи латиноамериканские потомки легендарных борцов с испанской короной, а затем и с гринго не прекращают нести службу на боевом посту.

Наибольших успехов в этом деле добились, конечно же, Куба и Венесуэла. Известно мнение, что первое издание социализма, окончательно вышедшее в тираж в конце прошлого века, представляло собой возврат к феодализму. Время делало как бы петлю и возвращалось в аналог прошлого, на другом, правда, уровне.

Особенно хорошо это было заметно на устройстве государств, подверженных данному феномену. Наподобие городам раннего Средневековья, такие государства и в архитектурном, и в общественном смысле были концентрическими. По мере приближения к центру, как ныне принято говорить, принятия решений, здания все более приобретали вид и свойства крепости – до тех пор, пока таковыми и не становились. Точно так же и всякого рода начальники: от самых от окраин до «нулевой версты» их сиятельность неуклонно повышалась, достигая предела в лице правителя.

Так оно все и было. Правда, братья Кастро не сразу поняли, что они суть коммунисты, и поначалу позволили себе выглядеть так, что ни в Москве, ни в Пекине их одобрить не могли. Из-за этого, наверное, их социализм, когда было объявлено, что это исконный кубинский путь, так и не достиг заметного сходства с социализмом Ленина – Сталина. Зато в идейном, экономическом и военно-политическом планах сходство оказалось удовлетворительным. Осажденная крепость, сплочение вокруг руководства во главе с данным самой судьбой правителем, система барщины и постоянное желание отомстить кому-нибудь, кто находится за крепостными стенами и несет, таким образом, ответственность за неудачи.

С Венесуэлой, конечно, все немного не так. Сказывается та каша, которая была в голове Чавеса к моменту его прихода к власти. Здесь и карикатурное христианство, и идеи самых разных революционеров, и главным образом вознесенная на недосягаемую высоту персона Симона Боливара, который, оказывается, уже в свое время мечтал о социализме XXI века.

Но как братья Кастро с успехом доконали свою страну, так и Чавес и Мадуро довели Венесуэлу до бедственного положения.

Согласно ряду источников, по уровню валового национального продукта на душу населения к моменту кастровской революции Куба была впереди Испании и Японии того времени. Ее называли одной из богатейших стран в категории слаборазвитых.

После революции была проведена тотальная национализация частного сектора. Даже в наши дни экономика Кубы является одной из самых огосударствленных в мире. Во второй половине 1960-х годов прошлого века власти пытались перевести производство на моральное стимулирование с применением немонетизированного обязательного труда. То есть, если говорить нормальным языком, создавалось подобие трудовых армий с награждением лучших работников переходящим знаменем. Это привело к повальному падению уровня производства и уклонению от работы, и только после этого за образец были взяты советские методы того времени, хотя и они Кубу не обогатили.

Венесуэла – одно из самых богатых нефтью государств мира. Приход Чавеса, его социализм XXI века, безграмотная экономическая политика – все это подкосило экономику страны. Дождь нефтедолларов ушел на сомнительные социальные эксперименты.

Национализированная промышленность еще раз доказала постулат о государстве как неэффективном собственнике. Некомпетентное вмешательство в ценообразование и волюнтаристический контроль за курсом валют вогнали страну в долговую зависимость. Расшатанный экономический механизм не выдержал падения мировых цен на нефть, страна оказалась в катастрофическом состоянии.

Такое, как учит нас история, было возможно в эпоху феодализма, когда компетенция монарха не подлежала сомнению – и это стало причиной многих бед и потрясений. И эта же практика возродилась при социализме первого издания. Более того, это, как показал опыт Венесуэлы, все еще проявляется в виде недолеченных рецидивов в регионах, имеющих славные революционные традиции.

Но, может быть, мы с вами, уважаемые читатели, где-то сгущаем краски? Может, дело вовсе не в родимых пятнах феодального социализма? Не сгущаем. Дело именно в них.

Вспомним, как кастровские власти боролись с попытками достичь берегов Флориды. Как солдаты немецкого государства рабочих и крестьян стреляли в тех, кто пытался бежать в Западный Берлин. Говорить об уровне жизни в сопредельной стране было равносильно признанию в измене идеалам, а уж страшнее этого ничего тогда и не было.

Вспомним, наконец, как СССР не только отказался от участия в плане Маршалла по послевоенному восстановлению, но и запретил делать это странам Восточной Европы. Феномен этого отказа сложный и многослойный, но главное, что пропагандировалось коммунистическими властями, – постулат о бедной гордости. Что ж, бедность еще долго оставалась характерной чертой главного победителя нацизма, но сомнительно, что это добавило ему гордости.

Именно так феодальные правители относились к своим подданным: сосед-недруг в их глазах должен был непременно быть сущим людоедом, а его бедные люди – самыми несчастными на свете.

Иногда говорят: не мешайте Мадуро (Кастро, Киму) – и он накормит свой народ. Не накормит. И не даст прекратить мешать.

Всем перечисленным и их предшественникам жизненно необходимо иметь врагов, которых сподручно обвинять в собственной криворукости. Потому что, по большому счету, все указанные личности суть несчастные люди. Они принимают за эталон общества утопические проекты и, видя невозможность их достижения, впадают в некое подобие безумия. Во всем остальном эти люди могут быть вполне нормальными, и только упоминание бед и несправедливостей приводит их в то состояние, которое и знакомо обществу как революционное горение, служение революции, стремление к идеалам и так далее, и тому подобное.

Для предотвращения этого явления есть лишь один способ: сделать так, чтобы гарантировать общество от прихода подобных людей к власти. Но это не всегда удается.

Источник: "КСТАТИ"