Роман Задоров, отбывающий пожизненный срок по обвинению в убийстве 13-летней Таир Рады в Кацрине в 2006 году, намерен снова обжаловать приговор в Верховном суде.

Это дело об убийстве рассматривалось в судах трижды – два раза в окружном суде (второй раз по распоряжению Верховного суда о пересмотре дела) и один раз в Верховном. Оба процесса в окружном суде Нацерета вел один и тот же судья – Ицхак Коэн, впоследствии отправленный в отставку из-за обвинений в половых домогательствах.

К его методам ведения процесса было много претензий как у защиты, так и у общественности. На апелляции в Верховном суде один из трех судей, Йорам Данцигер, счел, что "с высокой вероятностью убил именно Задоров, однако в свете недостатка улик его следует оправдать", но он остался в меньшинстве.

Ни реальных улик, ни мотивов Задорова обвинение предъявить не смогло. Как отметил Данцигер в своем особом мнении, фактически обвинение базируется лишь на признании самого Задорова, сделанном в камере "подсадному" – русскоязычному уголовнику-доносителю по кличке Артур, подсаженному к подозреваемому. Распечатка "признания в камере" в протоколах довольно убедительна, однако многие утверждают, что она частично снималась "по губам" из-за отсутствия звука, а частично переведена на иврит неправильно. Кроме того, в камере Задоров не излагает "Артуру" никаких существенных деталей, способных подтвердить его причастность к убийству, а говорит фразы о том, что "с ножа капала кровь", а "руки были чистыми", что лезвие он выбросил, а на пластмассе крови не осталось и что в мужском туалете внизу могла остаться кровь с лезвия. Кроме того, он несколько раз показал жестом, как перерезает горло, а когда Артур спросил его, где тот научился так убивать, Задоров ответил, что читал в интернете книгу "Введение в боевые искусства с ножом" про методы, применявшиеся КГБ. Он также сказал, что "сделал это", поскольку Таир Рада начала ругать его "по матери", когда он отказался дать ей сигарету, и что школьники его часто задирали, и его это стало крайне раздражать.

Вместе с тем, известно, что Задоров был в те дни в несколько помутненном состоянии сознания, чему способствовали сами следователи и "Артур", которые внушали ему, что на месте преступления обнаружены его отпечатки пальцев (что было ложью), и что убил он в беспамятстве и это доказанный факт, просто он этого не помнит. Поэтому и Задоров мог внушить себе все что угодно и сказать все что угодно – в том числе и чтобы отделаться от навязчивого сокамерника, который донимал его расспросами и все время провоцировал на признание, никак не отставая.

Это убийство уже более 10 лет является одной из загадок, будоражащих общество. Некоторое время назад появились свидетельства о том, что в убийстве замешана русскоязычная женщина с инициалами О. К., которая в тот день надевала футболку своего знакомого с инициалами А. Х. Эта О. К. находилась в психиатрической лечебнице и там призналась одной из пациенток, что это она убила Таир Раду.

Эта версия подкрепляется экспертизой волос, обнаруженных на трупе Таир Рады – они не принадлежали ни самой убитой, ни Задорову, и полиция отбросила данную улику, ограничившись тем, что она не принадлежит ни жертве, ни основному подозреваемому.

Однако недавно при экспертизе, которую инициировала защита, выяснилось, что волосы с довольно высокой вероятностью могут принадлежать тому самому А. Х., в футболке которого в тот день О. К., по ее собственному признанию, убивала Таир Раду.

Именно это обстоятельство будет основным в попытке добиться нового пересмотра дела. Завтра адвокат Задорова Яром Леви подаст в Верховный суд соответствующее ходатайство. Учитывая, что в прошлый раз верховные судьи разошлись во мнениях, и нынешние новые "волосатые улики", в этот раз суд может оказаться более благосклонен к Задорову.

Кроме того, свою роль играет и загадочная позиция, занятая прокуратурой – весь процесс сопровождался подковерной борьбой между обвинением и позицией экспертов из Патологоанатомического института Абу-Кабир, опровергавшим улики прокуратуры. Есть многочисленные нарекания по поводу работы полиции, не разрабатывавшей другие версии и удовлетворившейся признанием Задорова.

Многие подозревают, что юридическая система в данном случае сработала не просто плохо, а сознательно плохо – то есть что суд низшей инстанции поддержал полицию и прокуратуру, поскольку в столь громком деле обязательно требовался виновный, а "перекраивать" все дело, даже при недоказанности вины Задорова, было бы слишком громким скандалом и потрясением для всей страны и в особенности для тех, кто руководил расследованием.

Это подтверждается и тем, что суд проигнорировал основополагающий принцип израильского УК, согласно которому сомнения толкуются в пользу обвиняемого.

Как утверждают некоторые, версия о том, что убийство совершили дети, требовала бы крайне скандального расследования, включая активное противодействие родителей, среди которых многие – видные фигуры в оборонной и муниципальной системе. Поэтому полиция не решилась серьезно работать в этом направлении, предпочтя "заморочить" Задорова и с помощью подсадного агента получить от него нечто вроде признания "в неформальной обстановке".

Появились и сведения о том, что Задоров предпочел сознаться в убийстве в обмен на отказ следствия от обвинений в изнасиловании (следователи лгали ему на допросах о том, что она изнасилована, убеждая, что это сделал именно он и что имеются веские доказательства).

Вне зависимости вопроса о виновности Задорова, работа полиции и прокуратуры в данном деле, а равно позиция суда вызывают много вопросов в обществе, и довольно неприятных. Важна ли прокуратуре победа "любой ценой"? Проявляла ли она мстительность по отношению к государственным экспертам, не готовым отстаивать в суде ее позицию? Проявила ли полиция достаточный профессионализм в расследовании и не пыталась ли замять "ненужные" версии и игнорировать "неудобные" улики? Все это, разумеется, должно оказать влияние и на тот "окончательный и справедливый" приговор, которого ждет изрядная часть израильского общества.