x
channel 9
Автор: Рами Юдовин Фото: 9 Канал

Слепая старуха

У кого-то Ханука ассоциируется с иудейскими героями, прогнавшими захватчиков Селевкидов, чудом масла, которого хватило на восемь дней вместо одного, вкусными, а значит полезными пончиками (если меру знать), у меня же праздник Обновления связан с воспоминанием о слепой, благородной, очень бедной старухе, пережившей Холокост.


* * *


Слепая старуха


Лет двадцать пять назад, я помогал агенту “Джойнта” на нелегком поприще восстановления попранной еврейской скинии. Заслали израильтянина в наше славное местечко, давшее миру парочку героев ЖЗЛ. Этот “казачок” про себя говорил так: “Я гаввина из Иегусалима!”.

Конечно, наш еврей носил кипу, просиживал штаны в иешиве, но до раввина так и не доучился, хотя очень любил, когда его называли: “Ребе” или скромно - “реб Мордехай”.

Ребе, человек возвышенной натуры, мог говорить о Всевышнем и одновременно почёсывать свои тестикулы, потому что витал в высших сфирот, и присутствующих людишек не замечал вовсе. А какой это был щедрый человек…

Однажды в честь праздника мы навестили слепую женщину, высохшую, с пожелтевшим от времени порядковым номером на руке, по имени Мирра. Старуха жила одна, иногда к ней приходила племянница, приносила немного еды. Мы выдали ей продовольственную посылку: килограмм риса, сахар, макароны и главный дефицит – сливочное масло. Она попросила разрешения потрогать наши лица, провела пальцами по пухлым щекам Ребе, потом дотронулась до моего лба, бороды, погладила по волосам, крепко обняла, долго благодарила, а я, к своему огорчению, переводил её слова израильтянину. Потом не выдержал и сказал:

- Простите нас. Теперь мы знаем о вас, вы больше никогда не будете голодной.

- Я уже старая, что мне надо? Помирать пора, прошла концлагерь, потеряла родных, чудом осталась жива.

Реб Мордехай, который морщился от запахов затхлой квартиры и нетерпеливо посматривал в окно, встрепенулся, захотел послушать её историю. Присел рядом.

Она рассказывала про ужасы войны: бомбёжки, гетто, издевательства нацистов, разлучавших матерей с детьми. Буднично поведала о газовых камерах, столбах чёрного дыма… Лишь иногда подрагивали её старческие, сухие губы.

Наш ребе держал несчастную женщину за руку и плакал как ребенок. Внезапно он успокоился, посмотрел на часы, вздохнул, вытащил из своего туго набитого кошелька пять долларов и торжественно вручил купюру бывшей узнице концлагеря.

- Скажи ей, - обратился ко мне. – Это лично мои деньги, доллары.

Посмотрев на меня, смутился, повторил на идише. Бабушка подержала хрустящую бумажку в руках, положила на стол и сказала: “Какой хороший человек!”

Мордехай заулыбался, оттянул назад штаны, прилипшие к заднице от долгого сидения на продавленном диване: “Я свои дал, не Джойнта. Думаю, реббецин меня поймет”.

На улице было уже холодно, морозный воздух обжигал горло, я дышал в теплый шарф и держал руки в карманах, а в далёком Иерусалиме уже вовсю ели пончики и готовились к Хануке.

Источник: Facebook

Автор: Рами Юдовин

литератор и публицист
comments powered by HyperComments