История катастрофы - это мозаика, собранная из осколков человеческих судеб, тех, кого покалечила самая страшная война 20 века. Казалось, нет ничего неясного в ее осмыслении - враги и друзья, палачи и жертвы. Все однозначно в кадрах черно-белых хроник из Освенцима, Треблинки и Бухенвальда. Но жизнь смешивает краски, вкрапляя в черно-белую палитру неожиданные оттенки. Вот один из примеров того, как причудливо переплетаются судьбы, как решительно ломаются стереотипы. Как детям приходится отвечать за поступки своих родителей, которых они не выбирали, за поступки, которых сами не совершали. Доктор Бернд Вольшлегер, сын офицера Гитлеровской армии, немец по происхождению, еврей, принявший гиюр."Моим пациентам, пережившим Катастрофу, иногда трудно бывает записаться ко мне на прием, из-за немецкой фамилии. Они заходят в кабинет и спрашивают - доктор, вы еврей? Видят мезузу и успокаиваются. Большинство из них не знают, как я стал евреем. Всю жизнь я искал ответа на вопрос - как один народ мог уничтожить другой? Почему мой отец молчал? В молодости все, что я делал, было под влиянием чувства вины. Я чувствовал свою ответственность за то, что произошло. Чувствовал боль, когда приходил в " Яд Ва Шем". Но стать евреем меня заставило другое. У меня не стало своей семьи. Они отказались от меня. И меня, немецкого подростка, приняла еврейская община. Несмотря на прошлое моего отца. Я немец по рождению, но я еврей и разделил судьбу этого народа. Как правило, я думаю по-немецки. Но иногда и на других языках. Большинство снов я вижу на немецком. Это мой родной язык", - говорит Бернд Вольшлегер. Впервые Бернд решился рассказать свою историю всего несколько лет назад. После того, как к нему подошел 16-летний сын и спросил: "кем был мой дед?". В Израиле эту историю потомок семьи Вольшлегер рассказывает впервые. "Я родился в 1958 году и воспитывался в Германии. Моя мать была католичкой, а отец - самым молодым командиром танкового подразделения и "нацистом". Он гордился тем, что был офицером Вермахта. Гитлер лично вручил и повесил ему на грудь "железный крест". Он был " героем". Когда я родился, наша семья поселилась в доме офицера Штауферберга. Того самого офицера, который 20 июля 1944 года совершил неудачное покушение на Гитлера. Я был знаком с его семьей. Он был офицером, как и мой отец, но он выступил против Гитлера, стал героем нации после войны. Я спрашивал себя - какое участие во всем этом принимал мой отец? Что делал Он в это время? Я задавал ему все эти вопросы, но он предпочитал не отвечать. Он был несдержанным, агрессивным человеком. Он говорил мне - не вороши все это, оставь. Я все равно ничего не расскажу. Он не хотел знать и слышать о катастрофе, о евреях. А я все время спрашивал. Что ты знал о том, что происходит? Что действительно происходило? В конце концов, он признался мне, что "достаточно" знал об Освенциме, знал и о других лагерях. Все знали. Но он, мой отец, ничего не сделал. Я долго думал об этом. Штауфенберг пытался, а он нет. Почему? Ведь он же был хорошим человеком, "героем", почему промолчал? Почему не возмущался, не противился? Он ответил мне: "у меня не было выбора". Я делал свою работу. Я хорошо исполнял военную службу офицера".Сразу после Второй мировой войны в ФРГ началось искоренение нацистской идеологии. Главари Гитлеровского режима были публично осуждены на Нюренбергском процессе, другие бежали в Аргентину и страны Южной Америки. Видные члены СС и нацистской партии лишались работы и средств к существованию. Национальными героями становились те, кто пытались во время войны выступить против фюрера. Но Германия не знала, что делать с миллионами немцев, которые до недавнего времени гордились арийским происхождением и нацистскими идеалами? В семье Вольшлегер героем считался отец, танкист, командир, воспитанник молодежного движения "Гитлерюгенд". Бернда не устраивало такое положение дел. Он понимал, что офицер, покушавшийся на Гитлера, и его отец находились по разные стороны баррикады. Кого же из них считать героем? Возникали вопросы: "Кто я?", "Кем вырасту?" Бернд читает книгу и как будто бы думает... "Я понял тогда, что не могу жить с верой моего отца. Это его путь. Его идеалы мне не подходят. Это были идеалы прошлого. В 1945 году его жизнь остановилась. Он начал заново, но по-старым правилам. Он так и не понял, что нацизм привел к массовому уничтожению целого народа. А он был частью этой системы. Он ответственен за то, что произошло".До Катастрофы евреи Германии составляли всего один процент населения страны. Их было 560 тысяч. После войны осталось не более 8 тысяч человек. Кем были эти люди? Что они сделали? За что немцы хотели их всех уничтожить? Бернд хотел получить ответы на эти вопросы из первых уст. Он решил, во что бы то ни стало найти еврейскую общину. И он нашел."Я нашел еврейскую общину в Бамберге, в Баварии, где я жил. Меня приняли как немца, как сына нацистского офицера. Но стали постепенно приглядываться. Раввин общины относился ко мне как к своему сыну. Он понял, что я тоже имею право знать. Он часто и подолгу говорил со мной. Вся община состояла из людей, переживших Катастрофу. Все из Польши. Они все знали, кто я такой и все равно принимали меня у себя". Многие молодые люди в Германии так и не смогли простить своих родителей. Они хотели любой ценой искупить вину перед евреями. Многие приезжали в Израиль и работали волонтерами в кибуцах, другие создавали фонды, которые платили ренту выжившим в Катастрофе. Бернд пошел дальше других, несмотря на то, что родители категорически протестовали против его связи с еврейской общиной. "Они не понимали, зачем я это делаю. Они спрашивали меня - ты что, сектант? Кто ты? Мой отец сказал мне: "если ты идешь с ними (он никогда не произносил слово евреи, юден, вслух), то ты перестанешь быть частью нашей семьи, ты нам не сын. Ты либо немец, либо еврей, но не то и другое вместе". Немецкие друзья решили, что Бернд сошел с ума, когда в 26 лет он прошел гиюр. Еще через месяц Бернд закончил учебу в университете и уехал в Израиль. Со стороны он выглядел таким же новым репатриантом, как тысячи других. О его прошлом не знала ни одна живая душа. Бернд решил, что об этом не будет знать никто и никогда. "Как я мог сказать друзьям, особенно армейским, кто я такой. Представьте себе разговор: "Моше, кто твой папа? Мой папа офицер в ЦаХаЛе. - Йоси, а твой папа? - Он раввин. - Ну а твой? - А мой нацистский офицер?".После службы в армии, встретив свою будущую жену, Бернд ограничился краткой справкой о себе. Он еврей, приехал из Германии, отец его умер, а мать, тяжело больна и находится на родине. Отец Бернда действительно умер от рака через полгода после его отъезда в Израиль. Бернд узнал об этом от сестры через несколько лет. В завещании отец написал о том, что не хочет, чтобы сын приходил к нему на похороны. Но сохранить тайну не удалось. Вскоре Бернд получил письмо от сестры. Она сообщала брату, что при смерти находится их мать. Бернд приехал в Германию попрощаться с матерью. Приехал вместе с женой. Жена пришла в больницу, и, увидев медсестер в монашеском облачении, сразу почувствовала, что здесь что-то не то. Бернду пришлось рассказать ей все. "Она была в шоке. "Как ты мог не говорить ничего?" Ее отец был солдатом в американской армии во время Второй мировой Войны. "Я верю, что ты еврей, но..." Я знаю, это было для нее травмой. Это сломало наши отношения. Она перестала мне верить". К тому времени в семье уже было 3-е детей. Семья жила в США. Несмотря на все старания, восстановить доверительные отношения супругам не удалось. Последовал развод. Бернд мечтал вернуться в Израиль, но остался в Майями, чтобы быть поближе к детям. Сегодня он работает врачом от немецкого консульства в Майями. Много пенсионеров, переживших Катастрофу, живут на Юге Флориды. Это его пациенты."Они получают ренту из Германии, и я как врач при консульстве, проверяю, кому полагаются репарации. Мне важно, что эти люди рассказывают свою историю. Потому, что многие из них как я, скрывают это до сих опр. Я лично знаю людей, дети которых не знают, что они являются выжившими в Катастрофе. Нужно высвобождать эту боль. Я иногда приглашаю к себе их детей - им тоже важно знать, что произошло. Травма осталась с ними до сих пор. После того, как я рассказал свою историю в синагоге в Майями, ко мне подошла женщина, пережившая Катастрофу. Она никогда до этого никому не рассказывала свою историю. А после моей лекции пришла и рассказала все мне. Она сидела со мной и плакала. Это дало мне силы продолжать". Бернд написал автобиографическую книгу, которая стала отправной точкой его честного и открытого разговора с его детьми. Книгу, в которой по-прежнему переплетены Холокост, немцы, евреи и судьба одного человека, который сделал свой выбор. Бернд верит, что дети его поймут. Он очень надеется на это.