В июне 1996 года, когда возникла некоторая напряженность в отношениях между Израилем и Турцией, тогдашний президент Израиля Эзер Вейцман отправился с рабочим визитом в Стамбул в сопровождении большой делегации журналистов. Я, в то время обозреватель по вопросам Ближнего Востока газеты "Гаарец", решил тоже поехать в Стамбул, чтобы воочию увидеть драму, которая разыгрывалась тогда в политической жизни Турции. Взаимная ненависть довела две светские партии Турции, "Истинный путь" Тансу Чиллер и "Родину" Матуза Йильмаза, до самоуничтожения, и проложила путь к власти первому исламистскому правительству Наджметина Эрбакана.

По пути в Стамбул президент Вайцман прошелся по самолету, чтобы побеседовать с журналистами. Подошел он и ко мне.- Ты Гай Бехор?- Да.- Откуда у тебя такие знания Ближнего Востока? Ты родился в Израиле?- Да, в Израиле, но я много лет работаю корреспондентом по арабским вопросам.Воспользовавшись редким случаем, я протянул президенту свою только что изданную вторую книгу "Израильская конституция: история борьбы" с дарственной надписью, которую сделал заранее. Я приметил один шелковый ковер средних размеров, тонкий, но сотканый очень качественно, красивой золотисто-красно-голубой расцветки."Красивый ковер", - обратился я к продавцу на смеси турецкого, арабского и английского. Тогда университетский курс турецкого еще не выветрился из моей головы. На первом этапе запрещено заводить разговор о цене. Нужно установить отношения, создать атмосферу доверия.Как сделан ковер? Откуда он? Какой узел: турецкий или персидский? Какого качества шелк? Продавец ответил на эти вопросы, и тогда я спросил его, сколько он стоит.Торговец назвал заоблачную цену.

Нет, говорю. Это слишком дорого. Мы пойдем дальше. Ковер, конечно, красивый, но цена слишком высокая.И мы пошли дальше, ясно понимая, что переговоры только начались. Как и следовало ожидать, продавец ринулся вдогонку: "Куда вы спешите? Еще утро, торговля только началась, есть о чем говорить! Сколько вы предлагете за этот ковер?"

- Вернитесь, мы еще даже не выпили утренний чай! Выпьете со мной чаю?Я подмигнул коллеге из "Едиот ахронот" и шепнул ему на иврите: "Ты понимаешь, сколько удовольствия можно получить в игре восточных переговоров? Это процесс, а не точка - "встретились - разбежались". Это целая культура".Тут есть свои законы: ни в коем случае нельзя приходить от товара в восторг - иначе цена сразу взлетит. Но и обижать продавца нельзя - иначе тебе ничего не продадут даже по высокой цене. А в остальном есть место для торга.

- Сколько вы готовы заплатить за это прекрасное произведение искусства? - спросил продавец, когда мы выпили чай.Здесь самое время немножко покритиковать товар, но в меру, не обижая. Нужно отыскать небольшой дефект - в этом вся мудрость. Ни в коем случае нельзя отвечать прямо на его вопрос о цене - это западня. Дальше она будет только падать. Только когда продавец сам значительно снизит цену, вы можете называть свою. Примерно половину той, что назвал он.Продавец в шоке: как мы могли предложить такую цену за это неповторимое произведение искусства? Он возмущен. "Ничего страшного, - говорите вы. - Было приятно познакомиться. Кто-нибудь наверняка согласится заплатить вам столько за этот прекрасный ковер, но у нас, увы, таких денег нет".Так тянется эта игра, шаг за шагом, с терпением и любовью. "Вечно вы, израильтяне, спорите, - вскипает продавец в последней попытке задеть нежные струны. "Ладно, до свидания, - отвечаете вы и поднимаетесь, чтобы уйти. - Было приятно познакомиться".

"Хорошо, раз уж вы первые покупатели!.." - кричит продавец, снимая ковер со стены, сворачивая его и укладывая в большой бумажный пакет. Дело сделано. Продавец получил цену, которую хотел как минимум, а вы заплатили половину от первоначальной. Будь вы местные, заплатили бы еще меньше, но все же можно быть довольными. Этот прекрасный ковер и сейчас перед моими глазами, когда я пишу эти строки. Я оказался его достойным покупателем. * * *Ковер - это сердце старого Востока, поколений ковроделов, узел за узлом терпеливо ткущих свое произведение недели и месяцы. И - только руками. Ковер, который я купил в Стамбуле, к примеру, сделан девушками с маленькими ручками, потому что маленькие узелки шелковых ковров требуют нежных и маленьких пальчиков. Восточный ковер - всегда ручная работа. Кто-то сделал это своими руками.Каждый ковер - это как человек, которого вы вводите в свой дом. Вы с ним знакомитесь, он знакомится с вами. Это процесс, который может занять много лет. В ковре заключена вся прелесть старого Востока: в терпении, медленной упорной работе, узел за узлом, капля за каплей, создающей этот великолепный цветистый узор. Пропущен один узелок - и вся работа насмарку.Вы понимаете? Нам ведь все нужно сейчас, немедленно, "инстант". Мир - сейчас, война - сейчас. Мы не понимаем, что наш регион живет совсем в другом ритме. Мы должны уважать этот ритм, полюбить его, как ковер. Принести его в свой дом, лечь на него, почувствовать его шерсть, смешанную с шелковыми или хлопковыми нитями, погладить его и оценить, сколько тяжкой ручной работы и любви в него вложено. Ковер - это врата к познанию Ближнего Востока: медленной, сизифовой работы, но если она сделана основательно и с любовью, результат будет потрясающим! Это и есть настоящий Ближний Восток, не этот новый, лживый. Тот, кто ускоряет процессы, тот их затягивает, а кто затягивает - тот ускоряет.* * *Погуляв еще немного по Стамбулу, мы вернулись в гостиницу задолго до пресс-конференции.Войдя в маленький зал, в котором проводилась пресс-конференция, Вейцман сел за стол и первое, что он сделал, - посмотрел на меня.- Ты где был весь день? - спросил Вейцман с ноткой раздражения в голосе. - Почему я тебя не видел?- Господин Вейцман, - ответил я, - утром у вас были закрытые встречи, и я решил прогуляться по городу вместе с корреспондентом "Едиот ахронот".- Обувь, небось, пошел покупать? - спросил Вейцман.- Как раз нет. Не обувь. Если вы так настаиваете, я купил ковер.- Зачем врать? Какой ковер? Скажи правду: "Пошел купить туфли".- Но я не купил туфли, - настаивал я. И все это - в зале, полном коллег-журналистов и членов делегации. Это было так странно. Я чувствовал себя полным идиотом.

"Все вы такие, - продолжал свое президент Вейцман. - Вместо того, чтобы быть вместе с делегацией, вы уходите покупать себе обувь". И продолжил: "Это напомнило мне, как недавно в США я встречался с израильтянами, уехавшими в Америку. Так все они делают обувь. Одна обувь у них на уме..." И продолжал, и продолжал ругать и оскорблять. Уже не мог остановиться.Я молчал. Ни в коем случае нельзя было вступать в эту странную перепалку. Я отключился, перестал слушать, только смотрел, как шевелятся его губы. И вдруг вспомнил отца.* * * Мой покойный отец, который был большим патриотом Израиля, любил вырезать портреты на косточках авокадо. У него была целая выставка таких произведений, в особенности портретов премьер-министров, политических деятелей и известных военных. Для него эти косточки авокадо с лицами израильских деятелей были чем-то вроде божков, которым он поклонялся.Особенно он любил Моше Даяна за странную форму головы и острые скулы, и Эзера Вейцмана. Папа очень уважал Вейцмана за смелость, проявленную им в Шестидневную войну. Я вспомнил сделанную с большой любовью фигурку героя войны, глядя, как шевелились губы Вейцмана в начале пресс-конференции в Стамбуле, но потом полностью отключился от происходящего.* * *На обратном пути в самолете я старался держаться на почтительном расстоянии от президента. Мне больше не хотелось с ним встречаться. Я сидел в своем кресле и что-то читал, как вдруг с удивлением увидел, что ко мне подошла супруга президента, Реома Вейцман, и ласково шепнула мне на ухо: "Эзер не хотел вас обидеть, не сердитесь на него". Она сделала это с таким благородством, так не похожим на поведение ее мужа, что я до сих пор помню то сильное впечатление, которое она на меня произвела.Я улыбнулся и сказал: "Спасибо вам, я не сержусь".А сам подумал: "Я вовсе не сержусь. Мне просто стыдно". Сотрудник Института междисциплинарных исследований в Герцлии д-р Гай БехорСтатья была опубликована на ивритоязычном сайте д-ра Гая Бехора www. gplanet.co.ilПеревод Олега Кременчугского