Рассказ 83-летнего резервиста
Дэвид Теперсон, которому исполнилось 83 года, не желает расставаться с военной формой. Он самый старый резервист в ЦАХАЛе. Теперсон, полковник запаса, до сих пор регулярно ходит на резервистские сборы, так как, по его словам, не хочет "пропустить следующую войну". Теперсон - участник всех войн Израиля, у него знаки отличия и грамоты от многих израильских военачальников. О нем можно сказать, что он родился для битвы. О биографии Дэвида Теперсона рассказывает 20 сентября ИА NRG-Маарив.15 мая 1948 года молодой Дэвид сошел на берег с корабля, который привез в Израиль новых репатраинтов, и сразу же отправился в призывной пункт. Он получил личный военный номер 24374, который, разбуди его сегодня ночью, скажет без запинки. И уже через два дня воевал в составе 34-го батальона против иракцев. "Все думали, что опытный солдат. А я с 12 лет не расстаюсь с ружьем. Детство я провел в Южной Африке, в небольшой деревушке на границе с Намбией, - рассказывает о себе Теперсон. Школу я не закончил, у меня дислекция, до сегодняшнего дня я не могу написать письмо, его никто не сможет прочесть. Но зато я в душе солдат и охотник. Я охотился на оленей, вынимал у них кишки. В консервной банке я варил себе на завтрак печень убитого оленя, а потом из той же банки пил горячий кофе. И тащил тушу оленя на плечах, предварительно сломав у него ноги, чтобы не волочились по земле. Ведь мне было тогда всего 12 лет".Теперсон получил в армии из-за его высокого роста кличку "башня". Действительно, рост у него под два метра - 196 сантиметров. И память, несмотря на возраст, Теперсона имеет отменную. Особенно о тех боях, участником которых он был.
"Как-то встречает меня Рафуль (Рафаэль Эйтан, начальник генерального штаба в начале 80-х годов - прим. пер.) и спрашивает, где мы познакомились? Я отвечаю, что ночью, когда у нас не было взрывчатки. Рафуль сразу же вспоминает, да, в 48-м мы устроили западню египтянам в песках между Хан-Юнесом и Рафиахом. Правда, тогда не было у нас взрывчатки, - И дальше Теперсон рассказывает о той ночи. - Мы открыли огонь. 12 джипов, а на переднем пулемет, каждая четвертая пуля трассирующая. Это было впечатляющее зрелище. Тут осел мертвый, там тело врага. И светила полная луна". Теперсон продолжает вспоминать о своих военных похождениях. "В каждой войне я брал в плен врагов. В 1948-м были проблемы. Пленные не хотели идти со мной. Они говорили, что не встанут с земли, так как я выведу их и застрелю. Но это неверно, я относился к ним с уважением. Даже отвел одного из пленных с пулей в заднице в больницу". Сперва Теперсона хотели сделать водителем танка, но он не подошел из-за роста. Тогда он стал простым пехотинцем. Потом Дэвид захотел пойти на офицерские курсы, но его жена Шошана воспротивилась этому. И все же в 54-м Дэвид поступил на офицерские курсы для резервистов. И 12 лет назад ему было присвоено звание полковника. "Можно воевать до тех пор, пока тебе не исполнится 100 лет, - говорит Теперсон. - Я и сегодня могу, как и раньше, целый день провести у пулемета. Одна дивизия резервистов стоит двух дивизий необстрелянных молодых срочников". Теперсон живет в Кфар-Шмарьягу на участке площадью в 3,5 дунама. Он строительный подрядчик. У него шикарный дом, а перед входом в него на флагштоке развивается израильский флаг. "Я еврей-националист, - говорит о себе Теперсон, - у меня и в Африке был израильский флаг, так как это символ. В Америке есть израильтяне, которые говорят, что любят свою страну, и это не просто слова. Но есть и такие, кто любит только разглагольствовать о том, как они любят свою страну, а когда первый снаряд разрывается на нашей территории, то первым же самолетом улетают за границу. Но есть и другие. Самолеты забиты резервистами. У меня был один приятель из Франции, водитель танка. Он не был здесь десять лет, а приехал и сразу же спросил, где его полк, и потребовал форму. Бедняга, убили его".У Дэвида и Шошаны трое детей. Гади и Асаф продолжают отцовский бизнес. А дочь Идит актриса в театре "Габима". Сыновьям Дэвид купил в свое время духовые ружья и учил из стрелять. И Идит он тоже готовил к командным должностям. "Я и сегодня хожу на стрельбища вместе с сыновьями, - говорит Теперсон. - Они оба во время войны ходили с пистолетом. Это дает чувство уверенности, ты можешь защитить себя, а не стоять с поднятыми руками".В своей книге "Доброволец" Теперсон с гордостью рассказывает о том, как он встретил Гади и Асафа на передовой на Южном фронте во время войны Судного дня. Но не забыл упомянуть о жене Шошане, страшно переживавшей за судьбу сыновей. "Я сказал ей, что сумеют постоять за себя, так как выросли в доме солдата. Они умеют пользоваться оружием", - пишет Теперсон. "Я не боюсь. Во время боя я действую самым лучшим образом. Я до сих пор не понимаю, что означает страх - это из-за фантазий. У нас был повар, который наслушался разговоров опытных солдат. Они спрашивали его, а знаешь ли ты, что такое отрезать уши и яйца? А утром он свихнулся. И его шок начался из-за того, что нафантазировал, будто государство платит им деньги". "Это единственное государство, где каждый мужчина и каждая женщина были в армии. И ничего похожего на Америку, где хотят совершить что-нибудь героическое. Для них быть морским пехотинцем - геройство, а у нас любой обычный солдат пехоты не хуже их", - объясняет Теперсон.Конечно же, Теперсону приходилось убивать на войне. "Стреляешь с пригорка вниз. Ты видишь тела, но не задаешься вопросом, в кого попал. Во время операции "Шлом ха-Галиль" (война в Ливане в 1982 году - прим. пер.) я дошел до Бейрута. По обе стороны шоссе, ведущего туда, кустарник. Я из своего пулемета стрелял во все стороны. Этому я научился еще в 48-м. Если ты не уверен, вдарь, может быть бедуины устроили засаду. Поэтому ты должен провести зачистку местности".Теперсон рассказывает и о ранах, полученных в войнах. "Я был ранен осколками и в руку и в задницу. После войны мне их вынули. Дело в том, что когда разрывается снаряд, то осколки ужасно горячие, но они стерильные, никаких микробов и загрязнений. Не то, что пуля, которая делает в теле дырку, куда может попасть грязь. Маленькие осколки выходят сами, у меня был один такой в ноге", - Теперсон показывает след от раны на лодыжке. "Я уйду из армии только тогда, когда умру", - заключает Теперсон беседу с журналистом NRG-Маарив Эялем Леви. - Я люблю армию, мне надо куда-то девать избыток энергии. Ведь мужчина устроен для того, чтобы воевать. Я люблю смотреть на военные учения, когда стреляют. И поверь, ты никогда не думаешь, что следующая пуля будет твоя".
"Как-то встречает меня Рафуль (Рафаэль Эйтан, начальник генерального штаба в начале 80-х годов - прим. пер.) и спрашивает, где мы познакомились? Я отвечаю, что ночью, когда у нас не было взрывчатки. Рафуль сразу же вспоминает, да, в 48-м мы устроили западню египтянам в песках между Хан-Юнесом и Рафиахом. Правда, тогда не было у нас взрывчатки, - И дальше Теперсон рассказывает о той ночи. - Мы открыли огонь. 12 джипов, а на переднем пулемет, каждая четвертая пуля трассирующая. Это было впечатляющее зрелище. Тут осел мертвый, там тело врага. И светила полная луна". Теперсон продолжает вспоминать о своих военных похождениях. "В каждой войне я брал в плен врагов. В 1948-м были проблемы. Пленные не хотели идти со мной. Они говорили, что не встанут с земли, так как я выведу их и застрелю. Но это неверно, я относился к ним с уважением. Даже отвел одного из пленных с пулей в заднице в больницу". Сперва Теперсона хотели сделать водителем танка, но он не подошел из-за роста. Тогда он стал простым пехотинцем. Потом Дэвид захотел пойти на офицерские курсы, но его жена Шошана воспротивилась этому. И все же в 54-м Дэвид поступил на офицерские курсы для резервистов. И 12 лет назад ему было присвоено звание полковника. "Можно воевать до тех пор, пока тебе не исполнится 100 лет, - говорит Теперсон. - Я и сегодня могу, как и раньше, целый день провести у пулемета. Одна дивизия резервистов стоит двух дивизий необстрелянных молодых срочников". Теперсон живет в Кфар-Шмарьягу на участке площадью в 3,5 дунама. Он строительный подрядчик. У него шикарный дом, а перед входом в него на флагштоке развивается израильский флаг. "Я еврей-националист, - говорит о себе Теперсон, - у меня и в Африке был израильский флаг, так как это символ. В Америке есть израильтяне, которые говорят, что любят свою страну, и это не просто слова. Но есть и такие, кто любит только разглагольствовать о том, как они любят свою страну, а когда первый снаряд разрывается на нашей территории, то первым же самолетом улетают за границу. Но есть и другие. Самолеты забиты резервистами. У меня был один приятель из Франции, водитель танка. Он не был здесь десять лет, а приехал и сразу же спросил, где его полк, и потребовал форму. Бедняга, убили его".У Дэвида и Шошаны трое детей. Гади и Асаф продолжают отцовский бизнес. А дочь Идит актриса в театре "Габима". Сыновьям Дэвид купил в свое время духовые ружья и учил из стрелять. И Идит он тоже готовил к командным должностям. "Я и сегодня хожу на стрельбища вместе с сыновьями, - говорит Теперсон. - Они оба во время войны ходили с пистолетом. Это дает чувство уверенности, ты можешь защитить себя, а не стоять с поднятыми руками".В своей книге "Доброволец" Теперсон с гордостью рассказывает о том, как он встретил Гади и Асафа на передовой на Южном фронте во время войны Судного дня. Но не забыл упомянуть о жене Шошане, страшно переживавшей за судьбу сыновей. "Я сказал ей, что сумеют постоять за себя, так как выросли в доме солдата. Они умеют пользоваться оружием", - пишет Теперсон. "Я не боюсь. Во время боя я действую самым лучшим образом. Я до сих пор не понимаю, что означает страх - это из-за фантазий. У нас был повар, который наслушался разговоров опытных солдат. Они спрашивали его, а знаешь ли ты, что такое отрезать уши и яйца? А утром он свихнулся. И его шок начался из-за того, что нафантазировал, будто государство платит им деньги". "Это единственное государство, где каждый мужчина и каждая женщина были в армии. И ничего похожего на Америку, где хотят совершить что-нибудь героическое. Для них быть морским пехотинцем - геройство, а у нас любой обычный солдат пехоты не хуже их", - объясняет Теперсон.Конечно же, Теперсону приходилось убивать на войне. "Стреляешь с пригорка вниз. Ты видишь тела, но не задаешься вопросом, в кого попал. Во время операции "Шлом ха-Галиль" (война в Ливане в 1982 году - прим. пер.) я дошел до Бейрута. По обе стороны шоссе, ведущего туда, кустарник. Я из своего пулемета стрелял во все стороны. Этому я научился еще в 48-м. Если ты не уверен, вдарь, может быть бедуины устроили засаду. Поэтому ты должен провести зачистку местности".Теперсон рассказывает и о ранах, полученных в войнах. "Я был ранен осколками и в руку и в задницу. После войны мне их вынули. Дело в том, что когда разрывается снаряд, то осколки ужасно горячие, но они стерильные, никаких микробов и загрязнений. Не то, что пуля, которая делает в теле дырку, куда может попасть грязь. Маленькие осколки выходят сами, у меня был один такой в ноге", - Теперсон показывает след от раны на лодыжке. "Я уйду из армии только тогда, когда умру", - заключает Теперсон беседу с журналистом NRG-Маарив Эялем Леви. - Я люблю армию, мне надо куда-то девать избыток энергии. Ведь мужчина устроен для того, чтобы воевать. Я люблю смотреть на военные учения, когда стреляют. И поверь, ты никогда не думаешь, что следующая пуля будет твоя".
