...Его жизни хватило бы на несколько голливудских боевиков, чьи сюжеты оказались бы похлеще приключений доброго десятка суперагентов. Леонид Токарский, наш с вами дважды соотечественник, множество раз оказывался в совершенно невероятных ситуациях, из которых, казалось бы, невозможно выйти живым. Но он выживал благодаря тому, что думал головой, ничего не боялся, шел напролом там, где другие пытались хитрить и манипулировать. Он сумел не только выжить, но и сделать блестящую профессиональную карьеру, сначала в Советском Союзе, потом в Израиле, карьеру, которую без всяких допусков на этническое происхождение, можно назвать одной из самых успешных в Израиле. Он сам признается, что в этой науке выживания ему помогали выработанные им самим жизненные правила, среди которых умение молчать, принимать решения только в согласии с самим собой, никого не бояться и не поклоняться формальным авторитетам. На днях в издательстве "Спутник" вышла книга Леонида Токарского "Мой ледокол", второе название которой так и формулируется: "Наука выживать". Об истории появления этого текста лучше всего рассказывает он сам в предисловии к книге:"Я не люблю свое прошлое и никогда не хотел его вспоминать. Как-то ночью оно вернулось ко мне само и разбудило. С тех пор его мрачные картины вставали передо мной, мешая жить и работать.Я решил отомстить прошлому ... выпустить его наружу".Однажды, измученный бессонницей, он сел к компьютеру и не останавливаясь, на одном дыхании описал одну давнюю историю, не дававшую ему покоя. Потом долго сидел без движения и вдруг почувствовал невероятное облегчение. Это было смешанное чувство спокойствия и ... злорадства: "Теперь это уже не было моим страшным личным кошмаром. Я перестал быть единоличным хранителем давящего прошлого".Впоследствии этот сюжет стал 12 главой книги. Это история о том, как его, измученного цингой, дистрофией и целым букетом других недугов, отказывались демобилизовать (по прошествии всех мыслимых и немыслимых сроков демобилизации). Вернее, даже не отказывались, а просто тянули резину, дожидаясь отхода на Большую землю последнего корабля. Следующей навигации пришлось бы ждать долгих девять месяцев, что означало бы для нашего героя, чей вес вместе с одеждой составлял 42 килограмма, неминуемую смерть. Он сам собственными ушами слышал разговор двух офицеров, которые желали смерти "этому жиду" и сознательно не отдавали приказ.
О том, что сделал 22-летний матрос Леонид Токарский в тот день и почему он остался жив и написал свою книгу, мы узнаем, прочитав "Мой ледокол". Добавим здесь только один штрих: подобных историй, когда перед ним вставал вопрос жизни и смерти в самом прямом и буквальном смысле, у Леонида Токарского множество.

Написание всей книги заняло три с половиной месяца, и этот срок включал перерывы на отъезды в командировки. Случилось это два года назад. У Леонида не было до этого никакого писательского опыта. Точнее сказать, у него был обширный опыт описания инженерных конструкций и сооружений, принципов их работы и проектирования, но того, что мы называем "писательством", у него никогда прежде не было."Книга моя написана по-инженерному, потому что я сам инженер, - признается Леонид. - Я не знаю, как пишут "настоящие" писатели, никогда этим не занимался, а когда решил делать свою книгу, то подошел к этой задаче по-инженерному. Даже текст организован по-инженерному, и в конце каждой главы есть выводы".Когда два года назад Леонид Токарский закончил работу над первым вариантом своей книги, то прежде чем ее напечатать, решил дать почитать нескольким людям, тем, кого он уважал и с чьим мнением считался. И в этом тоже было что-то от его инеженерного подхода: ведь принято знакомить со своими проектами и идеями коллег до того, как эти идеи и проекты обретут законченный вид. "У меня нет комплексов по поводу писательства, я делал свою книгу, как умею. Меня интересовало их мнение не с точки зрения стилистики и языка. Я писал свою книгу предельно откровенно, а ведь есть вещи, которые просто не стоит выносить наружу". Когда инженер Токарский начинал писать, он не столько думал о том, что получится, сколько о том, как избавиться от невыносимого груза прошлого. По его собственному признанию, сам процесс написания стал его "лечением". Позже он узнал, что психологи часто рекомендуют пациентам, страдающим от тяжких воспоминаний, записывать их на бумаге. Он же к этому пришел сам, руководствуясь интуицией, тем самым "звериным чутьем", которое не раз и не два помогало ему выживать.А когда книга была написана и даже напечатана на бумаге, оказалось, что очень многие видят в ней своего рода справочник, пособие по выживанию в трудных ситуациях. "Мне говорили разные люди, что не совершили бы многих жизненных ошибок, попадись им моя книжка раньше.
Была еще и третья - едва ли не самая важная причина: я должен был попытаться рассказать своим детям и внукам, кто я такой, а главное - почему я такой".С владельцем издательства "Спутник" Михаилом Белошевским Леонид столкнулся случайно. Первый вариант своей книги в виде двухтомника он издавал самостоятельно. Книга была издана "кустарно", без профессиональной редактуры и верстки. Тем не менее сам материал оказался настолько интересным, что немногочисленный тираж разошелся почти мгновенно. Поначалу Белошевский, у которого есть сеть своих книжных магазинов и продажа через каталог "Спутник", собирался просто продать несколько экземпляров его книги. Но начав читать, не мог остановиться и решил сделать профессиональное издание книги Токарского."Я впервые принял решение, руководствуясь не столько соображениями бизнеса, сколько собственным чутьем, - говорит Михаил Белошевский. - Я предложил Леониду Токарскому переиздать его книгу, объединив оба тома и немного сократив текст. Я не проводил никаких маркетинговых проверок, просто поверил своей интуиции. И не ошибся. "Мой ледокол" Леонида Токарского - настоящий бестселлер, и нам придется еще не раз и не два допечатывать тираж".Книга называется "Мой ледокол", но стоит сразу оговориться: ничего общего с суворовским "Ледоколом" у нее нет. Леонид Токарский так объясняет название своего труда:"Я всю жизнь шел напролом, как ледокол. Меня невозможно сломать и я иду до конца. И еще: у меня нет границ, это психология смертника, а я был смертником и не раз. И именно это помогло мне выжить. Во мне два человека одновременно. Один - похожий на питерского профессора, воспитанный, интеллигентный, живущий по правилам цивилизованного мира. Другой - заключенный-лагерник, живущий по правилам совсем другого мира, где цена выживания и сохранения достоинства очень высока. Я никому не желаю зла, но не терплю, когда людей обманывают, когда над ними издеваются, унижают их человеческое достоинство".