Запугивание иранцев по ядерному вопросу не отвечает интересам Британии, пишет газета The Guardian, статью которой в переводе на русский язык поместило сегодня на своем сайте агентство "Голос России". После Ирака и Афганистана мы снова рискуем попасть в ту же ловушку.В чем разница между иракским, афганским и иранским кризисами? Будущие историки, возможно, будут вынуждены ответить - ни в чем. И пояснить: в начале 21 века всеми тремя государствами правили жестокие антидемократические режимы, удостоившиеся неблагосклонного внимания Америки и ее союзников. Противостояние началось с "нотаций" и остракизма. Продолжением стали экономические санкции, дипломатическая изоляция и недвусмысленные угрозы "прибегнуть к другим мерам". Наконец, был найден предлог для военного вмешательства - бомбардировок, вторжения, оккупации и полного опустошения трех стран. Пополнит ли в действительности Иран этот список? Сегодня Запад, истекая кровью и сгибаясь под бременем непомерных расходов, пытается выбраться из Ирака и Афганистана, но одновременно собственными руками расставляет себе такую же ловушку в Иране. Casus belli - один и тот же. Утверждается, что от страны исходит перманентная угроза, и это дополняется тезисом о необходимости смены режима по "гуманитарным" соображениям. В Афганистане детонатором стал аргумент о предоставлении талибами убежища Усаме бен Ладену (Osama bin Laden). Вторжение в Ирак обосновывалось расплывчатыми заявлениями о том, что Саддам обладает потенциалом для создания ядерного оружия и готовит ракетный удар по целям на Западе. В случае с Ираном поводом для аналогичных аргументов стала программа по обогащению урана. Все происходит по тому же сценарию - неуклюжие действия ООН, наигранный пафос пропаганды, брань в адрес правящего режима. Мы слышим те же угрозы ужесточить экономические санкции, то же бряцание оружием - "ни один из вариантов не снимается с повестки дня". Из-за ребяческой политики по принципу "око за око" попадают под арест яхтсмены, сворачиваются контакты в культурной сфере. Накал конфронтационной риторики со всех сторон нарастает. Однако Иран - это отнюдь не Афганистан или Ирак. Речь идет о большой стране с довольно современной экономикой и 80-миллионным населением (для сравнения, в Афганистане и Ираке - по 20 миллионов). Бомбардировками можно стереть с лица земли Кабул и Багдад, но проделать то же самое с Тегераном - городом, по населению равным Лондону, представляется немыслимым. Политическая ситуация в Иране отличается нестабильностью, но его граждан отличает обостренное чувство национальной гордости. Конфликт с такой страной чреват катастрофическими последствиями, и к тому же он станет неоспоримым доказательством того, что западная демократическая система уже не в состоянии сдерживать глобализованное "нравственное высокомерие" своих лидеров. Власти Ирана, несомненно, стремятся обрести ядерный потенциал, превышающий рамки приемлемого в глазах Международного агентства по атомной энергии. В составе правящей коалиции есть даже клика, требующая зайти еще дальше и ввести страну в "клуб" ядерных держав. Поскольку Договор о нераспространении не помешал Индии, Пакистану и Израилю обзавестись ядерным оружием, многие иранцы не понимают - а чем их страна хуже? Если Англии можно иметь ядерные силы сдерживания, почему Ирану нельзя? Насколько далеко Тегеран продвинулся по этому пути, пока неясно. Сторонники интервенции кричат: "аятоллы" в двух шагах от создания ядерной бомбы, указывая на пример Северной Кореи. Прозвучавшее на прошлой неделе заявление о намерении Ирана построить 10 заводов по обогащению урана явно мыслилось как "щелчок по носу" МАГАТЭ. Те, кто выступает против военной акции, парируют: это всего лишь риторика, но уже она показывает, насколько абсурдны предположения, будто нотации из-за рубежа могут заставить Иран занять более умеренную позицию. Неофициальные данные говорят о расколе в иранском руководстве. Стабилизация во власти после подтасованных выборов летом нынешнего года так и не наступила. Президент Махмуд Ахмадинежад испытывает давление демократов в национальном собрании с одной стороны, и влиятельных радикалов из Корпуса стражей Исламской революции - с другой. В этой борьбе не на жизнь, а на смерть ядерный потенциал страны - отвлекающий ход (подобно Олимпийским играм для нашего лейбористского правительства). Ахмадинежад не уступит давлению Запада, и не откажется безропотно от программы по обогащению урана. Сегодня сторонники интервенции хватаются за любимый "кнут" - ужесточение экономических санкций. Но санкции даже за двадцать лет не поставили Саддама на колени. Его они только обогатили - но при этом разорили средний класс Ирака, вытеснили из страны оппозицию и закрепили превращение народного хозяйства в "экономику осажденной крепости". К такому же результату привели и санкции против режима талибов в Афганистане. Сама мысль о том, что они способны побудить Тегеран закрыть завод в Натанзе, подорвать позиции Стражей исламской революции и вынудить Ахмадинежада признать подлинные результаты последних выборов, просто абсурдна. С точки зрения дипломатии санкции - чистый идиотизм. Это последнее прибежище тех, кто кричит "надо что-то делать", перед тем, как окончательно сдаться военно-промышленному комплексу и развязать агрессию. Воспитанные на идее о правомерности вмешательства в дела других государств, эти люди просто не понимают, что бывают случаи, когда ничего сделать нельзя, или любые действия контрпродуктивны. Тем не менее Дэвид Милибэнд (David Miliband) уже четко высказался за ужесточение санкций. Только Москва и Пекин пытаются втолковать остальным: от них будет больше вреда, чем пользы. Санкции не могут помешать Ирану создать ядерное оружие. Ну и что из этого? Сегодня такое оружие по сути бесполезно. Если еще можно утверждать, что во второй половине 20 века оно помогло предотвратить мировую войну между Востоком и Западом, то на всех других возможных театрах боевых действий ядерное оружие, даже тактическое, не способно дать каких-либо эффективных результатов. Его наличие у одной из сторон нисколько не повлияло на ход войн в Корее, Вьетнаме, на Фолклендах, в Ираке и Афганистане, ливанского, индийско-китайского, югославского и израильско-палестинского конфликтов. В условиях войн нового типа - с сепаратистами и повстанцами - ядерная бомба ничего не дает. Теоретики борьбы с терроризмом любят "безумные сценарии" - обычно в них фигурируют исламисты в черных капюшонах и с пылающим взором. Ни один из них, однако, не материализовался в реальности. В жизни, конечно, всякое возможно, но часть дипломатического искусства - это умение просчитывать вероятность того или иного развития событий. Если Иран действительно пожелает создать и испытать ядерное оружие, никто ему в этом не помешает. Конечно, Запад столкнулся с реальной проблемой. Иран вопиющим образом нарушает предписания МАГАТЭ, а значит и ООН. Но точно так же прежде поступали Пакистан и Индия. Политика конфронтации лишь подтверждает точку зрения иранских экстремистов о том, что христианский Запад твердо встал на путь интервенции, не щадя при этом никого, даже ни в чем не повинных моряков. Если в Иране победят не умеренные, а экстремисты, и страна действительно превратится в ядерную державу, часть ответственности за это несомненно ляжет на западных политиков и их топорные методы. Но и в этом случае целесообразнее всего будет проводить по отношению к Ирану ту же линию, что и с Пакистаном - развивать торговлю и контакты в надежде на то, что членство в ядерном клубе "дисциплинирует" его руководство: рассчитывать на это позволяет опыт истории. Так или иначе, Иран - не забота Британии. Он нам не угрожает, и к тому же Лондон не в состоянии заставить его делать то, что нам нравится - аннулировать фальсифицированные результаты местных выборов или соблюдать режим нераспространения во всех деталях. Иран несомненно способен поддерживать терроризм и дестабилизировать ситуацию в собственном регионе. Но Британии уж точно незачем увеличивать вероятность такого исхода, угрожая санкциями, и тем более, если они не сработают, наступая на грабли "более серьезных мер". На этой неделе Комиссия Чилтона предаст гласности неприглядную подоплеку начала иракской войны, а Обама выроет себе еще более глубокую яму в Афганистане. И будем надеяться, что эта печальная история не повторится.