Рост влияния Турции, которая в последнее время все в большей степени претендует на роль ведущей региональной державы, комментирует в интервью журналистке русской редакции французского радио RFI (www.rfi.fr/ru) Галине Аккерман руководитель Центра изучения Кавказа при бакинском отделении Французского института анатолийских исследований Торнике Гордадзе.

Галина Аккерман: - Турция хочет играть роль региональной державы наравне с Россией и Ираном. Как бы вы описали основные амбиции этой страны?

Торнике Гордадзе: - Да, это правда. За последние несколько лет Турция существенно переменила свою внешнюю политику, региональную политику. Это связано, прежде всего, с тем, что не произошло ощутимого прогресса в евроинтеграции этой страны. Поскольку экономика Турции бурно развивается, у этой страны появились ещё и политические амбиции. Эти амбиции иногда так стремительно и бурно развиваются, что мне кажется, иногда – это моё личное мнение – сама Турция не успевает обдумать на долгий срок свою политику. Это очень явно показывают турецко-израильские отношения, которые так далеко зашли в тупик, что, по-моему, даже сама турецкая дипломатия этого не ожидала.

Новая политическая доктрина Турции

У Турции есть сейчас новая доктрина, которая постепенно меняется, она становится более яркой. Она заключается в том, чтобы играть независимую роль в регионе и оставаться всё-таки союзником Запада, например, в рамках НАТО, но развивать свою политику. Это доктрина «ноль проблем с соседями», доктрина нынешнего министра иностранных дел Давутоглу, который настаивает на оживлении восточного и южного векторов Турции. Турция стала гораздо активнее в ближневосточном регионе, улучшаются отношения с Ираном и с Россией. Отношения с Арменией тоже можно рассматривать в этих рамках. Всё это очень быстро развивается, но насколько это до конца обдумано и запланировано – вот это уже другой вопрос, потому что такое быстрое развитие турецкой внешней политики иногда опережает планирование.

Г.А.: - Турция прошла огромный путь от светской идеологии Ататюрка до, практически, исламизма. Но можно ли сказать, что сегодня турецкое руководство, турецкая армия и турецкая улица говорят одним голосом, или вы различаете какие-то разные векторы в турецкой политике? И какую роль во всём этом играет общественное мнение?

Т.Г.: - В Турции наблюдаются очень интересные процессы внутри общества. Я уже говорил, что страна очень динамично развивается в экономическом плане. Это, конечно, имеет свои последствия для турецкого общества. Так, идут, например, очень интересные процессы миграции из сёл, из центральной Анатолии в большие города западной части Турции или южной части Турции – самые динамичные регионы страны. Идёт, конечно, переосмысление наследия Ататюрка, которое до недавних пор являлось единственной идеологией в Турции и которое очень ревностно защищали военные. Они несколько раз после Второй мировой войны прибегали к государственным переворотам, чтобы уберечь это светское наследие Ататюрка от общества, потому что общество всегда считалось отсталым, а элита – продвинутой, именно из-за секулярной идеологии этой элиты.

Сейчас всё это меняется, потому что появилась, уже в 1980-90-х гг., очень сильная буржуазия, средний класс. Это – выходцы именно из этого общества, из Анатолии, из регионов, которые раньше находились на периферии развития. Этот класс становится сейчас очень динамичным.

Партия справедливости и развития Турции (AK Parti), которая сейчас находится у власти – можно их назвать исламистами, но они всё-таки умеренные исламисты, они себя сравнивают с христианскими демократами, - вышла из этого слоя новой буржуазии, исламской буржуазии центральной Анатолии или же из периферийных кварталов больших городов, таких как Стамбул. У этой партии сейчас появилась большая амбиция реформировать Турцию, и она находится в жёстком конфликте с военными. Этот конфликт не только идеологический, но ещё и социальный. Об этом очень мало говорят, но это серьёзный конфликт между элитами – новой элитой и старой секулярной элитой, которая правила Турцией в течение последних десятилетий.

С одной стороны, эта новая исламская элита апеллирует к демократии. Её представители говорят, что военные несколько раз конфисковали власть вопреки демократии. То есть, они не только исламисты, как в некоторых странах Ближнего Востока, но они прибегают к демократическим технологиям, чтобы прийти к власти и чтобы показать, что секуляризм не всегда является синонимом демократии, а что политический ислам, наоборот, может быть синонимом демократии.

Г.А.: - На саммите в Стамбуле Путин заявил, что надо срочно «потушить пожар» на Ближнем Востоке – пожар, который разгорается между Турцией и Израилем, в связи с израильской атакой на «флотилию мира». Ваше мнение об этом, пока дипломатическом, конфликте – он, в принципе, может привести к эскалации и новой войне на Ближнем Востоке?

Т.Г.: - Я надеюсь, что до новой войны дело не дойдёт.

Наблюдается заметная деградация отношений между Израилем и Турцией – раньше между этими странами была очень сильная взаимосвязь, военная кооперация. Кстати, Турция была одной из немногих исламских стран, которая всегда поддерживала с Израилем союзнические отношения. Однако политика Турции в отношении исламских стран так быстро развивается, что турецкие лидеры сами за ней не успевают или иногда становятся заложниками этой негативной динамики. Поэтому отношения с Израилем быстро деградируют, и сами турки не очень довольны таким развитием событий. Израиль всегда отличался упрямством или, если хотите, силой характера. Эта деградация отношений между Турцией и Израилем не повлекла со стороны Израиля уступок. А турки надеялись, что эта деградация повлияет на Израиль, и Израиль станет более сговорчивым.

Но получилось обратное, и сейчас, мне кажется, что этот процесс становится неконтролируемым. Это, правда, страшная динамика, но всё-таки, мне кажется, что до новой войны дело не дойдёт. Там есть другие влиятельные игроки мирового масштаба: США, Европа, которые пока не вмешались в этот новый виток развития конфликта. По-моему, войну ещё можно предотвратить.