Сирия-бемоль: Турция лишит Дамаск ауры "ключевой страны"
Известный ливанский наблюдатель Тони Бадран анализирует роль Сирии в меняющемся геополитическом пространстве Ближнего Востока в пространной статье, опубликованной агентством NowLebanon.
Тони Бадран полагает, что самоустранение Соединенных Штатов создает на Ближнем Востоке стратегический вакуум, который очень похож на тот, который воцарился в регионе накануне Шестидневной войны 1967 года. Ситуация характеризуется отсутствием лидера, способного диктовать региональную динамику.
Иран открыто бросает вызов США, и Турция, как все уже понимают, пытается заполнить пустоту и выступить в роли доминантной силы в районах, некогда принадлежащих Османской империи. "Какое место оставляют ведущие региональные игроки второстепенным арабским странам типа Сирии, которая еще недавно претендовала на ключевую роль в ближневосточном регионе?", задает вопрос ливанский аналитик.
Многие считают, что турецко-иранский баланс может стабилизировать регион и превратиться в сдерживающий Тегеран фактор. И лакмусовой бумажкой в этом процессе является Сирия. Многие аналитики полагают, что сирийско-турецкое экономическое сотрудничество умерит политический пыл Дамаска.
По мнению Бадрана, это иллюзия. В действительности, считает он, возвышение Турции и Ирана возвращает Сирии ее историческую роль страны, зажатой между крупными странами региона, с востока, с севера и с юга. Таким образом, претензия Сирии на роль столба, без которого рухнет все здание – есть чек без покрытия и в экономическом, и в политическом смысле. При этом, именно эту роль разыгрывал Башар Асад в последние годы, явно переигрывая.
Поэтому Асад выдвигает стратегию "четырех морей" по сколачиванию союза, в котором он занял бы осевую позицию. Впервые свою геополитическую доктрину Асад артикулировал на совместной пресс-конференции с турецким президентом Абдуллой Гюлем в мае 2009 года: "Когда объединится экономическое пространство между Сирией, Турцией, Ираком и Ираном, мы соединим Средиземноморье, Каспий, Черное море и Персидский залив. Когда эти четыре моря соединятся, мы превратимся в пересечение целого мира, привлекая инвестиции, транспорт и пр".
Асаду показалось, что четырех морей мало, и он добавил к своей экстравагантной смеси еще одно – Красное, и нарек себя ядром новой империи, в широкой периметр которой включил и Россию. "Мы говорим о центре мира", - подвел итог своей мегаломании сирийский президент.
Очень хитроумная конструкция, иронизирует ливанский аналитик, особенно для страны, пораженной коррупцией, парализованной американскими санкциями, высушенной многолетними засухами и оторванной от мира устаревшими, часто несуществующими, инфраструктурами. От Асада можно было ожидать повторения заезженной сирийской концепции о том, что влияние на Ближнем Востоке проходит непременно через Дамаск, но он выдал речь о "новой региональной карте", чем только подчеркнул маргинальное положение Сирии.
Один из ключевых вопросов региональной геополитики – транзит энергоносителей. И в этом мир десятилетиями старается обойти Сирию стороной. Главный кандидат на транзитный коридор нефте- и газопроводов – Турция. Сирия абсолютно нерелевантная страна в этой картине.
Дамаск десятилетиями раздувал свое значение, пытаясь внедрить в сознание Запада мысль, что мир и война с Израилем зависит от его, Дамаска, партнерства с ХАМАСом и "Хизбаллой". Это было главной позицией Сирии в годы мирного процесса в 90-е годы.
Но возрождение Турции и Ирана, исторических центров влияния в регионе, лишает Сирию и этого козыря. "Хизбалла" всегда была креатурой Ирана, и признавала лишь авторитет высшего духовного лидера шиитов "Вилаят аль-Факих".
В последние несколько лет мы наблюдаем за тем, как Турция все больше занимает привилегированное место в диалоге с ХАМАСом, и эпизод с "флотилией" – кульминация этого процесса. Ну а Сирии в этой истории – досталось "соленой пеной по губам".
Иными словами, подводит итог Тони Бадран, поднимающиеся Иран и Турция оставляют Башару Асаду очень мало места для движения, и он становится младшим партнером не только Тегерана, но и Анкары. Но эта роль как раз и подходит Сирии – таков всегда был ее статус – быть буфером между традиционными имперскими центрами Анатолии, Персии, Месопотамии и Египта.
И Израиль, добавим мы, должен сделать из вышесказанного выводы и не спешить вытаскивать Сирию из провинциально-недоразвитого состояния, как это пыталось сделать предыдущее правительство.
Перевод Олега Кременчугского
Тони Бадран полагает, что самоустранение Соединенных Штатов создает на Ближнем Востоке стратегический вакуум, который очень похож на тот, который воцарился в регионе накануне Шестидневной войны 1967 года. Ситуация характеризуется отсутствием лидера, способного диктовать региональную динамику.
Иран открыто бросает вызов США, и Турция, как все уже понимают, пытается заполнить пустоту и выступить в роли доминантной силы в районах, некогда принадлежащих Османской империи. "Какое место оставляют ведущие региональные игроки второстепенным арабским странам типа Сирии, которая еще недавно претендовала на ключевую роль в ближневосточном регионе?", задает вопрос ливанский аналитик.
Многие считают, что турецко-иранский баланс может стабилизировать регион и превратиться в сдерживающий Тегеран фактор. И лакмусовой бумажкой в этом процессе является Сирия. Многие аналитики полагают, что сирийско-турецкое экономическое сотрудничество умерит политический пыл Дамаска.
По мнению Бадрана, это иллюзия. В действительности, считает он, возвышение Турции и Ирана возвращает Сирии ее историческую роль страны, зажатой между крупными странами региона, с востока, с севера и с юга. Таким образом, претензия Сирии на роль столба, без которого рухнет все здание – есть чек без покрытия и в экономическом, и в политическом смысле. При этом, именно эту роль разыгрывал Башар Асад в последние годы, явно переигрывая.
Поэтому Асад выдвигает стратегию "четырех морей" по сколачиванию союза, в котором он занял бы осевую позицию. Впервые свою геополитическую доктрину Асад артикулировал на совместной пресс-конференции с турецким президентом Абдуллой Гюлем в мае 2009 года: "Когда объединится экономическое пространство между Сирией, Турцией, Ираком и Ираном, мы соединим Средиземноморье, Каспий, Черное море и Персидский залив. Когда эти четыре моря соединятся, мы превратимся в пересечение целого мира, привлекая инвестиции, транспорт и пр".
Асаду показалось, что четырех морей мало, и он добавил к своей экстравагантной смеси еще одно – Красное, и нарек себя ядром новой империи, в широкой периметр которой включил и Россию. "Мы говорим о центре мира", - подвел итог своей мегаломании сирийский президент.
Очень хитроумная конструкция, иронизирует ливанский аналитик, особенно для страны, пораженной коррупцией, парализованной американскими санкциями, высушенной многолетними засухами и оторванной от мира устаревшими, часто несуществующими, инфраструктурами. От Асада можно было ожидать повторения заезженной сирийской концепции о том, что влияние на Ближнем Востоке проходит непременно через Дамаск, но он выдал речь о "новой региональной карте", чем только подчеркнул маргинальное положение Сирии.
Один из ключевых вопросов региональной геополитики – транзит энергоносителей. И в этом мир десятилетиями старается обойти Сирию стороной. Главный кандидат на транзитный коридор нефте- и газопроводов – Турция. Сирия абсолютно нерелевантная страна в этой картине.
Дамаск десятилетиями раздувал свое значение, пытаясь внедрить в сознание Запада мысль, что мир и война с Израилем зависит от его, Дамаска, партнерства с ХАМАСом и "Хизбаллой". Это было главной позицией Сирии в годы мирного процесса в 90-е годы.
Но возрождение Турции и Ирана, исторических центров влияния в регионе, лишает Сирию и этого козыря. "Хизбалла" всегда была креатурой Ирана, и признавала лишь авторитет высшего духовного лидера шиитов "Вилаят аль-Факих".
В последние несколько лет мы наблюдаем за тем, как Турция все больше занимает привилегированное место в диалоге с ХАМАСом, и эпизод с "флотилией" – кульминация этого процесса. Ну а Сирии в этой истории – досталось "соленой пеной по губам".
Иными словами, подводит итог Тони Бадран, поднимающиеся Иран и Турция оставляют Башару Асаду очень мало места для движения, и он становится младшим партнером не только Тегерана, но и Анкары. Но эта роль как раз и подходит Сирии – таков всегда был ее статус – быть буфером между традиционными имперскими центрами Анатолии, Персии, Месопотамии и Египта.
И Израиль, добавим мы, должен сделать из вышесказанного выводы и не спешить вытаскивать Сирию из провинциально-недоразвитого состояния, как это пыталось сделать предыдущее правительство.
Перевод Олега Кременчугского
