Есть театры, которые начинаются с вешалки. И есть театры, которые начинаются с политики, которая крадет у них шоу. Но только у нас в Израиле возможна ситуация, когда обыкновенная театральная клика перерастает в клику политическую, которая предпринимает попытку обусловить право на потребление культуры местом проживания граждан. Эта клика претендует не только на то, чтобы формировать вкусы аудитории, но и ее политические убеждения.

Театрально-политическая антреприза бойкота Ариэля провалилась, даже не спровоцировав особо острых дебатов, как надеялись ее режиссеры. На фоне жутких терактов и зверских убийств жителей территорий, публика уловила фальшивые потуги актеров в ролях Старшего брата. Грандиозное здание Дома культуры в Ариэле получило огромную рекламу еще до его официального открытия, и театры не отменили свои ангажементы.

Но: театрально-политическая клика осталась при своем и продолжает контролировать тель-авивский кантон и его культурные посольства в других городах страны. Вопрос в том, обязаны ли жители всего Израиля субсидировать локальную культурную активность кантона, расстояние до которого измеряется не только и не столько в километрах, и в котором установилась диктатура театрально-политической клики.

В наше время нужно уж очень сильно постараться, чтобы оторвать нас с вами от наших плазм и мониторов, заставив стоять в пробках и искать стоянку у театра. Поэтому театральные бригады из Тель-Авива движутся в города, поселки и пригороды, расположенными за пределами кантональных границ , в которых имеются свои Центры Культуры. Но я лично скорее буду тащиться в автобусе через всю пустыню, чтобы послушать "Набуко" или "Аиду" в экзотическом сетинге и инновационной постановке, чем заверну за угол ради "Банальности любви" Ханны и Мартина - и банальности ее интерпретации автором пьесы, Савион Либрехт. И это несмотря на то, что Либрехт получила за нее премию как за лучшую израильскую пьесу, и "Банальность" прошла на ура в Германии.

Израильская драматургия развивается в школы, основы которой заложены покойным Ханохом Левином и тенденцией, основанном Иегошуа Соболем. В восьмидесятых годах драматург Иешуа Соболь написал пьесу о еврее-самоненавистнике. Ее герой - реальное лицо, человек, живший в период зарождения нацизма, настолько впитал в себя пропаганду антисемитизма, что на полном серьезе поверил в нее и решил ликвидировать сам себя, предварив " окончательное решение еврейского вопроса" в микро-масштабе. Нацистам понравилось идея. Их потомкам - ее сценическая интерпретация. С тех пор началась европейская слава Соболя с особым спросом на его продукцию - сюрприз, сюрприз - в Австрии и Германии. Еще большую славу принесли Соболю серия продукции под названием "Гетто" и его пафосные театральные пассаж, направленные против "оккупации".

С подачи Соболя эти две темы доминируют не только в его творчестве, но и в израильском театральном и киноискусстве в целом. Возможно, таков заказ: гетто и оккупация - востребованные продукты нашего культурного экспорта, много лет поддерживаемого нашим МИДом , министерством культуры и государственными фондами. Благодаря их поддержке аудитория престижных международных фестивалей могла увидеть сцену, в которой
помешавшаяся после концлагеря мать обсессивно вычесывает голову дочери в поисках личинок вшей. Копирайт этой инновации принадлежит другой последовательнице школы Левина-Соболя - Савион Либрехт. В ее творчестве присутствует также такая жесть, как сюжет о бывшей узнице концлагеря, которая выходит замуж за араба, а тот запирает ее на замок и приводит вторую жену.

Не знаю, воплотился ли этот сюжет Либрехт на сцене или еще нет. Она ведь пишет не только пьесы, но и романы, рассказы, и телевизионные сценарии - самый известный написан в соавторстве с Ализой Ольмерт, женой бывшего премьера. Ее герои уже не только узники гетто, но и их дети - Второе Поколение Переживших Катастрофу. Так - хотите верьте, хотите нет - позиционируют себя многие наши драматурги, режиссеры и авторы. В смысле "Мы - Дети Переживших Катастрофу, тем и интересны": ДПК. Некоторые из них весьма креативно изживают свои семейные травмы. Так, например, один деятель киноискусства подал в фонд поддержки отечественного кино заявку на фильм, в основу которого была положена история его собственной матери, пережившей концлагерь. Получив миллион шекелей на продукцию он превратил свою мать в: палестинку, "надев" на последнюю сюжет из лагерной жизни. А что? Ведь синергия этих двух тем - это доминирующая тенденция нашего театра и кино, поощряемая культурным истэблишментом тель-авивского кантона.

Хотите ли вы ходить в театр, чтобы видеть там гетто, оккупацию и гибрид между ними? Все больше людей говорит нет - ногами. Что можно понять. Кому охота сидеть в зале, для того чтобы видеть ходячие политические воззвания. Плазмы на стенах наших салонов и так истекают политикой.

В сознании многих зрителей утвердилось несовременное, еще с времен Древней Греции, представление о том, что театр должен быть прежде всего зрелищем, а уж потом всем остальным. И в этой связи... Нет, я не хочу сказать, что на лидирующие роли надо приглашать Бар Рафаэли и чемпиона конкурса "Мистер Исраэль". Но все-таки должен же актерский состав хоть как-то, хоть немножко, но отражать человеческий ландшафт своей страны? Или нужно полное несоответствие? Многие наши актеры и актрисы - за исключением, разумеется, русскоязычных, - выглядят так, будто они прошли очень специфический кастинг. Конечно, если нужно изображать сплошных узников гетто, религиозных фанатиков и душевнобольных мазохистов, то они в большинстве случаев, конечно, соответствуют. Ну не Наташу же Манор усаживать в центре сцены и заставлять искать воображаемые вши?

Есть в театре то, чего нет в кино - предвкушение переживания, катарсиса, сюрприза в реал-тайм. Но местные драматурги так уныло предсказуемы, что походы в театр на местную продукцию обычно разочаровывают. Ну гетто, ну еще раз гетто, ну опять Варшава перед оккупацией, ну снова Берлин во времена нацизма, ну венская кушетка с женщинами на ней и вся эта Миттель Европа, которая косит под израильскую культуру. Ну опять кто-то вернулся к религии, ну опять женщины, бегущие от домашней тирании еще со времен Ибсена, ну опять оккупанты-палестинцы-поселенцы-светские-религиозные. Не случайно зрители отдыхают на Мольере , еще раз доказывая, что написанное сотни лет назад может быть более иновативно и продвинуто, чем то, что написано на обрывках вчерашних газет.

И для этого ты отгрохал такое роскошное здание, Рон Нахман из Ариэля? Чтобы привозить сюда спектакли, вся аудитория которых вместится в подвальчик в центре Тель-Авива - да и то останутся свободные места? У тебя в городе больше шестидесяти процентов русских, а в зале их вообще окажутся все восемьдесят. Они привыкли к настоящей качественной театральной продукции, а ты им привезешь "Яблоки в пустыне" и всю эту тягомотину? Тут не соболей зазывать надо, а возводить цивилизационную границу, возобновив традицию трансплантации театральных коллективов ("Габима", "Гешер") извне или изнутри, используя ресурсы местного русскоязычного анклава. В этом случае мы всем Израилем приедем в твой новый центр, в твою столицу Самарии - чтобы приобщиться к плюралистической культуре и насладиться театром, свободным от клик , банальности и халтуры, приперченной провокацией.

Что касается наших национальных - или претендующих на звание таковых - театров, то им представился уникальный шанс преодолеть границы тель-авивского кантона и присоединиться к большому Израилю. У них есть только два выхода - избавиться от балласта или пойти вместе с ним ко дну.