Создавая идолов, разбивая идолов...
Евреи - народ, подаривший миру монотеизм и тем не менее неустанно ищущий идолов для поклонения. Мы ваяем этим идолов, возводим на пьедестал, превращаем их в божество и наделяем сакральной властью. Это не мешает нам одновременно пристально, под лупой, выискивать темные пятна у других, нами же созданных идолов, обличать и развенчивать их и, в конце концов, безжалостно низвергать с пьедестала. С навязчивым упорством мы пестуем культ отдельных личностей, отказываясь замечать их недостатки и пороки, возводя их в ранг небожителей и превращая в фигуры, по своим масштабам совершенно не соответствующие их реальной величине.
Бар-Кохба, возглавивший отчаянное восстание против римлян, не избежал поношений. Поскольку отцы-основатели сионизма превратили его в своего кумира, провозвестники постсионизма с такой же яростностью принялись выискивать у него пороки и обличать его несовершенства. В результате этой проекции с позиций постмодернизма легендарный герой изымается из контекста истории, теряет свою мощь и превращается в узколобого, лишенного перспективы фанатика.
И Моше Даян, хотя по своей значимости никак не может сравниваться с Бар-Кохбой, также становится жертвой неумолимых либералов, лишающих его всяческих заслуг и возлагающих на него одного бремя вины за неготовность к Войне Судного дня. При этом искажаются и история, и суть конфликта. Даян превращается в мишень для ядовитых стрел израильских СМИ, не жалеющих язвительных выпадов и поношений в его адрес. Стало уже своего родом ритуалом его ежегодное шельмование в годовщину Войны Судного дня, и нынешний год, когда была опубликована очередная порция протоколов с его разоблачениями, не стал исключением из правил. Хотя, в сущности, ничего принципиально нового эти архивные документы не содержали, СМИ превратили их в «скуп» и не пожалели «добрых слов» в адрес бывшего героя. Такое впечатление, что весь этот маскарад под лозунгом «бей Даяна» проходил под оркестровку невидимого дирижера, желавшего посильнее пнуть «мертвого льва».
Однако с тем же неистовством, с каким низвергаем одних героев, мы наделяем божественными чертами других политических деятелей, превращаем их в идолов и грозим стереть в порошок всякого, кто осмелится посягнуть на их святость. Дата гибели Ицхака Рабина превратилась в день всеобщего покаяния и национального траура. И горе той школе, учебному заведению или изданию, которые не пропоют дифирамбы павшему герою и не прольют положенную порцию слез в память о его мученичестве. Каждый год на наших глазах происходит возрождение культа личности, происходящее на фоне политизированных представлений и слезливых излияний. Мнения рядовых людей не спрашивают. Им предписывается участвовать в траурных церемониях со скорбными выражениями на лицах и слушать посмертные эпитафии комиссаров от политики.
Поразительно однообразный ритуал - беспощадное поношение Даяна и высокопарное восторженное почитание Рабина - повторяется из года в год. И в том, и в другом случае мы наблюдаем гротеск: абсурдный и постыдный.
В действительности оба эти героя не столь уже сильно отличались друг от друга, разве что Даян был более ярок и оригинален, а Рабин более безыскусен, недальновиден и попадал в ловушки, установленные его врагами. После Шестидневной войны именно Даян символизировал триумф израильской армии, однако он же совершил тяжелейшие ошибки, привязав в экономическом плане арабов Иудеи, Самарии и Газы (так называемых палестинцев) к Израилю и убедив их остаться на этих землях. Он внушил израильтянам, что между двумя народами воцарится мир и любовь, и передал Храмовую гору мусульманским клерикалам, наивно рассчитывая, что исламские лидеры оценят щедрость еврейского государства и возблагодарят его за великодушие.
Печальные события нашего времени взросли во многом из зерен, столь недальновидно посеянных Даяном. Даян заложил своей политикой и мировоззрением основы современного израильского либерализма, однако парадоксальным образом левые не сделали его своим кумиром и в то же время не подвергли критическому осмыслению его неуместный, несовместимый с реальностью либерализм.
Даян действительно допустил трагический просчет накануне Войны Судного дня, когда отказался мобилизовать резервистов и тем самым не предотвратил арабское вторжение, едва не приведшее к краху Израиля. Однако левые приписывают этот военный просчет исключительно его высокомерию, гордыне и правым взглядам, хотя ни он сам, ни Голда Меир не имели ничего общего с политической правизной.
Левые злорадствуют, утверждая, что «концепцию постиг крах», и проводят параллели между Даяном и нынешними правыми политиками, которые точно так же якобы должны оказаться жертвами своей заносчивости и неблагоразумия. Они добились, что это утверждение стало расхожим мнением. Но в реальности все было по-другому. Несмотря на кажущуюся самоуверенность, Даян и его окружение были нерешительны и не уверены в себе. Они боялись нанести упреждающий удар по арабским армиям, хотя все свидетельствовало о готовившемся нападении. Вместо того чтобы излучать уверенность и силу, они источали страх и растерянность. Они панически боялись вызвать мировое осуждение и обиду в Белом доме. Они не были хвастливыми и заносчивыми, как нам их представляют сегодня, а, напротив, кроткими и застенчивыми. Не "что будет с их страной", а "что скажет мир" - вот что не давало им покоя и терзало их воображение. И этот страх парализовал их волю, мешая предпринять своевременные и решительные действия.
Если в действительности и следует извлечь урок из событий того времени, то он заключается в том, что Израиль не должен в критической для себя ситуации, балансируя на грани жизни и смерти, оглядываться на мнение международного сообщества. Каким бы ни было это мнение, нам, прежде всего, надлежит думать о собственном выживании и своих национальных интересах.
Эти соображения всегда должны быть определяющими в повестке дня, и не столь уже важно, какие гримасы недовольства будет строить очередной обитатель Белого дома и какие плаксивые и раздраженные речи будут нестись из Брюсселя и Страсбурга. В любом случае нам не приходится надеяться на понимание и сочувствие. Неготовность Израиля к Войне Судного дня и тот факт, что наша страна стала жертвой откровенной агрессии, вовсе не вызвали симпатий. Международные СМИ не встали на нашу защиту, а мировое сообщество не испытало ни ужаса, ни даже волнения за нашу судьбу. Скорее произошло прямо противоположное. Мир с любопытством приготовился к захватывающему зрелищу того, как евреев будут в очередной раз уничтожать. Мы оказались недостойны защиты и внимания «прогрессивного человечества». Нам дали ясно понять, что мы должны надеяться исключительно на самих себя. Как сказал мудрый Гилель: «Если не я за себя, то кто за меня?»
Второй урок, который мы должны извлечь из Войны Судного дня, сводится к тому, что Израилю не следует поступаться и дюймом принадлежащих ему земель. Левые утверждают, что если бы Голда Меир была более гибкой, пошла на компромисс и уступила арабам «оккупированные территории», войну можно было бы предотвратить. Вопрос, который нам надлежит задать себе, звучит следующим образом: что произошло бы, если бы Израиль и Египет не разделяли пески Синая и механизированные египетские дивизии вторглись в Негев, выйдя на подступы к центру страны и угрожая стратегическим объектам Израиля? Одна эта мысль приводит в ужас. Как развивались бы события, если бы сирийские бронетанковые колонны не были вынуждены преодолевать естественный барьер в виде Голанских высот, а устремились бы прямо в Галилею? От этого сценария прошибает холодный пот, ибо он заставляет поставить жирную точку на судьбе Израиля. И точно так же бросает в озноб от одной мысли о том, что арабские армии, пришедшие «на помощь» палестинскому государству, устремляются с холмов Иудеи и Самарии вниз, в прибрежную долину, в районы Гуш-Дана и а-Шарон, где сосредоточены жизненно важные центры страны. Не будь естественных барьеров на пути арабских армий, исход Войны Судного дня мог оказаться куда трагичнее, а последствия арабского удара необратимее.
Что касается Даяна, то левые сделали выводы, обратные тем, что надлежало бы сделать. Однако в случае с Рабиным мы наблюдаем не меньший перекос и искажение реальности во имя ложных мифов.
Без сомнения, Рабин допустил тяжелейший просчет, пойдя на риск в Осло, и эта его ошибка имеет последствия еще более тяжелые, чем ошибка израильского руководства во время Войны Судного дня, ибо продолжает оказывать разрушительное воздействие на политику Израиля и его положение. Однако, несмотря на фиаско Рабина, он продолжает оставаться кумиром левых, мучеником-миротворцем, основоположником стратегии далеко идущих уступок. Впрочем, он и предполагать не мог, насколько далеко зайдут его последователи в своем рвении. Когда Эхуд Барак предложил разделить Иерусалим в 2000 году, покойная Лея Рабин, прекрасно знавшая своего мужа и его принципы, возмущенно заявила: «Ицхак никогда бы не допустил ничего подобного!»
Далия, дочь Рабина, сегодня придерживается сходной позиции. Недавно в интервью газете «Едиот ахронот» она сказала: «Накануне убийства мой отец взвешивал возможность пересмотра «соглашений Осло». В момент, когда палестинский террор свирепствовал на улицах израильских городов, а Ясер Арафат отказывался выполнять свои обязательства, отец считал, что продолжение прежней политики не отвечает нуждам страны. Он не был слепцом, готовым во имя добрых пожеланий броситься с головой в омут. Я не исключаю возможности того, что он рассматривал возможность изменения израильской позиции в отношении Норвежских соглашений. В конце концов безопасность Израиля была для него священна. Исторические процессы развиваются, меняются, обретают новое наполнение. Невозможно судить человека, убитого в 1995 году, по меркам нашего времени».
Это правда, Далия. Не следует возлагать вину на недальновидность и неудачи Барака на Рабина. Рабин был готов пересмотреть процесс Осло, начатый им, но его последователи, вместо того чтобы критически подойти к наследию своего духовного лидера и трезво взглянуть на ситуацию, продолжили пагубное движение в пропасть.
Постсионисты не желают прислушиваться к словам Далии Рабин. Вместо этого, чтобы оправдать свою политику, они канонизировали ее отца и выхолостили его взгляды. Прикрываясь его именем, они продолжают отравлять сознание израильтян. Чем совершать ритуал по швырянию камней в Даяна, им следовало бы прислушаться к словам дочери Рабина. Тогда бы они смогли заметить, что их кумир предполагал совсем иное, нежели то, что они пытаются навязать народу от его имени. И если бы действительно мы следовали по пути Рабина, то ситуация, возможно, выглядела бы по-другому, чем та, в которой мы пребываем сегодня.
Сара Хониг
Jerusalem Post
Перевод Давида Маркова
Полный дайджест публикаций Jerusalem Post читайте в газете "Новости недели"
Бар-Кохба, возглавивший отчаянное восстание против римлян, не избежал поношений. Поскольку отцы-основатели сионизма превратили его в своего кумира, провозвестники постсионизма с такой же яростностью принялись выискивать у него пороки и обличать его несовершенства. В результате этой проекции с позиций постмодернизма легендарный герой изымается из контекста истории, теряет свою мощь и превращается в узколобого, лишенного перспективы фанатика.
И Моше Даян, хотя по своей значимости никак не может сравниваться с Бар-Кохбой, также становится жертвой неумолимых либералов, лишающих его всяческих заслуг и возлагающих на него одного бремя вины за неготовность к Войне Судного дня. При этом искажаются и история, и суть конфликта. Даян превращается в мишень для ядовитых стрел израильских СМИ, не жалеющих язвительных выпадов и поношений в его адрес. Стало уже своего родом ритуалом его ежегодное шельмование в годовщину Войны Судного дня, и нынешний год, когда была опубликована очередная порция протоколов с его разоблачениями, не стал исключением из правил. Хотя, в сущности, ничего принципиально нового эти архивные документы не содержали, СМИ превратили их в «скуп» и не пожалели «добрых слов» в адрес бывшего героя. Такое впечатление, что весь этот маскарад под лозунгом «бей Даяна» проходил под оркестровку невидимого дирижера, желавшего посильнее пнуть «мертвого льва».
Однако с тем же неистовством, с каким низвергаем одних героев, мы наделяем божественными чертами других политических деятелей, превращаем их в идолов и грозим стереть в порошок всякого, кто осмелится посягнуть на их святость. Дата гибели Ицхака Рабина превратилась в день всеобщего покаяния и национального траура. И горе той школе, учебному заведению или изданию, которые не пропоют дифирамбы павшему герою и не прольют положенную порцию слез в память о его мученичестве. Каждый год на наших глазах происходит возрождение культа личности, происходящее на фоне политизированных представлений и слезливых излияний. Мнения рядовых людей не спрашивают. Им предписывается участвовать в траурных церемониях со скорбными выражениями на лицах и слушать посмертные эпитафии комиссаров от политики.
Поразительно однообразный ритуал - беспощадное поношение Даяна и высокопарное восторженное почитание Рабина - повторяется из года в год. И в том, и в другом случае мы наблюдаем гротеск: абсурдный и постыдный.
В действительности оба эти героя не столь уже сильно отличались друг от друга, разве что Даян был более ярок и оригинален, а Рабин более безыскусен, недальновиден и попадал в ловушки, установленные его врагами. После Шестидневной войны именно Даян символизировал триумф израильской армии, однако он же совершил тяжелейшие ошибки, привязав в экономическом плане арабов Иудеи, Самарии и Газы (так называемых палестинцев) к Израилю и убедив их остаться на этих землях. Он внушил израильтянам, что между двумя народами воцарится мир и любовь, и передал Храмовую гору мусульманским клерикалам, наивно рассчитывая, что исламские лидеры оценят щедрость еврейского государства и возблагодарят его за великодушие.
Печальные события нашего времени взросли во многом из зерен, столь недальновидно посеянных Даяном. Даян заложил своей политикой и мировоззрением основы современного израильского либерализма, однако парадоксальным образом левые не сделали его своим кумиром и в то же время не подвергли критическому осмыслению его неуместный, несовместимый с реальностью либерализм.
Даян действительно допустил трагический просчет накануне Войны Судного дня, когда отказался мобилизовать резервистов и тем самым не предотвратил арабское вторжение, едва не приведшее к краху Израиля. Однако левые приписывают этот военный просчет исключительно его высокомерию, гордыне и правым взглядам, хотя ни он сам, ни Голда Меир не имели ничего общего с политической правизной.
Левые злорадствуют, утверждая, что «концепцию постиг крах», и проводят параллели между Даяном и нынешними правыми политиками, которые точно так же якобы должны оказаться жертвами своей заносчивости и неблагоразумия. Они добились, что это утверждение стало расхожим мнением. Но в реальности все было по-другому. Несмотря на кажущуюся самоуверенность, Даян и его окружение были нерешительны и не уверены в себе. Они боялись нанести упреждающий удар по арабским армиям, хотя все свидетельствовало о готовившемся нападении. Вместо того чтобы излучать уверенность и силу, они источали страх и растерянность. Они панически боялись вызвать мировое осуждение и обиду в Белом доме. Они не были хвастливыми и заносчивыми, как нам их представляют сегодня, а, напротив, кроткими и застенчивыми. Не "что будет с их страной", а "что скажет мир" - вот что не давало им покоя и терзало их воображение. И этот страх парализовал их волю, мешая предпринять своевременные и решительные действия.
Если в действительности и следует извлечь урок из событий того времени, то он заключается в том, что Израиль не должен в критической для себя ситуации, балансируя на грани жизни и смерти, оглядываться на мнение международного сообщества. Каким бы ни было это мнение, нам, прежде всего, надлежит думать о собственном выживании и своих национальных интересах.
Эти соображения всегда должны быть определяющими в повестке дня, и не столь уже важно, какие гримасы недовольства будет строить очередной обитатель Белого дома и какие плаксивые и раздраженные речи будут нестись из Брюсселя и Страсбурга. В любом случае нам не приходится надеяться на понимание и сочувствие. Неготовность Израиля к Войне Судного дня и тот факт, что наша страна стала жертвой откровенной агрессии, вовсе не вызвали симпатий. Международные СМИ не встали на нашу защиту, а мировое сообщество не испытало ни ужаса, ни даже волнения за нашу судьбу. Скорее произошло прямо противоположное. Мир с любопытством приготовился к захватывающему зрелищу того, как евреев будут в очередной раз уничтожать. Мы оказались недостойны защиты и внимания «прогрессивного человечества». Нам дали ясно понять, что мы должны надеяться исключительно на самих себя. Как сказал мудрый Гилель: «Если не я за себя, то кто за меня?»
Второй урок, который мы должны извлечь из Войны Судного дня, сводится к тому, что Израилю не следует поступаться и дюймом принадлежащих ему земель. Левые утверждают, что если бы Голда Меир была более гибкой, пошла на компромисс и уступила арабам «оккупированные территории», войну можно было бы предотвратить. Вопрос, который нам надлежит задать себе, звучит следующим образом: что произошло бы, если бы Израиль и Египет не разделяли пески Синая и механизированные египетские дивизии вторглись в Негев, выйдя на подступы к центру страны и угрожая стратегическим объектам Израиля? Одна эта мысль приводит в ужас. Как развивались бы события, если бы сирийские бронетанковые колонны не были вынуждены преодолевать естественный барьер в виде Голанских высот, а устремились бы прямо в Галилею? От этого сценария прошибает холодный пот, ибо он заставляет поставить жирную точку на судьбе Израиля. И точно так же бросает в озноб от одной мысли о том, что арабские армии, пришедшие «на помощь» палестинскому государству, устремляются с холмов Иудеи и Самарии вниз, в прибрежную долину, в районы Гуш-Дана и а-Шарон, где сосредоточены жизненно важные центры страны. Не будь естественных барьеров на пути арабских армий, исход Войны Судного дня мог оказаться куда трагичнее, а последствия арабского удара необратимее.
Что касается Даяна, то левые сделали выводы, обратные тем, что надлежало бы сделать. Однако в случае с Рабиным мы наблюдаем не меньший перекос и искажение реальности во имя ложных мифов.
Без сомнения, Рабин допустил тяжелейший просчет, пойдя на риск в Осло, и эта его ошибка имеет последствия еще более тяжелые, чем ошибка израильского руководства во время Войны Судного дня, ибо продолжает оказывать разрушительное воздействие на политику Израиля и его положение. Однако, несмотря на фиаско Рабина, он продолжает оставаться кумиром левых, мучеником-миротворцем, основоположником стратегии далеко идущих уступок. Впрочем, он и предполагать не мог, насколько далеко зайдут его последователи в своем рвении. Когда Эхуд Барак предложил разделить Иерусалим в 2000 году, покойная Лея Рабин, прекрасно знавшая своего мужа и его принципы, возмущенно заявила: «Ицхак никогда бы не допустил ничего подобного!»
Далия, дочь Рабина, сегодня придерживается сходной позиции. Недавно в интервью газете «Едиот ахронот» она сказала: «Накануне убийства мой отец взвешивал возможность пересмотра «соглашений Осло». В момент, когда палестинский террор свирепствовал на улицах израильских городов, а Ясер Арафат отказывался выполнять свои обязательства, отец считал, что продолжение прежней политики не отвечает нуждам страны. Он не был слепцом, готовым во имя добрых пожеланий броситься с головой в омут. Я не исключаю возможности того, что он рассматривал возможность изменения израильской позиции в отношении Норвежских соглашений. В конце концов безопасность Израиля была для него священна. Исторические процессы развиваются, меняются, обретают новое наполнение. Невозможно судить человека, убитого в 1995 году, по меркам нашего времени».
Это правда, Далия. Не следует возлагать вину на недальновидность и неудачи Барака на Рабина. Рабин был готов пересмотреть процесс Осло, начатый им, но его последователи, вместо того чтобы критически подойти к наследию своего духовного лидера и трезво взглянуть на ситуацию, продолжили пагубное движение в пропасть.
Постсионисты не желают прислушиваться к словам Далии Рабин. Вместо этого, чтобы оправдать свою политику, они канонизировали ее отца и выхолостили его взгляды. Прикрываясь его именем, они продолжают отравлять сознание израильтян. Чем совершать ритуал по швырянию камней в Даяна, им следовало бы прислушаться к словам дочери Рабина. Тогда бы они смогли заметить, что их кумир предполагал совсем иное, нежели то, что они пытаются навязать народу от его имени. И если бы действительно мы следовали по пути Рабина, то ситуация, возможно, выглядела бы по-другому, чем та, в которой мы пребываем сегодня.
Сара Хониг
Jerusalem Post
Перевод Давида Маркова
Полный дайджест публикаций Jerusalem Post читайте в газете "Новости недели"
