Динь-динь! Телефон!

- Алле...

- Это Биби?

- Да. А кто это?

- Махмуд.

- Махмуд? Что за Махмуд?

- Аббас. Махмуд Аббас. Ты меня помнишь? Мы должны были встречаться каждый…

- Абу-Мазен?

- Да.

- Приветик, дорогой абу-мазаный. Ну, как ты там?..

- У меня все в порядке, иншалла. Послушай, зови меня Махмуд или Аббас, можешь - Махмуд Аббас или Абу-Мазен, только не просто Абу - это совсем не так приятно, договорились?

- Махмудик, я так рад, что ты мне позвонил. Я уже собирался было сам это сделать, я на самом деле хотел позвонить первым, но ты же знаешь, как иногда бываешь занят... Тут столько дел. Сегодня - мой первый свободный день за долгое время, и ты знаешь, как я его провел? В пробках! Иерусалим иногда становится таким кошмаром, нельзя повернуть налево, ты знаешь, я вообще сегодня ни разу не смог не то, что сходить, - повернуть налево, тут даже толком нет трамвая, с помощью которого можно было бы хоть немного разгрузить улицы. Но не бери в голову, я не обижаюсь, что ты мне первым позвонил, я ведь умеренный государственный деятель...

Нет, в самом деле, Махмудишка, мне очень жаль: я - глава, в самом деле, могущественного государства, а ты - всего лишь босс города развития к северу от нашей вечной столицы, так что я действительно должен был продемонстрировать тебе, насколько я могу быть вежливым.

- Ладно, не напрягайся (в оригинале - игра слов: не потей. - Прим. пер.).

- А я и не напрягаюсь (закрывает трубку свободной рукой и шепчет: «Сареле, почему ты мне не говоришь, что я потею?»).

- Ладно, Биби, оставим это. Я бы хотел обсудить с тобой весь этот шум, связанный с признанием...

- Отлично. Я пытаюсь сделать так, чтобы твой народ признал мой народ как евреев, которыми мы, как мы сами говорим, и являемся, но ты этого не делаешь.

- Что ты имеешь в виду, говоря «твой народ», - это звучит немного расистски. Кстати, я звоню именно по этому поводу. Я тут заседаю со своими помощниками, и мы пытаемся придумать способ, как лучше признать вас евреями. Вот только у нас есть несколько вопросов, так что, может, ты мне поможешь на них ответить? Может быть, тогда мы придем к консенсусу и навсегда остановим строительство в поселениях.

- Так вы готовы признать нас евреями? Махмудик, Абу-Баба!

- Да, мы готовы. Но мы немного запутались. Например, к какому типу евреев ты сам относишься? Как бы ты хотел, чтобы мы тебя называли?

- Не понял...

- Понимаешь, мы не уверены в том, какой тип еврейского государства мы должны признать, так что мы хотели бы прояснить этот вопрос прежде всего с тобой. Как вы, евреи, сами определяете евреев? Для нас это непостижимо.

- Мы – евреи, Абисалех! Что тут непонятного?

- Послушай, Биби, я не хочу тебя расстраивать, я знаю, насколько чувствителен ваш народ в этом отношении, но мы в самом деле запутались. Мы не знаем, что вы за евреи и что в точности вы хотите, чтобы мы признали. Это все такая юридическая чепуха и все такое прочее, так что нам нужна точная формулировка нашей декларации, в которой мы вас признаем.

- Нет проблем, Аббасито. Сейчас я тебе все скажу. Мы представляем собой некий вид флексидоксов (термин, придуманный в 2003 году, означает еврея, который может верить в то, что Тора написана людьми, но при этом соблюдает субботу и пр. - Прим. пер.). Это смесь консервадоксов и реформалотов, ортоформистов, секуляров, секуляритов, ультраоблегчитов, неверодоксов и ортосекуляров, а также реформадоксов, консервитов и хасидоксов-ультраформатов. Я доходчиво объяснил? Теперь понятно?

- Разумеется. Это все - или есть что-то еще?

- Хорошо, есть у нас еще что-то около 350 тысяч евреев из России, причем, несколько тысяч из них сейчас проходят раввинатские суды, так что посмотрим, на что они будут похожи в конце концов... Есть у нас также несколько тысяч детей, которых привезли сюда из Индии, и они в точности не знают, кто они такие в данный момент. И есть еще евангелические евреи, которые вообще ничего о себе сказать не могут.

- А что ты скажешь насчет всех прочих?

- Что еще за прочие, Махмудале?

- Ну как, ты же знаешь, все те, кто не считается евреями. Все эти полтора миллиона мусульман, десятки тысяч христиан, друзы, бахаи черкесы и прочие.

- А-а, эти… Что ты хочешь узнать по их поводу?

- Ну как, в тот момент, когда мы продвинемся к признанию вас как еврейского государства, мы должны будем признать вас и как демократическое государство, точно?

- Разумеется, единственное на Ближнем Востоке, во веки веков, аминь.

- Да, но ведь в вашей стране - не все евреи. Так как же признавать вас в таком случае еврейским государством?

- Да, конечно, Махмудик, конечно, не сейчас, но когда-нибудь в нашем государстве все граждане будут лояльными, не так ли? А это означает, что все как бы будут евреями.

- Так следует ли нам дождаться того, что вы сумеете провести все население через декларацию о лояльности еврейскому государству, и до тех пор не выступать с заявлением о признании вас таковым? Или вы хотите, чтобы мы сделали это немедленно?

- Расслабься, Мазенико, что за спешка?

- Никакой спешки. Это только центрифуги крутятся как сумасшедшие, а вы-то что всегда говорите?

- Ах, да, черт, центрифуги. Хорошо Ахмахухи, давай переступим через это.

- Отлично. Так как это будет звучать? «Мы, исламское теократическое полугосударство, признаем Израиль в качестве флексидокского, ортосветского, в основном, еврейского и почти демократического государства во веки веков»? И закончим на этом?

- Звучит потрясающе, Абубале, но, прежде всего, я должен обсудить эту проблему со своим узким кабинетом, затем с правительством в полном составе, затем с моей партией, затем с моей коалицией, затем с кнессетом, а потом вынести этот вопрос на всенародный референдум. Это не займет так уж много времени. Ты не хочешь подождать на линии - или мне перезвонить тебе, когда все закончится?

Амир Мизрох

Jerusalem Post

Перевод Владимира Заева

Полный дайджест публикаций Jerusalem Post читайте в газете "Новости недели"