Почему не Ассанж? Этот недоуменный вопрос задали себе немало людей во всем мире после того, как журнал "Тайм" объявил о своем выборе человека года. Дело не в том, что все они поклонники сетевого разоблачителя. Просто они приучены масс-медиа, что человеком года назначается не обязательно хороший человек, но тот, который оказал наибольшее воздействие и генерировал наибольшее количество новостей – опять-таки в тех же медиа. Почему же на этот раз мировая пресса игнорировала самое себя?!

Недоумение вызывает игнорирование результатов голосования. Если "Тайм" хотел выбирать человека года сам, зачем было устраивать голосование? И так явно игнорировать номинанта, который получил почти вдвое больше голосов, чем два других номинанта вместе взятые?

Основатель "Фэйсбука" мог с тем же успехом стать человеком года и 2008 году. И в 2009. И вполне мог стать им и в 2012. Но в 2010 отнюдь не он держал в напряжении всю мировую прессу, мировую дипломатию и всех "ху из ху-ев" планеты.

Можно предположить, что, проигнорировав результаты инициированного им же голосования, журнал "Тайм" сделал политически-корректный выбор в пользу "хорошего мальчика" - против "плохого". Но это слишком упрощенная интерпретация - ведь "Тайм" не раз украшал свою обложку портретами медиагеничных плохишей, которые вызывали большой резонанс в СМИ. Скользя по сетевым форумам и токбэкам, я наткнулась и на такую мысль: "Фэйсбук" и Викиликс - это по сути две стороны одной медали, феномена децентрализации информации, и оба используют одну и ту же платформу. Медийные мегакартели больше не имеют монополии на распространение информации.

Возможно, "Фэйсбук" изменил наше понятие о приватности. Он позволяет вам сообщить миру о том, что у вас пригорел пирог, и парочке-другой ваших фрэндов это может понравиться. Но может ли он определять мировую повестку дня? В этом плане он не представляет никакой серьезной конкуренции - ни тем более опасности - ни для медийных картелей, ни для мирового истеблишмента.

Иное дело Ассанж, как личность и как феномен. Те, кто старается минимизировать его значение, говорят, что большинство секретов, который слил Ассанж, - это секреты Полишинеля. И они правы! Но в этом-то вся фишка. Ассанж доказал, что сегодня в мире нет гласности в самом прямом - горбачевском значении этого слова. Все знают, все понимают, но не решаются произнести вслух, опровергнуть установившиеся догмы. Дипломаты держат фигу в кармане. СМИ-картели повторяют медиомы, ставшими столь же обязательными для западного человека сегодня, как в свое время советские идеологемы - для человека советского. Положено говорить лишь то, что положено, и положено молчать о том, о чем не положено говорить вслух. Можно, правда, в кулуарах. Цензура советских времен - это детский лепет, примитивный инструмент по сравнению с изощренной спинологией современных СМИ и продвинутыми технологиями мозгового контроля.

Поэтому у Ассанжа гораздо меньше шансов добиться гласности, чем у Горбачева, который имел дело с примитивным и почти не работающим инструментом цензуры и замалчивания. У Ассанжа более могущественные противники и гораздо меньше союзников. С советскими идеологемами было справиться гораздо легче, чем с современными западными медиагемами.

Поэтому человеком года назначен хороший мальчик, который позволяет нам часами сидеть у компьютера, генерировать умные мысли и сообщать вашим друзьям последнюю новость о том, что вы проживаете в счастливом браке вот уже двадцать лет подряд.

А гласность?

Этого не надо - тем более что за гласностью может последовать перестройка.