На протяжении жизни нескольких поколений феминистки культивировали модель сильной независимой женщины, которая равна мужчине во всем, самостоятельно добивается финансовой независимости и может сама постоять за себя, не нуждаясь в защите и опеке мужчины. Однако в последние десятилетия благодаря стараниям тех же феминисток, женщина предстает перед нами в образе слабого существа, которое постоянно нуждается в опеке и защите со стороны масс-медиа и государственных институтов.

…Она слаба, запугана и беспомощна. Она способна произнести слово "нет" только очень слабым голосом и жалуется, что это ее "нет" не было принято всерьез. Она годами страдает от сексуальных домогательств, но не в силах положить этому конец. Ее годами насилуют на рабочем месте, но она боится подать голос, хотя от коллектива ее отделяет только тонкая стенка. Слабая маленькая женщина молчит и молчит, до тех пор, пока… Пока за ее спиной не возникают большие силы, очень заинтересованные в том, чтобы она заговорила.

Сценарий, с теми или иными вариациями, типичен, если не сказать одинаков, для многих стран, напоминая формат телевизионного шоу, разработанного в одной стране и проданного телевидению другой. Герои – типажи. Он – начальник. Она – подчиненная. (Израильский вариант – армейская иерархия: он, допустим, полковник, а она – всего лишь младший лейтенант). Чем выше начальник - тем больше сочувствия вызывает его "жертва".

Сюжет ультимативного босса – президента был уже разыгран в Америке, когда миру было предъявлено испорченное синенькое платьице с пятнами спермы, с которыми не справилась химчистка, а в суде шли дебаты вокруг того, считается ли оральный секс – сексом. Видимо, пришли к выводу, что не считается, - иначе тогдашний американский президент, заявивший, что "у него не было секса с этой женщиной", был бы отстранен от должности за дачу лживых показаний.

Мы не можем сказать наверняка, узнал бы мир о том, что делали президент и его стажерка в Овальном кабинете, если бы переговоры о продвижении последней на гарантированную должность в системе государственной службы успели завершиться чуть раньше. Мы не можем также сказать наверняка, узнали ли бы мы о сексуальных подвигах израильского президента, если бы он пошел навстречу своей бывшей секретарше и заплатил ей ту сумму, которую она требовала в дополнение к своему дальнейшему трудоустройству.

И я больше чем уверена, что если бы Ассанж не опубликовал свои "утечки", мир бы так и не узнал бы, как часто у него рвутся кондомы. Что по закону некоторых стран, например, Швеции, приравнивается к изнасилованию.

Вариации сценария могут быть разными, но всегда ключевое слово – тайминг.

Далеко не всегда и далеко не каждый эротоман попадает в высшую лигу секс-преступников. Если он не самый большой начальник, то жертва терпит годами, да и коллективу ничего не мешает. Не мешает, например, когда высшие офицеры полиции так напиваются во время корпоративных вечеринок, что валят своих сотрудниц на лужайке у всех на глазах. Но вдруг начинает сильно мешать, когда не самого большого начальника полиции собираются продвинуть в "самые". Тогда женщины выходят на городскую площадь и все вместе начинают разучивать, как сказать мужчине "нет".

Женщине, изнасилованной маньяком в глухом переулке, скорее всего предстоит жить один на один со своим кошмаром, но даме, которая подверглась даже самому тривиальному приставанию на работе, гарантирована повышенная доза сочувствия. Западное общество и, соответственно, его юридические институты, сознательно решили стереть грань между жестоким насильником и сексуально озабоченным или подвыпившим приставалой, которому достаточно просто дать по рукам.

Я не буду вдаваться в то, где проходит грань между неудачным производственным романом и насилием, между флиртом и домогательствами. И не нам решать, что страшнее – порочность очень важной государственной персоны или беззастенчивая эксплуатация этой порочности в политических или карьерных целях.

В этих серийных секс-скандалах мне больше всего мешает культивирование имиджа жертвы и слабости. Современная женщина отнюдь не является беспомощной жертвой мачоизма. А тем более - в Израиле. Девушки у нас служат в армии инструкторами в танковых и десантных частях и умеют командовать мужчинами – времена, когда солдатки годились лишь для того, чтобы подавать офицеру кофе, давно прошли. И когда израильская военнослужащая, обученная справляться с террористами, жалуется на то, что во время дружеского поцелуя на глазах у всех чей-то язык коснулся ее нёба и она была при этом абсолютно беспомощна, это вызывает легкое недоумение.

Непонятно, почему в частном секторе почти нулевое количество секс-скандалов. Неужели там работают другие мужчины и другие женщины? Или никто не вникает? Или, может быть, конкуренция и требования рынка несколько ограничивают возможность продвигать неквалифицированных сотрудниц и сотрудников в обмен на сексуальные услуги и наоборот - увольнять неквалифицированных за отказ в этих услугах? Неужели самые опасные насильники почему-то бродят именно в коридорах государственных учреждений - и чем выше эшелоны власти, тем ниже поцелуи?

Фотоиллюстрация: zman.com