Дело Кацава, история с Алеф. Роман в семи частях. Часть первая
Окончательное решение суда по любому уголовному делу - это не просто документ, но и крайне занимательное чтиво. Кроме перечисления всех улик и тщательного - будто под увеличительным стеклом - анализа аргументов обвинения и защиты, судьи (пускай и негласно) соревнуются в изяществе стиля изложения, благодаря чему многие окончательные решения читаются как детектив, на одном дыхании.
Корреспондент Службы новостей 9-го канала Андрей Харазов настолько увлекся чтением окончательного решения по уголовному делу 1015/09 "Государство Израиль против Моше Кацава", что не выдержал и решил перевести его на русский язык.
Итак, краткое изложение вердикта суда:
ПЕРВЫЙ ЭПИЗОД ОБВИНЕНИЯ
Первый эпизод относится к периоду работы подсудимого министром туризма и к потерпевшей А., которая занимала старшую должность в его канцелярии в указанный период (далее - потерпевшая А. и/или А.).
В данном эпизоде обвинение инкриминирует подсудимому изнасилование А. в двух разных случаях. Первый – в канцелярии подсудимого в Тель-Авиве в апреле 1998 (далее – происшествие в канцелярии в Тель-Авиве). Второй – в отеле «Плаза» в Иерусалиме, 17.6.1998 (далее – происшествие в отеле). Оба по статье 345 алеф 1 УК, в её формулировке на момент указанных действий. Также подсудимому инкриминируется аморальное действие с применением силы, которое совершено, согласно обвинению, в квартире потерпевшей А. (далее – происшествие в квартире), по статье 348 алеф при обстоятельствах, соответствующих статье 345 алеф 1 УК, в её формулировке на момент указанных действий.
Также в материалах обвинения перечислен длинный ряд сексуальных домогательств, совершённых по отношению к А. как вербально, так и действием, однако без указания применимой в данном случае статьи УК - очевидно, из-за истёкшего срока давности.
Прежде чем обратиться к доказательствам, рассмотрим утверждение подсудимого относительно утрамбовывания показаний А. и их поэтапного, постепенного дополнения.
Утверждается, что в первом свидетельстве А. рассказала только о случаях сексуальных домогательств, и происшествие с изнасилованием в канцелярии описывала в крайнем случае как аморальное действие с применением силы. Впоследствии, и после встреч с другими лицами, которые «загрязнили» её показания, и по прочтении в прессе описания других потерпевших, она ужесточила свои показания и переняла для себя эти описания. Так, она рассказала, что при происшествии в канцелярии в отношении неё было совершено изнасилование, а по прошествии ещё семи месяцев добавила ещё одно изнасилование, которое было совершено, по её словам, в отеле.
Как утверждает защита, по характеру этих показаний можно сделать вывод, что случаев изнасилования не было, и что А. переняла и использовала в показаниях описания, появившиеся в прессе, и даже поддалась на уговоры других лиц и ужесточила версию, усилив происшествия до изнасилования.
С другой стороны, обвинение утверждало, что речь идёт о развитии версии, открывающем события шаг за шагом, что это характерно для людей, переживших сексуальное нападение, которые утрамбовывают свои показания на протяжении долгого периода, и в этом нет ничего исключительного.
Бесспорно то, что в первоначальных показаниях, когда А. рассказывает о происшествии в канцелярии, она придаёт ему характер аморального действия с применением силы, и что только на втором допросе она рассказала, что дело дошло до пенетрации. Бесспорно и то, что об изнасиловании в отеле А. рассказала следователям только на седьмом допросе.
Несмотря на это, вышеуказанного недостаточно, чтобы заподозрить А. в оговоре, хотя это подозрение и напрашивается, так как доказано, что А. рассказала и об изнасиловании в канцелярии и об изнасиловании в отеле депутату Кнессета Шелли Яхимович, ещё во время встречи, которая состоялась в один из дней между первым и вторым допросом.
Просмотр видеозаписи допросов ясно показывает, колебания А. относительно того, рассказывать ли правду или же всю правду, и во время допроса, когда её спрашивают, были ли другие случаи изнасилования, она не даёт отрицательного ответа, а оставляет открытую дверь для возвращения и обсуждения этой темы позднее.
Из диалога, который вёлся между ней и следователями, на вопрос о том, закончилось ли происшествие в канцелярии пенетрацией, можно видеть, что А. находится в растерянности и колеблется – открывать ли всю правду или лишь часть. С одной стороны, она не хочет подтверждать факт пенетрации, из-за всех обстоятельств, которые в результате подтверждения этого факта повлияют на её жизнь, особенно учитывая то, что на тот момент её муж и члены семьи ничего не знали. С другой стороны, она не хочет отрицать то, что пенетрация была и тем избавить подсудимого от наказания, и поэтому она избегает однозначного ответа, как объяснено в её показаниях:
«Я боялась, что будет утечка, я этого боялась, я боялась, что это дойдёт до мужа, это неприятно – знать, что кто-то изнасиловал твою жену. С другой стороны я не хотела говорить что-нибудь просто так, что могло бы прозвучать как отрицание того, что он сделал то, что сделал. Мне тогда было трудно. Я сказала – без комментариев, я не сказала, что этого не было».
Постепенный процесс выявления истины после длительного утрамбовывания показаний – процесс известный, он характерен не только для А.
Об аналогичном поведении сказано в деле «аин-пей 5582/09 аноним против государства Израиль»:
«При обычном положении вещей суд придаёт особый вес первоначальным версиям свидетеля в полиции. Но в делах о преступлениях на половой почве, в особенности в лоне семьи, суд сознаёт, что первоначальные версии жертв половых преступлений зачастую лаконичны, они открывают лишь уголок завесы, за которой скрыто ещё многое. См. главу Шуламит Альмог «Травма, нарратив и суд», «Книга Дорнер», стр. 7, 16-18, где автор останавливается на изменяющихся историях, рассказываемых пострадавшими от преступлений на половой почве, и о том, что в первоначальной версии пострадавшей есть склонность к преуменьшению события, насколько это возможно, с сообщением «смягчённой, нечёткой и сдержанной, иногда даже искажённой версии болезненных событий». Как правило, в таком постепенном дополнении показаний нет ущерба для надёжности и достоверности показаний жертвы преступления…» (вердикт от 20.10.10).
Мы принимаем объяснения А. относительно сообщения информации «по капле», в постепенном виде. Для нас приемлемо объяснение, согласно которому А. боялась, что в результате утечек происходящее станет известно её мужу, который ничего не знал о нанесённой ей травме. А. также опасалась реакции окружающих и испытывала чувство вины за то, что не извлекла урока из первого происшествия и согласилась присоединиться к подсудимому в иерусалимском отеле и даже подняться к нему в номер. Мы полагаем, что поэтапного изложения событий, сделанного потерпевшей А., недостаточно для того, чтобы оспорить их надёжность и достоверность.
И по сути обвинений:естественным образом обвинение расценивало показания А.как главную и решающую улику в доказательствах обвинения.
Как мы увидим в дальнейшем, показания А. имеют несколько подкрепляющих опорных моментов:
момент первый – ряд свидетелей, засвидетельствовавших различные высказывания А., в которых она рассказывала о домогательствах и сексуальном нападении подсудимого. И то, что эти высказывания были сделаны на отрезке времени между самими происшествиями и обнародованием дела, опровергают в принципе напрашивающуюся версию оговора.
Дополнительный подкрепляющий момент представлен цепочкой вещественных объективных улик, появившихся в реальном времени и документирующих жалобы А. на действия сексуального характера, которые подсудимый совершал по отношению к ней в упомянутые моменты времени.
Третий подкрепляющий момент представлен показаниями о «системе» и/или «сходных действиях», сделанными другими потерпевшими, срок действия статей по жалобам которых истёк, и которые рассказывали о переживаниях, аналогичных тому, что испытала А., испытанных ими при работе в подчинении у подсудимого.
Вот краткое содержание показаний А. в суде:
Происшествие в квартире – когда подсудимому стало известно, что она проживает одна, он напрашивался к ней. Она уклонялась под разными предлогами, но в конце концов визит состоялся. Оказавшись в квартире, он совершил по отношению к ней аморальное действие, протянув руку к груди, и по её словам:
«Он начал ко мне приближаться, и пытался приложить свою руку к моей груди, короче… я отхожу назад… пока не наткнулась на шкаф… мне было некуда бежать… я спиной к шкафу, а он прижался ко мне и положил руку на грудь, и тогда я его оттолкнула… я его толкаю… не сильно, это был не удар, не удар… просто оттолкнула… оттолкнула его руками. Я толкнула его руками». (протокол, стр. 1972-1973)
Продолжение следует
Часть вторая
Часть третья
Часть четвертая
Часть пятая
Часть шестая
Часть седьмая, заключительная
Корреспондент Службы новостей 9-го канала Андрей Харазов настолько увлекся чтением окончательного решения по уголовному делу 1015/09 "Государство Израиль против Моше Кацава", что не выдержал и решил перевести его на русский язык.
Итак, краткое изложение вердикта суда:
ПЕРВЫЙ ЭПИЗОД ОБВИНЕНИЯ
Первый эпизод относится к периоду работы подсудимого министром туризма и к потерпевшей А., которая занимала старшую должность в его канцелярии в указанный период (далее - потерпевшая А. и/или А.).
В данном эпизоде обвинение инкриминирует подсудимому изнасилование А. в двух разных случаях. Первый – в канцелярии подсудимого в Тель-Авиве в апреле 1998 (далее – происшествие в канцелярии в Тель-Авиве). Второй – в отеле «Плаза» в Иерусалиме, 17.6.1998 (далее – происшествие в отеле). Оба по статье 345 алеф 1 УК, в её формулировке на момент указанных действий. Также подсудимому инкриминируется аморальное действие с применением силы, которое совершено, согласно обвинению, в квартире потерпевшей А. (далее – происшествие в квартире), по статье 348 алеф при обстоятельствах, соответствующих статье 345 алеф 1 УК, в её формулировке на момент указанных действий.
Также в материалах обвинения перечислен длинный ряд сексуальных домогательств, совершённых по отношению к А. как вербально, так и действием, однако без указания применимой в данном случае статьи УК - очевидно, из-за истёкшего срока давности.
Прежде чем обратиться к доказательствам, рассмотрим утверждение подсудимого относительно утрамбовывания показаний А. и их поэтапного, постепенного дополнения.
Утверждается, что в первом свидетельстве А. рассказала только о случаях сексуальных домогательств, и происшествие с изнасилованием в канцелярии описывала в крайнем случае как аморальное действие с применением силы. Впоследствии, и после встреч с другими лицами, которые «загрязнили» её показания, и по прочтении в прессе описания других потерпевших, она ужесточила свои показания и переняла для себя эти описания. Так, она рассказала, что при происшествии в канцелярии в отношении неё было совершено изнасилование, а по прошествии ещё семи месяцев добавила ещё одно изнасилование, которое было совершено, по её словам, в отеле.
Как утверждает защита, по характеру этих показаний можно сделать вывод, что случаев изнасилования не было, и что А. переняла и использовала в показаниях описания, появившиеся в прессе, и даже поддалась на уговоры других лиц и ужесточила версию, усилив происшествия до изнасилования.
С другой стороны, обвинение утверждало, что речь идёт о развитии версии, открывающем события шаг за шагом, что это характерно для людей, переживших сексуальное нападение, которые утрамбовывают свои показания на протяжении долгого периода, и в этом нет ничего исключительного.
Бесспорно то, что в первоначальных показаниях, когда А. рассказывает о происшествии в канцелярии, она придаёт ему характер аморального действия с применением силы, и что только на втором допросе она рассказала, что дело дошло до пенетрации. Бесспорно и то, что об изнасиловании в отеле А. рассказала следователям только на седьмом допросе.
Несмотря на это, вышеуказанного недостаточно, чтобы заподозрить А. в оговоре, хотя это подозрение и напрашивается, так как доказано, что А. рассказала и об изнасиловании в канцелярии и об изнасиловании в отеле депутату Кнессета Шелли Яхимович, ещё во время встречи, которая состоялась в один из дней между первым и вторым допросом.
Просмотр видеозаписи допросов ясно показывает, колебания А. относительно того, рассказывать ли правду или же всю правду, и во время допроса, когда её спрашивают, были ли другие случаи изнасилования, она не даёт отрицательного ответа, а оставляет открытую дверь для возвращения и обсуждения этой темы позднее.
Из диалога, который вёлся между ней и следователями, на вопрос о том, закончилось ли происшествие в канцелярии пенетрацией, можно видеть, что А. находится в растерянности и колеблется – открывать ли всю правду или лишь часть. С одной стороны, она не хочет подтверждать факт пенетрации, из-за всех обстоятельств, которые в результате подтверждения этого факта повлияют на её жизнь, особенно учитывая то, что на тот момент её муж и члены семьи ничего не знали. С другой стороны, она не хочет отрицать то, что пенетрация была и тем избавить подсудимого от наказания, и поэтому она избегает однозначного ответа, как объяснено в её показаниях:
«Я боялась, что будет утечка, я этого боялась, я боялась, что это дойдёт до мужа, это неприятно – знать, что кто-то изнасиловал твою жену. С другой стороны я не хотела говорить что-нибудь просто так, что могло бы прозвучать как отрицание того, что он сделал то, что сделал. Мне тогда было трудно. Я сказала – без комментариев, я не сказала, что этого не было».
Постепенный процесс выявления истины после длительного утрамбовывания показаний – процесс известный, он характерен не только для А.
Об аналогичном поведении сказано в деле «аин-пей 5582/09 аноним против государства Израиль»:
«При обычном положении вещей суд придаёт особый вес первоначальным версиям свидетеля в полиции. Но в делах о преступлениях на половой почве, в особенности в лоне семьи, суд сознаёт, что первоначальные версии жертв половых преступлений зачастую лаконичны, они открывают лишь уголок завесы, за которой скрыто ещё многое. См. главу Шуламит Альмог «Травма, нарратив и суд», «Книга Дорнер», стр. 7, 16-18, где автор останавливается на изменяющихся историях, рассказываемых пострадавшими от преступлений на половой почве, и о том, что в первоначальной версии пострадавшей есть склонность к преуменьшению события, насколько это возможно, с сообщением «смягчённой, нечёткой и сдержанной, иногда даже искажённой версии болезненных событий». Как правило, в таком постепенном дополнении показаний нет ущерба для надёжности и достоверности показаний жертвы преступления…» (вердикт от 20.10.10).
Мы принимаем объяснения А. относительно сообщения информации «по капле», в постепенном виде. Для нас приемлемо объяснение, согласно которому А. боялась, что в результате утечек происходящее станет известно её мужу, который ничего не знал о нанесённой ей травме. А. также опасалась реакции окружающих и испытывала чувство вины за то, что не извлекла урока из первого происшествия и согласилась присоединиться к подсудимому в иерусалимском отеле и даже подняться к нему в номер. Мы полагаем, что поэтапного изложения событий, сделанного потерпевшей А., недостаточно для того, чтобы оспорить их надёжность и достоверность.
И по сути обвинений:естественным образом обвинение расценивало показания А.как главную и решающую улику в доказательствах обвинения.
Как мы увидим в дальнейшем, показания А. имеют несколько подкрепляющих опорных моментов:
момент первый – ряд свидетелей, засвидетельствовавших различные высказывания А., в которых она рассказывала о домогательствах и сексуальном нападении подсудимого. И то, что эти высказывания были сделаны на отрезке времени между самими происшествиями и обнародованием дела, опровергают в принципе напрашивающуюся версию оговора.
Дополнительный подкрепляющий момент представлен цепочкой вещественных объективных улик, появившихся в реальном времени и документирующих жалобы А. на действия сексуального характера, которые подсудимый совершал по отношению к ней в упомянутые моменты времени.
Третий подкрепляющий момент представлен показаниями о «системе» и/или «сходных действиях», сделанными другими потерпевшими, срок действия статей по жалобам которых истёк, и которые рассказывали о переживаниях, аналогичных тому, что испытала А., испытанных ими при работе в подчинении у подсудимого.
Вот краткое содержание показаний А. в суде:
Происшествие в квартире – когда подсудимому стало известно, что она проживает одна, он напрашивался к ней. Она уклонялась под разными предлогами, но в конце концов визит состоялся. Оказавшись в квартире, он совершил по отношению к ней аморальное действие, протянув руку к груди, и по её словам:
«Он начал ко мне приближаться, и пытался приложить свою руку к моей груди, короче… я отхожу назад… пока не наткнулась на шкаф… мне было некуда бежать… я спиной к шкафу, а он прижался ко мне и положил руку на грудь, и тогда я его оттолкнула… я его толкаю… не сильно, это был не удар, не удар… просто оттолкнула… оттолкнула его руками. Я толкнула его руками». (протокол, стр. 1972-1973)
Продолжение следует
Часть вторая
Часть третья
Часть четвертая
Часть пятая
Часть шестая
Часть седьмая, заключительная
