Какие уроки преподал Израилю Саддам Хусейн и какие выводы не были из них извлечены
20 лет назад началась войны в Персидском заливе. В связи с этим именитый обозреватель газеты "Гаарец" Алуф Бен, традиционно первым сообщавший о каждом очередном полевении политических лидеров Израиля, опубликовал аналитическую статью.
В 1991 году во время войны в Персидском заливе израильская доктрина безопасности резко изменилась, пишет он. Впервые с 1948 года Израиль оказался в тылу, а не на поле боя. Иракские ракеты "Скад" взрывались в Тель-Авиве и Хайфе – и прекратить это не смогли ни КПП, ни танковые дивизии, ни эскадрильи ВВС.
За всю войну погибли всего два человека, материальный ущерб не был значительным, но на шесть недель страну парализовало. Десятки тысяч состоятельных израильтян покинули свои дома в районах повышенного риска, иностранные авиакомпании отказались совершать посадки в Израиле, а те (читайте – представители социально незащищенных слоев населения), кто остался в своих домах и продолжал работать, стали пленниками герметизированных комнат. Слыша вой сирены, сотни тысяч израильтян испытывали незнакомое им чувство: Армия обороны Израиля более не в состоянии их защитить.
Иракскому диктатору Саддаму Хусейну удалось запугать израильтян - и его успех вызвал к жизни целую волну подражателей. Палестинцы перенесли интифаду с контролируемых территорий – в центр Израиля, камни и ножи сменили террористы-смертники. Сирия, Иран, "Хизбалла" и ХАМАС запасаются ракетами и ракетными системами, направленными на "государство Тель-Авив".
Война, которая закончилась для США победой, вынудила Израиль согласиться на "мирный процесс", конкретно – на участие в Мадридской конференции. Тем не менее, премьер-министр Ицхак Шамир не считал, что ущерб, причиненный тылу в этой войне, может стать основанием для какого-либо отхода Израиля с контролируемых территорий или замедления темпов строительства поселений. Шамир поехал в Мадрид исключительно из-за давления США.
Его преемник Ицхак Рабин стал первым израильским государственным деятелем, который усвоил, какую угрозу представляют ракеты тылу, и извлек дипломатические выводы. Как министр обороны, Рабин выразил озабоченность по поводу уязвимости гражданского населения еще до войны в Персидском заливе, когда он стал свидетелем падения ракет во время "войны городов" между Багдадом и Тегераном на заключительном этапе ирано-иракской войны. Иранцы, которые пострадали больше, в конце концов, уступили и просили о прекращении огня. Во время войны в Персидском заливе, когда Рабин был председателем оппозиции, он спускался из своей квартиры на восьмом этаже в Неве Авивим в подвал своего дома. И это, по мнению Алуфа Бена, заставило Рабина извлечь урок из войны 1991 года.
Этот неприятный опыт, пишет Бен, заставил Рабина заявить, что в случае возвращения к власти он будет искать компромисс с палестинцами и сирийцами. Рабин оправдывал свой подход тем, что гражданам Израиля было бы трудно выдержать длительную атаку тыла.
Армия обороны Израиля с трудом признала новые угрозы. Моше Аренс, занимавший во время войны в Персидском заливе пост министра обороны, инициировал в армии организационные изменения: была создана Службы тыла, развита система перехвата ракет и др.
Эхуд Барак, который был назначен начальником Генштаба после войны, увидел в этой оборонной стратегии гражданскую инициативу, "многолетний план действий". До сих пор армейское командование считало: невозможно выиграть войну посредством использования средств защиты, лучшая стратегия – нападение.
Минуло 15 лет - и тыл снова проверили на прочность во время Второй ливанской войны, когда треть населения Израиля сидела в бомбоубежищах, пока "Хизбалла" обстреливала север страны ракетами. На этот раз по территории Израиля было выпущено около 4000 ракет - в сто раз больше, чем во время войны в Персидском заливе. Сотни тысяч израильтян бежали из опасной зоны, гражданские системы защиты оказались неэффективными, и ЦАХАЛ не смог остановить "Хизбаллу".
Дело дошло до абсурда: Аркадий Гайдамак был вынужден на скорую руку разбить для беженцев лагерь в Ницаним в районе Ашкелона, лишний раз подчеркнув этим бессилие правительства и армии. Война закончилась разочарованием. На этот раз, однако, армия поняла: необходимо адаптировать свою оборонную доктрину в соответствии с изменением характера угрозы.
Война в Персидском заливе велась, по большей части, вдали от израильской территории, напоминает Бен. Точно так же не был затронут обстрелами центр страны и во время Второй ливанской войны. Тем не менее, эти две войны поставили на повестку дня вопрос о защите населения в случае крупного регионального конфликта. Они ясно дали понять, насколько трудно приходится разведке обеспечение заблаговременного предупреждения о ракетных обстрелах – при полном бездействии танковых дивизий. Еще сложнее перехватить и уничтожить на лету ракеты малого радиуса действия и абсолютно невозможно, добавим мы, предупредить о минометных обстрелах, которые Алуф Бен, впрочем, не упоминает.
Ракетные обстрелы также выявили дилемму, перед которой оказываются во время ракетных обстрелов многие воины-резервисты и работники жизненно важных для страны промышленных предприятий: спасать ли своих детей, вывозить ли их из зоны обстрела либо отправляться на армейские сборы и продолжать работать.
Ракетные обстрелы также показали, что происходит, когда автомобилями с беженцами запружены главные магистрали страны, которые должны быть использованы для развертывания армии и ее техники. Они показали, что происходит, когда появляются существенные проблемы в работе электростанций и портов, больниц и пекарен. Они также показали, насколько уязвимы информационные и коммуникационные системы.
Враг понимает все это и – запасается все более точными и разрушительными ракетами, способными во время будущих войн полностью парализовать страну.
Эхуд Барак, назначенный после Второй ливанской войны министром обороны, в настоящее время исповедует подход, прямо противоположный тому, которого он придерживался на должности начальника Генштаба. Сегодня он является ярым сторонником противоракетной системы обороны, в частности, "Железного купола", и считает, что в течение пяти лет с его помощью станет возможным защитить тыл.
ЦАХАЛ понимает, что Службы тыла, преемник слабоумной гражданской обороны, станет одним из наиболее важных подразделений армии в войне, при которой "государство Тель-Авив" окажется фронтовой зоной, цитирует автор командующего военной разведки Амоса Ядлина.
Новый многолетний план обороны разрабатывается сейчас командующим Управления планирования ЦАХАЛа Амиром Эшелем. В него входит и система перехвата ракет, определение места их установки и т.д. Армия не воспринимает ракетные удары по тылу такой же угрозой существованию Израиля, как массивное вторжение бронетанковых войск, в результате которого целые части страны могут оказаться оторванными друг от друга.
Высказываются предположения, что в следующей войне количество погибших представителей мирного населения будет исчисляться сотнями, а не тысячами. Ожидается, что после первого же удара ЦАХАЛ добьется успеха и снизит интенсивность огня противника.
Вынужденное признание Израилем растущей ракетной мощи "Хизбаллы" и ХАМАСа может объяснить, почему правительство отказывается от сдерживающих военных действий и от удара по ядерным объектам в Иране.
Хотя характер угрозы Израилю изменился, военная доктрина пока не претерпела столь же драматических изменений. Как и во времена Давида Бен-Гуриона, ЦАХАЛ и сегодня нацелен на перемещение военных действий на территорию противника в том случае, если Израиль будет атакован. Перед лицом новых угроз единственное, что предлагает ЦАХАЛ, - это так называемая "доктрина Дахии", то есть массивная бомбардировка гражданского населения вражеского государства подобно тому, как это было сделано во время Второй ливанской войны, когда наши ВВС бомбили шиитские окрестности Бейрута. Иными словами - зуб за зуб. Но подорвет ли такая бомбардировка какой-либо из угрожающих нашей стране тоталитарных режимов?
Ответа на этот жизненно важный для будущего Израиля вопрос Алуф Бен из газеты "Гаарец" не дает: вместо этого он технично переводит тему на борьбу правых и левых, подчеркивая, что Биньямин Нетаниягу, подобно Ицхаку Шамиру, продолжает по-прежнему придерживаться изжившей себя военной доктрины, в соответствии с которой чем большую территорию занимает Израиль – тем более значительными резервами обладает он для маневра в условиях чрезвычайного положения. Не анализирует Бен также и "комплексный" сценарий - сочетание арабской интифады внутри Израиля с ракетными обстрелами извне.
В 1991 году во время войны в Персидском заливе израильская доктрина безопасности резко изменилась, пишет он. Впервые с 1948 года Израиль оказался в тылу, а не на поле боя. Иракские ракеты "Скад" взрывались в Тель-Авиве и Хайфе – и прекратить это не смогли ни КПП, ни танковые дивизии, ни эскадрильи ВВС.
За всю войну погибли всего два человека, материальный ущерб не был значительным, но на шесть недель страну парализовало. Десятки тысяч состоятельных израильтян покинули свои дома в районах повышенного риска, иностранные авиакомпании отказались совершать посадки в Израиле, а те (читайте – представители социально незащищенных слоев населения), кто остался в своих домах и продолжал работать, стали пленниками герметизированных комнат. Слыша вой сирены, сотни тысяч израильтян испытывали незнакомое им чувство: Армия обороны Израиля более не в состоянии их защитить.
Иракскому диктатору Саддаму Хусейну удалось запугать израильтян - и его успех вызвал к жизни целую волну подражателей. Палестинцы перенесли интифаду с контролируемых территорий – в центр Израиля, камни и ножи сменили террористы-смертники. Сирия, Иран, "Хизбалла" и ХАМАС запасаются ракетами и ракетными системами, направленными на "государство Тель-Авив".
Война, которая закончилась для США победой, вынудила Израиль согласиться на "мирный процесс", конкретно – на участие в Мадридской конференции. Тем не менее, премьер-министр Ицхак Шамир не считал, что ущерб, причиненный тылу в этой войне, может стать основанием для какого-либо отхода Израиля с контролируемых территорий или замедления темпов строительства поселений. Шамир поехал в Мадрид исключительно из-за давления США.
Его преемник Ицхак Рабин стал первым израильским государственным деятелем, который усвоил, какую угрозу представляют ракеты тылу, и извлек дипломатические выводы. Как министр обороны, Рабин выразил озабоченность по поводу уязвимости гражданского населения еще до войны в Персидском заливе, когда он стал свидетелем падения ракет во время "войны городов" между Багдадом и Тегераном на заключительном этапе ирано-иракской войны. Иранцы, которые пострадали больше, в конце концов, уступили и просили о прекращении огня. Во время войны в Персидском заливе, когда Рабин был председателем оппозиции, он спускался из своей квартиры на восьмом этаже в Неве Авивим в подвал своего дома. И это, по мнению Алуфа Бена, заставило Рабина извлечь урок из войны 1991 года.
Этот неприятный опыт, пишет Бен, заставил Рабина заявить, что в случае возвращения к власти он будет искать компромисс с палестинцами и сирийцами. Рабин оправдывал свой подход тем, что гражданам Израиля было бы трудно выдержать длительную атаку тыла.
Армия обороны Израиля с трудом признала новые угрозы. Моше Аренс, занимавший во время войны в Персидском заливе пост министра обороны, инициировал в армии организационные изменения: была создана Службы тыла, развита система перехвата ракет и др.
Эхуд Барак, который был назначен начальником Генштаба после войны, увидел в этой оборонной стратегии гражданскую инициативу, "многолетний план действий". До сих пор армейское командование считало: невозможно выиграть войну посредством использования средств защиты, лучшая стратегия – нападение.
Минуло 15 лет - и тыл снова проверили на прочность во время Второй ливанской войны, когда треть населения Израиля сидела в бомбоубежищах, пока "Хизбалла" обстреливала север страны ракетами. На этот раз по территории Израиля было выпущено около 4000 ракет - в сто раз больше, чем во время войны в Персидском заливе. Сотни тысяч израильтян бежали из опасной зоны, гражданские системы защиты оказались неэффективными, и ЦАХАЛ не смог остановить "Хизбаллу".
Дело дошло до абсурда: Аркадий Гайдамак был вынужден на скорую руку разбить для беженцев лагерь в Ницаним в районе Ашкелона, лишний раз подчеркнув этим бессилие правительства и армии. Война закончилась разочарованием. На этот раз, однако, армия поняла: необходимо адаптировать свою оборонную доктрину в соответствии с изменением характера угрозы.
Война в Персидском заливе велась, по большей части, вдали от израильской территории, напоминает Бен. Точно так же не был затронут обстрелами центр страны и во время Второй ливанской войны. Тем не менее, эти две войны поставили на повестку дня вопрос о защите населения в случае крупного регионального конфликта. Они ясно дали понять, насколько трудно приходится разведке обеспечение заблаговременного предупреждения о ракетных обстрелах – при полном бездействии танковых дивизий. Еще сложнее перехватить и уничтожить на лету ракеты малого радиуса действия и абсолютно невозможно, добавим мы, предупредить о минометных обстрелах, которые Алуф Бен, впрочем, не упоминает.
Ракетные обстрелы также выявили дилемму, перед которой оказываются во время ракетных обстрелов многие воины-резервисты и работники жизненно важных для страны промышленных предприятий: спасать ли своих детей, вывозить ли их из зоны обстрела либо отправляться на армейские сборы и продолжать работать.
Ракетные обстрелы также показали, что происходит, когда автомобилями с беженцами запружены главные магистрали страны, которые должны быть использованы для развертывания армии и ее техники. Они показали, что происходит, когда появляются существенные проблемы в работе электростанций и портов, больниц и пекарен. Они также показали, насколько уязвимы информационные и коммуникационные системы.
Враг понимает все это и – запасается все более точными и разрушительными ракетами, способными во время будущих войн полностью парализовать страну.
Эхуд Барак, назначенный после Второй ливанской войны министром обороны, в настоящее время исповедует подход, прямо противоположный тому, которого он придерживался на должности начальника Генштаба. Сегодня он является ярым сторонником противоракетной системы обороны, в частности, "Железного купола", и считает, что в течение пяти лет с его помощью станет возможным защитить тыл.
ЦАХАЛ понимает, что Службы тыла, преемник слабоумной гражданской обороны, станет одним из наиболее важных подразделений армии в войне, при которой "государство Тель-Авив" окажется фронтовой зоной, цитирует автор командующего военной разведки Амоса Ядлина.
Новый многолетний план обороны разрабатывается сейчас командующим Управления планирования ЦАХАЛа Амиром Эшелем. В него входит и система перехвата ракет, определение места их установки и т.д. Армия не воспринимает ракетные удары по тылу такой же угрозой существованию Израиля, как массивное вторжение бронетанковых войск, в результате которого целые части страны могут оказаться оторванными друг от друга.
Высказываются предположения, что в следующей войне количество погибших представителей мирного населения будет исчисляться сотнями, а не тысячами. Ожидается, что после первого же удара ЦАХАЛ добьется успеха и снизит интенсивность огня противника.
Вынужденное признание Израилем растущей ракетной мощи "Хизбаллы" и ХАМАСа может объяснить, почему правительство отказывается от сдерживающих военных действий и от удара по ядерным объектам в Иране.
Хотя характер угрозы Израилю изменился, военная доктрина пока не претерпела столь же драматических изменений. Как и во времена Давида Бен-Гуриона, ЦАХАЛ и сегодня нацелен на перемещение военных действий на территорию противника в том случае, если Израиль будет атакован. Перед лицом новых угроз единственное, что предлагает ЦАХАЛ, - это так называемая "доктрина Дахии", то есть массивная бомбардировка гражданского населения вражеского государства подобно тому, как это было сделано во время Второй ливанской войны, когда наши ВВС бомбили шиитские окрестности Бейрута. Иными словами - зуб за зуб. Но подорвет ли такая бомбардировка какой-либо из угрожающих нашей стране тоталитарных режимов?
Ответа на этот жизненно важный для будущего Израиля вопрос Алуф Бен из газеты "Гаарец" не дает: вместо этого он технично переводит тему на борьбу правых и левых, подчеркивая, что Биньямин Нетаниягу, подобно Ицхаку Шамиру, продолжает по-прежнему придерживаться изжившей себя военной доктрины, в соответствии с которой чем большую территорию занимает Израиль – тем более значительными резервами обладает он для маневра в условиях чрезвычайного положения. Не анализирует Бен также и "комплексный" сценарий - сочетание арабской интифады внутри Израиля с ракетными обстрелами извне.
