Каир встретил меня неожиданной и неприятной тишиной. Она тяжело давит, как свинцовый пресс, в особенности по утрам, когда просыпаешься от того, что не слышно привычного гула гудков, криков продавцов, голосов матерей, отправляющих детей в школу, рева ослов и всех остальных звуков, которые составляют непередаваемый каирский шум.

Вместе со звуком Каир лишился и цвета. Обычно яркий крикливый город погрузился во тьму, потеряв свою радужную неоновую ауру. Это заметно уже при посадке самолета – обычно Каир с высоты выглядит как светящийся муравейник, где снуют мириады машин. На этот раз лишь редкие огоньки приветствовали новоприбывших в Каир.

В аэропорту, в зале встречающих – ни души. Теперь вместо миллионов разноязыких туристов здесь появляются редкие дипломаты и вечно торопящиеся журналисты, для которых демонстрации, революции и кровь – это работа, повседневный бизнес.

Впрочем, сотрудники аэропорта пытаются сохранить видимость, будто все нормально. Они дружелюбно рекомендуют не брать такси в город, «потому что рейсовый автобус намного дешевле». При выходе из аэропорта выясняется, что рейсовый автобус – это иллюзия, фата-моргана, так же, как и такси. Всего несколько дней назад владельцы стареньких черно-белых «Пежо» окружали туристов плотным кольцом, наперебой предлагая свои услуги. Но теперь ни одной машины здесь не видно.

«Комендантский час – он для всех, даже для журналистов», - объясняет один из уборщиков, который, пользуясь отсутствием обычных толп, драит тротуары. Гостиницы при аэропорте переполнены напуганными туристами, которые решили дождаться своего рейса вдалеке от пылающей гневом площади Тахрир. Нет ни одной свободной комнаты и даже ни одного свободного стула в баре. Лишь в третьей по счету гостинице удается найти удобное кресло, где можно переждать ночь.

Официанты вежливы, но молчаливы. Они приносят плохой кофе, который стоит бешеные деньги, и умело уходят от вопросов о «ситуации».

Молодая канадская пара с двумя детьми живет в гостинице уже третий день. Их авиакомпания прекратила полеты в Каир, и теперь неизвестно, как скоро они смогут вернуться домой. На журналистов, пытающихся пробраться в город несмотря на комендантский час, они смотрят как на инопланетян. Кто поедет сегодня в Каир по доброй воле?

Ночь проходит мучительно долго. Уютное кресло оказалось жестким и продавленным, в холле гостиницы продолжает играть музыка – аранжировки популярных западных мелодий, которые, скорее всего, призваны успокаивать нервы, однако десятки усталых людей, которые разместились на полу и на креслах, предпочли бы лечение зубов без наркоза.

В 6:30 утра появляются сотрудники «секьюрити». «Вам пора, дорога открыта», - строго говорят они, намекая на то, что лежать в холле «Новотеля» разрешается только в экстремальных ситуациях. Однако, комендантский час продолжается до 8 часов утра, и все оставшееся время журналисты проводят в обсуждениях, как добраться до перекрытого блокпостами Каира и как по нему передвигаться.

Первые черно-белые машины, замаячившие на горизонте около девяти утра, воспринимаются как предвестники Мессии. Водители делают вид, что никуда не торопятся, и назначают баснословную по местным меркам цену – 60 долларов с носа. Кто-то из «бывалых» роняет, что в подобной ситуации в Афганистане бы взяли 600, а потом отвезли бы к талибам. Но здесь Каир, не Афганистан, и поэтому через двадцать минут переговоров машина уже летит по пустому городу. Изредка попадаются на глаза танки. Солдаты смотрят с изумлением на набитое такси.

Стекла в некоторых витринах разбиты, другие наглухо закрывают железные жалюзи. Проезжаем военный колледж, расположенный неподалеку от резиденции президента.

Портрет Мубарака – один из немногих оставшихся нетронутыми - красуется на стене. Его лицо застыло в излучающей уверенность улыбке. Добро пожаловать в Каир!

Другие материалы Ксении Светловой читайте в ее блоге.

На снимке: площадь Тахрир в Каире сегодня перед вечером