Организатор демонстраций в Египте Асмаа Махфуз рассказывает о том, как Facebook способствовал ее деятельности
Институт исследования СМИ Ближнего Востока МЕМРИ приводит выдержки из интервью с одной из организаторов массовых акций протеста в Египте Асмой Махфуз. Оно вышло в эфир на египетском телеканале «Аль-Михвар» 31 января 2011 года.
Интервьюер: «Как у Вас появилась эта идея, и что Вы для этого сделали?»
Асмаа Махфуз: «Я буду говорить только о [событиях], которые произошли до 25 января. Демонстрации 25 января были начаты молодежным движением «Шестое апреля»; [это] основывалось на том, что мы провели мероприятие в прошлом году, 25 января – это был День полиции. В прошлом году впервые День полиции был [объявлен] официальным праздником по всей стране. Люди стали интересоваться, почему существует День полиции. Мы вспомнили, что в прошлом полицейские погибали, защищая свою страну. Однако при нынешнем положении дел полиция притесняет народ. Того, кто что-то делает, подвергают пыткам. Некоторые люди умерли [после] пыток полиции. Полиция притесняет тех, кто говорит правду в этой стране. Это было 25 января прошлого года».
«В этом году мы добавили нечто новое. После теракта в Александрии мы поняли, что [причиной] этому стало халатное [отношение] к безопасности. Полиция притесняет демонстрантов под предлогом защиты государства, но мы видим, что безопасности не существует. Время от времени происходит теракт, и погибают люди – будь то в Верхнем Египте, Каире, Александрии и других местах». [...]
«Сначала на 25 января этого года у нас было только два требования: первое – отставка министра внутренних дел и привлечение к ответственности людей, которых следует винить в сбоях [системы] безопасности, и второе требование – это роспуск парламента. Это два первых требования».
«Когда они увидели, что произошло в Тунисе, народ… потребовал своих прав»
«После теракта в Александрии и событий, произошедших в Тунисе, мы почувствовали – разговаривая с людьми на улице – перемену в настроении. Когда мы говорили людям, что они должны высказать свое мнение, они отвечали: «С кем мы можем поговорить? Нас бросят в тюрьму и подвергнут пыткам». Когда они увидели происходящее в Тунисе, то осознали, что есть арабский народ, который восстал и потребовал свои права».
«После этих событий мы стали говорить людям, что мы должны действовать, что мы должны восстать и потребовать свои права. Люди один за другим стали совершать акты самосожжения, а чиновники в ответ на это [заявили], что они были душевнобольными. Кровь народа закипела. Таким образом, 25 января третьим и главным требованием стало: «Жизнь, [полная] свободы и человеческого достоинства»».
«Число людей, совершающих акты самосожжения, постепенно увеличилось, и в ответ на это люди стали говорить, на улицах и в Facebook: «Почему никто ничего не делает? Почему вы бездействуете? Все говорят, что нужно что-то предпринять, но улицы пустуют»».
«Я написала [в Facebook], что тот, кто обеспокоен [ситуацией] в этой стране, должен пойти со мной [на площадь Тахрир]»
Интервьюер: «Это было сказано в Facebook?»
Асмаа Махфуз: «Да, в Facebook и посредством коммюнике на улицах».
Интервьюер: «Но сначала это было в Facebook?»
Асмаа Махфуз: «Да. Меня злило то, что все говорили, что нужно действовать, но никто ничего не делал. Тогда я написала в Facebook: «Народ, сегодня я иду на площадь Тахрир». Это было за неделю до 25 января. Я работаю в Аль-Мади, и [до площади Тахрир я могу добраться] на поезде, это займет полчаса. Я написала, что собираюсь потребовать права своей страны и людей, которые погибли. Я написала, что мне 26 лет…».
Интервьюер: «Вы объявили об этом таким образом?»
Асмаа Махфуз: «Да. Я написала, что тот, кто обеспокоен [ситуацией] в этой стране, должен пойти со мной [на площадь Тахрир], и что, тот, кто беспокоится обо мне или думает, что я душевнобольная, должен прийти, чтобы защитить меня. Если кто-то думает, что я могу совершить акт самосожжения – у меня нет таких намерений. Если полиция хочет меня сжечь – пожалуйста, я буду на площади Тахрир через полчаса».
«Было много сообщений, в которых говорилось: «Подожди до 25 января». Я подумала, что нет причин ждать до 25 числа. Я пошла на площадь Тахрир и взяла в руки плакат. Ко мне присоединились три парня из политического движения. Надпись на моем плакате гласила: «Четыре египтянина умерли от унижения и нищеты»».
«На площади Тахрир я стала кричать изо всех сил: «Египтяне, четыре человека совершили акт самосожжения из-за унижения и нищеты. Египтяне, четыре человека совершили акт самосожжения, потому что боялись не огня, а органов безопасности. Четыре человека совершили акт самосожжения, чтобы сказать вам: «Проснитесь» – мы совершаем акт самосожжения, чтобы вы начали действовать. Четыре человека совершили акт самосожжения, чтобы сказать режиму: «Проснись. Мы сыты по горло. Мы совершаем акт самосожжения, чтобы передать вам послание».
«После этого я стала говорить о тридцати лет коррупции».
Интервьюер: «На площади Тахрир?»
Асмаа Махфуз: «Да. Стали собираться люди; [они] слушали и снимали меня на сотовые телефоны. Неожиданно я увидела, что [к нам] приближаются четыре машины центрального Агентства безопасности, и площадь заполнили сотни агентов и офицеров, лица большинства из которых были [нам] знакомы с демонстраций. Они попытались оттеснить нас к входу одного из зданий. Люди стали кричать: «Оставьте их в покое, оставьте их в покое»».
«Когда они оттеснили нас к входу здания, офицеры сказали [нам]: «Мы также сыты по горло, как и вы, но почему вы не предупредили нас о своей демонстрации?» Тогда я спросила: «О чем вы говорите? Четыре человека совершили акт самосожжения, а вы спрашиваете, почему мы не объявили о демонстрациях? Вам следует задать себе вопрос, почему они подожгли себя. Из-за нищеты и коррупции. Один из них не мог прокормить свою дочь. Несмотря на это вы продолжаете свои притеснения. Я не буду молчать. Если вы хотите поджечь меня – вперед. Я не уйду с площади Тахрир»». [...]
Интервьюер: «Как у Вас появилась эта идея, и что Вы для этого сделали?»
Асмаа Махфуз: «Я буду говорить только о [событиях], которые произошли до 25 января. Демонстрации 25 января были начаты молодежным движением «Шестое апреля»; [это] основывалось на том, что мы провели мероприятие в прошлом году, 25 января – это был День полиции. В прошлом году впервые День полиции был [объявлен] официальным праздником по всей стране. Люди стали интересоваться, почему существует День полиции. Мы вспомнили, что в прошлом полицейские погибали, защищая свою страну. Однако при нынешнем положении дел полиция притесняет народ. Того, кто что-то делает, подвергают пыткам. Некоторые люди умерли [после] пыток полиции. Полиция притесняет тех, кто говорит правду в этой стране. Это было 25 января прошлого года».
«В этом году мы добавили нечто новое. После теракта в Александрии мы поняли, что [причиной] этому стало халатное [отношение] к безопасности. Полиция притесняет демонстрантов под предлогом защиты государства, но мы видим, что безопасности не существует. Время от времени происходит теракт, и погибают люди – будь то в Верхнем Египте, Каире, Александрии и других местах». [...]
«Сначала на 25 января этого года у нас было только два требования: первое – отставка министра внутренних дел и привлечение к ответственности людей, которых следует винить в сбоях [системы] безопасности, и второе требование – это роспуск парламента. Это два первых требования».
«Когда они увидели, что произошло в Тунисе, народ… потребовал своих прав»
«После теракта в Александрии и событий, произошедших в Тунисе, мы почувствовали – разговаривая с людьми на улице – перемену в настроении. Когда мы говорили людям, что они должны высказать свое мнение, они отвечали: «С кем мы можем поговорить? Нас бросят в тюрьму и подвергнут пыткам». Когда они увидели происходящее в Тунисе, то осознали, что есть арабский народ, который восстал и потребовал свои права».
«После этих событий мы стали говорить людям, что мы должны действовать, что мы должны восстать и потребовать свои права. Люди один за другим стали совершать акты самосожжения, а чиновники в ответ на это [заявили], что они были душевнобольными. Кровь народа закипела. Таким образом, 25 января третьим и главным требованием стало: «Жизнь, [полная] свободы и человеческого достоинства»».
«Число людей, совершающих акты самосожжения, постепенно увеличилось, и в ответ на это люди стали говорить, на улицах и в Facebook: «Почему никто ничего не делает? Почему вы бездействуете? Все говорят, что нужно что-то предпринять, но улицы пустуют»».
«Я написала [в Facebook], что тот, кто обеспокоен [ситуацией] в этой стране, должен пойти со мной [на площадь Тахрир]»
Интервьюер: «Это было сказано в Facebook?»
Асмаа Махфуз: «Да, в Facebook и посредством коммюнике на улицах».
Интервьюер: «Но сначала это было в Facebook?»
Асмаа Махфуз: «Да. Меня злило то, что все говорили, что нужно действовать, но никто ничего не делал. Тогда я написала в Facebook: «Народ, сегодня я иду на площадь Тахрир». Это было за неделю до 25 января. Я работаю в Аль-Мади, и [до площади Тахрир я могу добраться] на поезде, это займет полчаса. Я написала, что собираюсь потребовать права своей страны и людей, которые погибли. Я написала, что мне 26 лет…».
Интервьюер: «Вы объявили об этом таким образом?»
Асмаа Махфуз: «Да. Я написала, что тот, кто обеспокоен [ситуацией] в этой стране, должен пойти со мной [на площадь Тахрир], и что, тот, кто беспокоится обо мне или думает, что я душевнобольная, должен прийти, чтобы защитить меня. Если кто-то думает, что я могу совершить акт самосожжения – у меня нет таких намерений. Если полиция хочет меня сжечь – пожалуйста, я буду на площади Тахрир через полчаса».
«Было много сообщений, в которых говорилось: «Подожди до 25 января». Я подумала, что нет причин ждать до 25 числа. Я пошла на площадь Тахрир и взяла в руки плакат. Ко мне присоединились три парня из политического движения. Надпись на моем плакате гласила: «Четыре египтянина умерли от унижения и нищеты»».
«На площади Тахрир я стала кричать изо всех сил: «Египтяне, четыре человека совершили акт самосожжения из-за унижения и нищеты. Египтяне, четыре человека совершили акт самосожжения, потому что боялись не огня, а органов безопасности. Четыре человека совершили акт самосожжения, чтобы сказать вам: «Проснитесь» – мы совершаем акт самосожжения, чтобы вы начали действовать. Четыре человека совершили акт самосожжения, чтобы сказать режиму: «Проснись. Мы сыты по горло. Мы совершаем акт самосожжения, чтобы передать вам послание».
«После этого я стала говорить о тридцати лет коррупции».
Интервьюер: «На площади Тахрир?»
Асмаа Махфуз: «Да. Стали собираться люди; [они] слушали и снимали меня на сотовые телефоны. Неожиданно я увидела, что [к нам] приближаются четыре машины центрального Агентства безопасности, и площадь заполнили сотни агентов и офицеров, лица большинства из которых были [нам] знакомы с демонстраций. Они попытались оттеснить нас к входу одного из зданий. Люди стали кричать: «Оставьте их в покое, оставьте их в покое»».
«Когда они оттеснили нас к входу здания, офицеры сказали [нам]: «Мы также сыты по горло, как и вы, но почему вы не предупредили нас о своей демонстрации?» Тогда я спросила: «О чем вы говорите? Четыре человека совершили акт самосожжения, а вы спрашиваете, почему мы не объявили о демонстрациях? Вам следует задать себе вопрос, почему они подожгли себя. Из-за нищеты и коррупции. Один из них не мог прокормить свою дочь. Несмотря на это вы продолжаете свои притеснения. Я не буду молчать. Если вы хотите поджечь меня – вперед. Я не уйду с площади Тахрир»». [...]
