В «сумасшедшем доме» Муамара Каддафи
Триполи: по ту сторону бытия
Здешние рынки заполнены магазинами, в которых… нет товаров. На огромных вывесках - бессмысленные лозунги с изображениями вождя «ливийской Джамахирии» и цитатами из его знаменитой «Зеленой книги» - «Библии вождя».
Стены увешены гигантскими плакатами с изображением Каддафи в самых разных ракурсах, одежде и ситуациях: Каддафи в генеральском мундире с золотыми эполетами, Каддафи в традиционной арабской галабие, Каддафи в лыжном костюме, Каддафи на параде, Каддафи приветствует ливийский народ и т.д., и т.п.
Все это явно отдает сумасшествием и создает ощущение нереальности.
Как-то однажды, въезжая в Ливию из Туниса, я обратил внимание на то, что все указатели во всех направлениях в глубь страны затемнены. «Это для того, чтобы запутать врага», - объяснил сопровождавший меня ливиец.
Однако апогеем моего путешествия стала встреча с самим вождем, и это было событие столь же незабываемое, сколь и сюрреалистическое.
Первый мой визит к лидеру Джамахирии состоялся в октябре 1986 года, спустя всего несколько месяцев после того, как ВВС США разбомбили Триполи в отместку за ливийскую диверсию против американских военнослужащих в Германии.
Это было первое после американской бомбардировки интервью Каддафи американскому журналисту (я тогда представлял журнал US News & World Report), организованное ливийским послом в Париже.
Сразу же из аэропорта меня доставили в отель «Эль-Кабир» в Триполи и запретили выходить наружу без соответствующего разрешения. «Вождь может пригласить нас каждую минуту, и потому мы должны оставаться здесь», - разъяснил мне сопровождающий.
Все последующие восемь дней прошли в напряженном ожидании встречи, которая «могла состояться в любую минуту». К счастью, в отеле находилась моя коллега Рут Маршалл, также дожидавшаяся встречи с лидером Джамахирии, и мы с ней коротали время в баре, напоминавшем антураж из «Звездных войн», настолько причудливой и даже фантастической была царившая здесь обстановка. По вечерам бар и холл отеля заполоняли разного рода сомнительные «знаменитости», крутившиеся, подобно мошкаре, вокруг «вождя» и надеявшиеся урвать куски (или хотя бы крошки) с барского стола. Здесь, как в Зазеркалье, можно было увидеть самых диковинных и порой пугающих представителей человеческого «андеграунда»: бизнесменов, прибывших из «ниоткуда»; скрывавшихся под разными псевдонимами и прозвищами иностранных консультантов, о чьем происхождении можно было только догадываться; и, конечно же, террористов всех мастей и калибров. Перед нами, как в террариуме, мелькали палестинцы из ООП, члены ИРА, баскские боевики...
«Все они ждут, когда их пригласит Каддафи», - многозначительно пояснил мне также отиравшийся здесь (и с точно такой же целью) лидер курдских повстанцев, чья организация базировалась в Дамаске. Подобно остальным «гостям», он надеялся получить подачку от «вождя» на нужды своей подпольной структуры.
Вашингтон и Линкольн в одном лице
Наконец, на девятый день Каддафи вызвал нас к себе. Именно вызвал, а не пригласил. Сообщение о том, что «вождь» готов нас принять, пришло поздно вечером. Я получил пять минут на сборы, после чего правительственный автомобиль пронесся на бешеной скорости по темным улицам городам и доставил нас в президентский дворец (или, точнее сказать, в то, что от него осталось после бомбежки, поскольку именно резиденция Каддафи была главной мишенью ударов американских ВВС).
Каддафи решил давать интервью в разбомбленном помещении, среди осколков стекла и камня, что должно было, видимо, подчеркнуть драматичность представления. Подобные выходки были свойственны эксцентричному диктатору. «Я хочу, чтобы Вы видели, что Ваш президент пытался сделать со мной, как он надеялся расправиться со мной», - напыщенно заявил Каддафи.
В то время он был еще сравнительно молод, выглядел моложаво и подтянуто, а пригнанный военный мундир придавал ему известную привлекательность и выправку. Тогда у него еще не появились одутловатости, столь портящей его внешность в последние годы.
Продемонстрировав следы разрушений, которые должны были свидетельствовать о злонамеренности и подлости американских правителей, он начал излагать мне свои доводы. Назвать их логически было, мягко говоря, трудно, но возражать я, разумеется, не пытался и весь обратился в слух.
Я узнал, что госсекретарь Джордж Шульц – «израильтянин», а Рейгана надо судить, как «сумасшедшего, преступника и убийцу». Полковник Каддафи определил свою главную задачу: объединение арабского мира. «Арабский союз завершится объединением всех арабских стран в единую супердержаву, наподобие США. Я играю роль Джорджа Вашингтона и Авраама Линкольна одновременно», - провозгласил он.
После этого Каддафи пригласил меня на «экскурсию» в «президентскую спальню», или, опять-таки, в то, что от нее осталось. «Рейган полагал, что я нахожусь здесь, но меня здесь в ту ночь не было», - с оттенком гордости заявил он.
Остатки спальни все еще украшали вельветовые изображения львов, а на круглой бордовой кровати «вождя» красовался гигантский фотомонтаж пляжа Биг-Сур с пенящимися волнами и ослепительной лазурью. Продемонстрировав эту неземную красоту, он неожиданно заявил, что Фидель Кастро стал коммунистом… «под американским давлением». «Я не коммунист, но должен был бы стать им, только чтобы сделать назло Америке», - пояснил он мне.
К вершинам мировой Джамахирии
Это была, как я уже сказал, наша первая встреча. Следующая произошла в 1994 году, когда Каддафи уже оправился от стресса, вызванного американской бомбардировкой.
Лидер Джамахирии выглядел еще более величественно и царственно. На этот раз Муамар Каддафи принял меня в роскошном бедуинском шатре на западной окраине Триполи, где он, по обыкновению, встречал гостей. Шатер охраняла колоритная стража – мужчины и женщины, тщательно отобранные правителем и преданные ему.
Впрочем, охранники не только оберегали вождя, но и развлекали его. В момент моего прибытия Каддафи играл с ними футбол. Мне пришлось дождаться, пока «товарищеский матч» закончится и лидер Джамахирии соблаговолит обратить внимание на мою скромную персону. Он был в хорошем настроении, провел меня в свой красочный шатер и, глядя на полыхавший рядом костер, сказал, что признателен мне за прежнее интервью.
«Вы не похожи на других журналистов, - констатировал он. – Вы ничего не исказили и в точности процитировали то, что я говорил».
Каддафи был оптимистичен и не скрывал, что рассматривает президентство Билла Клинтона как шанс улучшить отношения с Белым домом. После этого он возобновил свои обычные тирады, в завершении коих объявил, что его правление в Ливии «заложило фундамент новой эпохи торжества народных масс, которая вскоре распространится на весь мир».
«Мы создали великую рукотворную реку – новое чудо, которое будет добавлено к чудесам мира, - упивался он собственным величием. – Но подлинная революция только начинается! Мы поведем мир к новым вершинам, к новой эре, где не будет нужды в армиях и которая положит конец мировому злу в лице традиционных правительств, партий и классов. Вместо этой отжившей себя системы мы создадим государство Джамахирии, государство народа. Тогда и только тогда воцарится подлинный мир на всей земле».
Этот мир, о котором он вещал, по-прежнему остается недостижимым. И для его собственной страны – в особенности…
Ричард З. Чеснофф
Автор – один из ветеранов мировой журналистики, бывший корреспондент Newsweek и редактор Newsweek International, ведущий корреспондент журнала US News & World Report с 1985 по 2003 год, а в настоящее время – обозреватель The New York Daily News и The Huffington Post
Jerusalem Post
Перевод Давида Маркова
Полный дайджест публикаций Jerusalem Post читайте в газете "Новости недели"
Здешние рынки заполнены магазинами, в которых… нет товаров. На огромных вывесках - бессмысленные лозунги с изображениями вождя «ливийской Джамахирии» и цитатами из его знаменитой «Зеленой книги» - «Библии вождя».
Стены увешены гигантскими плакатами с изображением Каддафи в самых разных ракурсах, одежде и ситуациях: Каддафи в генеральском мундире с золотыми эполетами, Каддафи в традиционной арабской галабие, Каддафи в лыжном костюме, Каддафи на параде, Каддафи приветствует ливийский народ и т.д., и т.п.
Все это явно отдает сумасшествием и создает ощущение нереальности.
Как-то однажды, въезжая в Ливию из Туниса, я обратил внимание на то, что все указатели во всех направлениях в глубь страны затемнены. «Это для того, чтобы запутать врага», - объяснил сопровождавший меня ливиец.
Однако апогеем моего путешествия стала встреча с самим вождем, и это было событие столь же незабываемое, сколь и сюрреалистическое.
Первый мой визит к лидеру Джамахирии состоялся в октябре 1986 года, спустя всего несколько месяцев после того, как ВВС США разбомбили Триполи в отместку за ливийскую диверсию против американских военнослужащих в Германии.
Это было первое после американской бомбардировки интервью Каддафи американскому журналисту (я тогда представлял журнал US News & World Report), организованное ливийским послом в Париже.
Сразу же из аэропорта меня доставили в отель «Эль-Кабир» в Триполи и запретили выходить наружу без соответствующего разрешения. «Вождь может пригласить нас каждую минуту, и потому мы должны оставаться здесь», - разъяснил мне сопровождающий.
Все последующие восемь дней прошли в напряженном ожидании встречи, которая «могла состояться в любую минуту». К счастью, в отеле находилась моя коллега Рут Маршалл, также дожидавшаяся встречи с лидером Джамахирии, и мы с ней коротали время в баре, напоминавшем антураж из «Звездных войн», настолько причудливой и даже фантастической была царившая здесь обстановка. По вечерам бар и холл отеля заполоняли разного рода сомнительные «знаменитости», крутившиеся, подобно мошкаре, вокруг «вождя» и надеявшиеся урвать куски (или хотя бы крошки) с барского стола. Здесь, как в Зазеркалье, можно было увидеть самых диковинных и порой пугающих представителей человеческого «андеграунда»: бизнесменов, прибывших из «ниоткуда»; скрывавшихся под разными псевдонимами и прозвищами иностранных консультантов, о чьем происхождении можно было только догадываться; и, конечно же, террористов всех мастей и калибров. Перед нами, как в террариуме, мелькали палестинцы из ООП, члены ИРА, баскские боевики...
«Все они ждут, когда их пригласит Каддафи», - многозначительно пояснил мне также отиравшийся здесь (и с точно такой же целью) лидер курдских повстанцев, чья организация базировалась в Дамаске. Подобно остальным «гостям», он надеялся получить подачку от «вождя» на нужды своей подпольной структуры.
Вашингтон и Линкольн в одном лице
Наконец, на девятый день Каддафи вызвал нас к себе. Именно вызвал, а не пригласил. Сообщение о том, что «вождь» готов нас принять, пришло поздно вечером. Я получил пять минут на сборы, после чего правительственный автомобиль пронесся на бешеной скорости по темным улицам городам и доставил нас в президентский дворец (или, точнее сказать, в то, что от него осталось после бомбежки, поскольку именно резиденция Каддафи была главной мишенью ударов американских ВВС).
Каддафи решил давать интервью в разбомбленном помещении, среди осколков стекла и камня, что должно было, видимо, подчеркнуть драматичность представления. Подобные выходки были свойственны эксцентричному диктатору. «Я хочу, чтобы Вы видели, что Ваш президент пытался сделать со мной, как он надеялся расправиться со мной», - напыщенно заявил Каддафи.
В то время он был еще сравнительно молод, выглядел моложаво и подтянуто, а пригнанный военный мундир придавал ему известную привлекательность и выправку. Тогда у него еще не появились одутловатости, столь портящей его внешность в последние годы.
Продемонстрировав следы разрушений, которые должны были свидетельствовать о злонамеренности и подлости американских правителей, он начал излагать мне свои доводы. Назвать их логически было, мягко говоря, трудно, но возражать я, разумеется, не пытался и весь обратился в слух.
Я узнал, что госсекретарь Джордж Шульц – «израильтянин», а Рейгана надо судить, как «сумасшедшего, преступника и убийцу». Полковник Каддафи определил свою главную задачу: объединение арабского мира. «Арабский союз завершится объединением всех арабских стран в единую супердержаву, наподобие США. Я играю роль Джорджа Вашингтона и Авраама Линкольна одновременно», - провозгласил он.
После этого Каддафи пригласил меня на «экскурсию» в «президентскую спальню», или, опять-таки, в то, что от нее осталось. «Рейган полагал, что я нахожусь здесь, но меня здесь в ту ночь не было», - с оттенком гордости заявил он.
Остатки спальни все еще украшали вельветовые изображения львов, а на круглой бордовой кровати «вождя» красовался гигантский фотомонтаж пляжа Биг-Сур с пенящимися волнами и ослепительной лазурью. Продемонстрировав эту неземную красоту, он неожиданно заявил, что Фидель Кастро стал коммунистом… «под американским давлением». «Я не коммунист, но должен был бы стать им, только чтобы сделать назло Америке», - пояснил он мне.
К вершинам мировой Джамахирии
Это была, как я уже сказал, наша первая встреча. Следующая произошла в 1994 году, когда Каддафи уже оправился от стресса, вызванного американской бомбардировкой.
Лидер Джамахирии выглядел еще более величественно и царственно. На этот раз Муамар Каддафи принял меня в роскошном бедуинском шатре на западной окраине Триполи, где он, по обыкновению, встречал гостей. Шатер охраняла колоритная стража – мужчины и женщины, тщательно отобранные правителем и преданные ему.
Впрочем, охранники не только оберегали вождя, но и развлекали его. В момент моего прибытия Каддафи играл с ними футбол. Мне пришлось дождаться, пока «товарищеский матч» закончится и лидер Джамахирии соблаговолит обратить внимание на мою скромную персону. Он был в хорошем настроении, провел меня в свой красочный шатер и, глядя на полыхавший рядом костер, сказал, что признателен мне за прежнее интервью.
«Вы не похожи на других журналистов, - констатировал он. – Вы ничего не исказили и в точности процитировали то, что я говорил».
Каддафи был оптимистичен и не скрывал, что рассматривает президентство Билла Клинтона как шанс улучшить отношения с Белым домом. После этого он возобновил свои обычные тирады, в завершении коих объявил, что его правление в Ливии «заложило фундамент новой эпохи торжества народных масс, которая вскоре распространится на весь мир».
«Мы создали великую рукотворную реку – новое чудо, которое будет добавлено к чудесам мира, - упивался он собственным величием. – Но подлинная революция только начинается! Мы поведем мир к новым вершинам, к новой эре, где не будет нужды в армиях и которая положит конец мировому злу в лице традиционных правительств, партий и классов. Вместо этой отжившей себя системы мы создадим государство Джамахирии, государство народа. Тогда и только тогда воцарится подлинный мир на всей земле».
Этот мир, о котором он вещал, по-прежнему остается недостижимым. И для его собственной страны – в особенности…
Ричард З. Чеснофф
Автор – один из ветеранов мировой журналистики, бывший корреспондент Newsweek и редактор Newsweek International, ведущий корреспондент журнала US News & World Report с 1985 по 2003 год, а в настоящее время – обозреватель The New York Daily News и The Huffington Post
Jerusalem Post
Перевод Давида Маркова
Полный дайджест публикаций Jerusalem Post читайте в газете "Новости недели"
