Глава профсоюза врачей субботнего режима Диноэль Мандель вернулся домой в прескверном настроении. На это были две причины: во-первых, переговоры с представителями Министерства зарплат и пенсий опять завершились ничем. Во-вторых, из своего почтового ящика Диноэль извлек очередную порцию писем от больных, которые в течение нескольких месяцев томились в ожидании «несрочных операций».

Одно из писем гласило: «Вот уже полгода я нахожусь в ожидании ортопедической операции, которая признана «несрочной». За это время я из слегка прихрамывающей молодой женщины превратилась в старуху, которая может ходить, лишь опираясь на «ходунок». Может, быть, когда я совсем не смогу передвигаться, моя операция будет признана срочной?!»…

Текст второго письма был ничуть не оптимистичнее: «Я ветеран войны, пожилой человек, которому требуется операция по удалению опухоли простаты. Врачи сказали, что эта операция не срочная и я могу подождать. Извините за подробности, но я уже 4 месяца хожу с катетером, который, как Вы знаете не хуже меня, служит прекрасным каналом для проникновения в организм различных инфекционных бактерий.

Кроме того, каждые две недели (а иногда и чаще), я прохожу мучительную процедуру замены катетера, которая, как правило, сопровождается обильным кровотечением. Однажды из-за этого попал в реанимацию… Помогите мне доктор, я могу не дожить до «плановой операции», срок которой мне уже дважды переносили из-за вашей забастовки»…

«Подумаешь, страдальцы!.. - презрительно хмыкнул доктор Диноэль, выбрасывая письма в мусорный ящик. - В конце концов, частные больницы не бастуют. Кто хочет быть здоровым – пусть немного раскошелится! От них не убудет, тем более, что большую часть стоимости операций в частных больницах покрывает медицинская страховка!».

Открыв дверь в свою квартиру, доктор сразу же наорал на своего сына-старшеклассника, который, сидя на диване, в обнимку с подружкой, осваивал новую компьютерную «стрелялку». На умеренно вежливый вопрос отца – «Почему ты не готовишься к багруту, метумтам?» - 17-летний отпрыск доктора Диноэля спокойно ответил: «С завтрашнего дня наши учителя бастуют. Причем - бессрочно. Я их понимаю – работать с такими оболтусами, как мы, – это не сахар, а прибавка к зарплате никому не помешает».

«Как это бастуют? А к экзаменам кто вас будет готовить?» - изумился Мандель-старший. «А они говорят, что хорошие родители должны не жмотничать и раскошелиться на репетиторов – ведь репетиторы же не бастуют, правда, папа?».

«Черт знает что!» - заорал доктор Диноэль и, растеряв последние силы на перепалку с сыном, упал в глубокое мягкое кресло. «Ну ничего, я сейчас отдохну минут пять, а потом позвоню этим горе-педагогам, которые забыли о своем долге перед подрастающим поколением», - проборомотал измученный доктор, проваливаясь, как ему показалось, на дно глубокой ямы.

Спал он недолго. Проснувшись, профсоюзный доктор оправился в ванную комнату, чтобы принять душ. Однако кран, выпустив тонкую струйку, сыграл классическую мелодию умирающего водопровода и затих.

Оказавшись в положении ильфо-петровского инженера Щукина, доктор немедленно позвонил в госкомпанию Икарот. В ответ он услышал очень вежливый механический текст: «Наша компания объявила забастовку. Мы работаем в субботнем режиме и ремонтируем лишь поломки магистральных водопроводов. Мы приносим извинения за доставленные неудобства. К услугам наших потребителей – частные бассейны и сауны, куда вода будет поставляться без перебоев. А кто пить захочет – пусть не жадничает, может в магазинах минеральную воду купить!»

Этого доктор Диноэль выдержать уже не мог: «Сейчас поеду к этим забастовщикам и набью им морду, по-нашему, по-русски! И пусть меня за это посадят!» - заорал эскулап. «Не бойтесь, не посадят», - вежливо ответил главе профсоюза молодой человек с отмычкой, который несколькими секундами ранее бесшумно открыл дверь в докторскую квартиру. – Вы только не слишком усердствуйте, чтобы, хас вэ-халила, «мокрухи» не было».

«А вв-вы кто... сс-собственно... такой?», - растерянно спросил обескураженный доктор. «А я, собственно, грабитель. Вы не подскажете, где у вас хранятся деньги и ценные вещи, чтобы зря вашу мебель не портить?» - вежливо осведомился налетчик.

«Да как ты смеешь… Я сейчас в полицию позвоню!», - закричал доктор, но прежней уверенности в его голосе уже не чувствовалось. Он был человек неглупый и начал кое о чем догадываться…

«Конечно, звоните, милейший, звоните сколько хотите! Вы разве не знаете, что сегодня у наших славных пинкертонов забастовка и они работают в субботнем режиме. То есть выезжают только в том случае, если есть угроза для жизни наших драгоценных граждан. А я вашей жизни угрожать не собираюсь – даже не уговаривайте! Впрочем, вы можете обратиться к частным детективам и охранным агентствам, но это будет дорого стоить», - расхохотался владелец отмычки.

«Как ты смеешь, мерзавец, так себя вести в моей квартире! Да я сейчас сам с тобой расправлюсь, безо всякой полиции и частных детективов!» - зашипел Диноэль и бросился на наглеца со сжатыми кулаками. «Ну зачем же вы так, папаша, - огорченно сказал грабитель, уходя от удара. – Придется вас на время нейтрализовать, Вы уж извините!...».

…Рано утром супруга доктора Диноэля, выходя из спальни в салон, застала своего мужа лежащим на полу рядом с большим креслом. Доктор слабо постанывал, держась обеими руками за голову. Он сильно ушибся при падении, из-под его пальцев на дорогой персидский ковер сочилась кровь.

«Господи, Диня, что случилось?», - прошептала испуганная женщина. «Вызывай скорую помощь, только частную, а то вдруг обычная бастует, - прохрипел доктор, корчась от боли. – Да, и посмотри еще, есть ли в доме вода и сколько вещей и денег вчера ночью унес грабитель».

«Вода в порядке, и… при чем здесь какой-то грабитель? Все вещи и деньги на месте», - сказала жена и с опаской подняла на Диноэля удивленные глаза. «Неужели мне все это приснилось», - подумал доктор и перевел глаза на сына, который натягивал на ноги новые фирменные кроссовки, явно намереваясь сбежать из дома на спортплощадку.

«А ты… почему… не в школе», - с трудом ворочая языком, прошептал доктор. «Так забастовка же, папа, я тебе еще вчера говорил… Хочешь, позвони вечером репетитору, я, так и быть, с ним завтра немного позанимаюсь. Багрут на носу, все-таки»…