В последнее время стало модно проводить параллели между Египтом и разными странами, империями и даже животными, оказавшимися на грани катастрофы.

"Египет подобен динозавру, тонущему в болоте", - пишет газета "Йедиот Ахронот". "Египет – это "больной человек на Ниле", - заявляет обозреватель французского "Ле Монд", перефразируя известную фразу об Оттоманской империи.

Мне же представляется, что Египет подобен застарелой ране, с которой спала ветхая повязка. Все знали, что за ней кроется, все знали, что ткань прохудилась и вот-вот рассыплется в прах, и все надеялись, что это произойдет как можно позже, плохо представляя, что произойдет потом.

А теперь, когда повязки больше нет, весь мир дружно ужасается увиденному. Как будто раньше в Египте никогда не было экстремистов, нищеты, коррумпированных чиновников и безмозглой, праздношатающейся молодежной толпы. Создается впечатление, что даже сами египтяне с удивлением смотрят на свою страну и не узнают ее.

Например, образованная и либеральная молодежь (см. Ваэль Гнейм в Википедии) уяснила для себя, что народ гораздо охотнее воспринимает информацию о джиннах и потустороннем мире, нежели современные экономические и политические теории. Это стало ясно после того, как свыше 70 процентов участников референдума проголосовали за принятие поправок к конституции, чего инициаторы революции совсем не желали. Но активисты "Братьев-мусульман" ходили по домам с устрашающими плакатами, наглядно демонстрирующими, как будет выглядеть светский Египет, в том случае, если народ скажет "нет", и народ ничтоже сумняшеся сказал "да".

Египтяне с удивлением следили за тем, как полиция испарилась с центральных площадей в начале революции, да так туда и не вернулась, что вселило во многих уверенность в то, что единственная сила в Египте – это толпа. Армия, либералы и исламисты поняли, что египетская толпа, как и любая толпа в мире – неуправляема. С того момента, когда брошен клич и до начала погрома египтян, готовых отправиться за "экшеном" куда угодно и когда угодно – иногда и в считанные секунды.

Десятки тысяч бездомных детей и подростков в Каире, которыми не занимается ни одна социальная служба, нищета каирских городов-сателлитов и деревень, вросших в гигантский мегаполис, невежество, нищета, ксенофобия и ненависть, которая культивировалась годами, университеты, в которых не учат, и больницы, в которых не лечат - вот они, египетские гнойники, которые сейчас, при вспышке фотоаппарата, предстает перед всем миром во всем своем убожестве.

Но ведь точно также Египет выглядел и полгода тому назад, до революции, которая, как и любая другая революция, пожирает своих сыновей и опустошает землю, на которой произросла. И во времена Хосни Мубарака убивали либеральных журналистов и исследователей, предавали анафеме и насильно разводили с женами известных писателей и социологов, на Юге точно также как и сейчас мусульмане воевали с христианами, у израильского посольства бесновались толпы, которые в конце той недели, не видя полиции и не страшась армии, которой запрещено стрелять на поражение, добрались и до пресловутого 18-го этажа здания на улице Ибн Малек, где расположено израильское посольство.

Все эти проблемы не являются результатом революции, которая, скорее, стала их порождением, и они, конечно же, не исчезнут в ходе революционного процесса. В Израиле продолжают оплакивают президента Хосни Мубарака, который по словам министра обороны Эхуда Барака был "стратегическим кладом", во многом, потому что никто другой не умел так красиво и умело расставлять заплаты на дырявой одежде. В отличии от двух предыдущих президентов, Мубарак не был революционером.

Гамаль Абд аль-Насер провел аграрную реформу, и фактически ликвидировал негласное рабство, Анвар Садат начал процесс приватизации (правда, дикой, неконтролируемой и, порой, приносящей больше вреда, чем пользы), привлек в страну арабский туризм из нефтепроизводящих стран Персидского залива и обеспечил американские субсидии на долгие годы, подписав мирный договор с Израилем.

Затем, на протяжении тридцати лет в Египте практически ничего не менялось. Страна так и не увидела широкомасштабных реформ в сфере образования (чтобы наконец положить конец безграмотности) и здравоохранения (чтобы искоренить холеру и дифтерию, а также уменьшить детскую смертность), как карточные домики падали здания, построенные по небрежным планам, и построенные скорее из картона, чем из кирпичей, тонули паромы и исчезали люди, и за глянцевым, прекрасным Каиром с открыток, пряталась нищая страна с огромным комплексом неполноценности. Ибо искусственно раздутое после 1973 года чувство национальной гордости зиждилось на песке, хотя на самом деле, гордиться особо было нечем.

Египтянам долго внушали, что они исключительные, особенные и избранные, что Египет – лидер арабского мира, колыбель цивилизаций, что мощная египетская армия – предмет национальной гордости, и что великая "победа" в войне 1973 способствовала возвращению полуострова Синай, оккупированного израильтянами в 1967.

Роль и цели мирного процесса были настолько маргинальными в египетских СМИ, и были так искусно преподнесены в качестве небольшой, но неизбежной уступки Египта в школьных и университетских учебниках, что огромное большинство египтян так и не уяснило для себя, зачем им, победителям, понадобился этот неприятный и вынужденный мир. В Израиле это дипломатично называли "холодным миром", хотя на самом деле, возможно, нужно было относиться к нему как к перемирию, нежели чем к настоящему миру.

Лучше всех это понимал Давид Бен-Гурион, который в начале пятидесятых годов отверг две арабские мирные инициативы – сирийскую и иорданскую. Сирийский лидер Хосни Заим и иорданский король Абдалла были крайне заинтересованы в заключении мирного соглашения с Израилем. Их условия были неприемлемы для Израиля на тот момент, но кроме того Бен-Гурион считал, что мир нужно заключать с народом, а не с каким-то конкретным человеком, которого завтра может не стать.

Вместе с тем, с таким человеком можно заключить перемирие, что на Ближнем Востоке тоже немало. Правда, одновременно необходимо продолжать готовиться к очередному раунду сражений, дипломатических или военных (именно на такой формуле основаны отношения между Израилем и ХАМАСом).Поэтому вместе с президентом Хосни Мубараком в небытие уходит и тот призрачный мир, которого никогда не было. Перемирие пока что продолжается...

На фото: Каир