Избранный народ хочет переизбраться
Есть такая народная, еврейская примета: если по дороге на работу над вашей головой пролетает баллистическая ракета, значит, войны не будет.
Сегодня Израиль - единственная страна, где народ уже не хочет знать ВСЕ. Народ помнит времена, когда не сообщали фамилию главы Мосада, - и более того - никто не знал, как он выглядит. Обречен был на всемирную неизвестность и глава ШАБАКа. О том, что израильские самолеты полетели бомбить иракский реактор, знали далеко не все члены Кнессета. 1-го июня 1981года самолеты уже приближались к цели, а правительство еще выслушивало истерики Шимона Переса о том, что это роковая ошибка. Только когда военные сообщили, что количество топлива на такие дискуссии не рассчитано, Бегин произнес: "Давайте!". Самолеты уже возвращались в Израиль, а депутатов Кнессета только приглашали в зал заседаний для важного сообщения. Народ вообще узнал об этой операции из зарубежных источников.
В августе 1988 года, точно так же был уничтожен сверхсекретный иракский завод "DO-1", и народ в очередях не доказывал, что лучше бы уничтожить завод "DO-2".
Сегодня этот же народ в домашних тапочках, прямо у телевизора обсуждает, какую бомбу лучше прицепить к самолету, где удобней дозаправиться и - что самое удивительное - правительство обсуждает это вместе с ним. Телезрителей втянули в этот спор еще тогда, когда с ними открыто обсуждали кандидатуру главы Мосада, показывали: сквозь какую оправу он смотрит, какую трубку он курит. Когда глава Мосада отслужил, он попрощался с телезрителями, как со старыми, добрыми знакомыми, попросил их не летать в Ирак перед выборами в Израиле, а только перед выборами в Америке, помахал ручкой и ушел в бизнес.
Кандидатуру главы ШАБАКа народ обсуждал уже со знанием дела. Журналисты, правда, напоминали, что кандидат засекречен, но напоминали так часто и так подмигивали, что народ начал догадываться: из какого он города, из какой семьи и чем болел в детстве. Когда осталось угадать какой у него пистолет, назло журналистам назначили другого.
С такими СМИ, как в Израиле, в Иране вся контрразведка может остаться без работы.
Другая народная примета говорит о том, что чем чаще журналист произносит загадочную фразу: "Из моих личных источников, мне стало известно…", - тем больше вероятность увидеть его фамилию в ближайшем предвыборном списке. Тот, кто уже сидит в Кнессете, но чувствует, что сидит не достаточно крепко, сам начинает подмигивать тележурналистам. Когда привлечь к себе внимание не удается, депутат поступает по принципу: "Если гора не идет к Магомету, Магомет идет в буфет".
Буфет Кнессета был разносчиком секретной информации еще до того, как стал разносчиком кишечной палочки. Министр Эли Ишай имеет право путать все, что угодно, потому что он лидер партии, которая перепутала религию, политику и деньги. Но даже страх перед Арье Дери не дает ему права все, что угодно произносить. Прежде чем в Иерусалиме начинает работать хоть одна бетономешалка, включается «словомешалка» Эли Ишая и начинается очередной скандал. Абсурдно выглядит Эли Ишай среди членов комиссии по иностранным делам и обороне. Абсурдно выглядит охрана Эли Ишая в то время, когда нужно охранять страну от Эли Ишая.
Избранный народ может хотеть переизбраться, но не до такой же степени и не в таком количестве. Падение уровня электората не может быть поводом для падения уровня государственной секретности.
Чтобы завладеть государственной тайной, совсем не обязательно годами выуживать ее в Кнессете, достаточно на пять минут зайти в генштаб или просто включить телевизор. Сегодня телеведущий может спокойно спросить у генерала: "Будет ли проводиться антитеррористическая операция и если да, то когда именно и какое количество войск в ней будет задействовано", и самое удивительное, что генерал спокойно отвечает.
Конечно, в такой маленькой стране трудно запустить баллистическую ракету так, чтобы на пляже не унесло зонтики, но не надо называть ее баллистической, способной нести ядерную боеголовку. Назовите ее метеорологической. Никого вы не обманите, но народу может показаться, что о нем, наконец, начали заботиться. Это тоже народная примета, причем общенародная: когда не могут решить проблему хлеба, значит, будет зрелище.
Сегодня Израиль - единственная страна, где народ уже не хочет знать ВСЕ. Народ помнит времена, когда не сообщали фамилию главы Мосада, - и более того - никто не знал, как он выглядит. Обречен был на всемирную неизвестность и глава ШАБАКа. О том, что израильские самолеты полетели бомбить иракский реактор, знали далеко не все члены Кнессета. 1-го июня 1981года самолеты уже приближались к цели, а правительство еще выслушивало истерики Шимона Переса о том, что это роковая ошибка. Только когда военные сообщили, что количество топлива на такие дискуссии не рассчитано, Бегин произнес: "Давайте!". Самолеты уже возвращались в Израиль, а депутатов Кнессета только приглашали в зал заседаний для важного сообщения. Народ вообще узнал об этой операции из зарубежных источников.
В августе 1988 года, точно так же был уничтожен сверхсекретный иракский завод "DO-1", и народ в очередях не доказывал, что лучше бы уничтожить завод "DO-2".
Сегодня этот же народ в домашних тапочках, прямо у телевизора обсуждает, какую бомбу лучше прицепить к самолету, где удобней дозаправиться и - что самое удивительное - правительство обсуждает это вместе с ним. Телезрителей втянули в этот спор еще тогда, когда с ними открыто обсуждали кандидатуру главы Мосада, показывали: сквозь какую оправу он смотрит, какую трубку он курит. Когда глава Мосада отслужил, он попрощался с телезрителями, как со старыми, добрыми знакомыми, попросил их не летать в Ирак перед выборами в Израиле, а только перед выборами в Америке, помахал ручкой и ушел в бизнес.
Кандидатуру главы ШАБАКа народ обсуждал уже со знанием дела. Журналисты, правда, напоминали, что кандидат засекречен, но напоминали так часто и так подмигивали, что народ начал догадываться: из какого он города, из какой семьи и чем болел в детстве. Когда осталось угадать какой у него пистолет, назло журналистам назначили другого.
С такими СМИ, как в Израиле, в Иране вся контрразведка может остаться без работы.
Другая народная примета говорит о том, что чем чаще журналист произносит загадочную фразу: "Из моих личных источников, мне стало известно…", - тем больше вероятность увидеть его фамилию в ближайшем предвыборном списке. Тот, кто уже сидит в Кнессете, но чувствует, что сидит не достаточно крепко, сам начинает подмигивать тележурналистам. Когда привлечь к себе внимание не удается, депутат поступает по принципу: "Если гора не идет к Магомету, Магомет идет в буфет".
Буфет Кнессета был разносчиком секретной информации еще до того, как стал разносчиком кишечной палочки. Министр Эли Ишай имеет право путать все, что угодно, потому что он лидер партии, которая перепутала религию, политику и деньги. Но даже страх перед Арье Дери не дает ему права все, что угодно произносить. Прежде чем в Иерусалиме начинает работать хоть одна бетономешалка, включается «словомешалка» Эли Ишая и начинается очередной скандал. Абсурдно выглядит Эли Ишай среди членов комиссии по иностранным делам и обороне. Абсурдно выглядит охрана Эли Ишая в то время, когда нужно охранять страну от Эли Ишая.
Избранный народ может хотеть переизбраться, но не до такой же степени и не в таком количестве. Падение уровня электората не может быть поводом для падения уровня государственной секретности.
Чтобы завладеть государственной тайной, совсем не обязательно годами выуживать ее в Кнессете, достаточно на пять минут зайти в генштаб или просто включить телевизор. Сегодня телеведущий может спокойно спросить у генерала: "Будет ли проводиться антитеррористическая операция и если да, то когда именно и какое количество войск в ней будет задействовано", и самое удивительное, что генерал спокойно отвечает.
Конечно, в такой маленькой стране трудно запустить баллистическую ракету так, чтобы на пляже не унесло зонтики, но не надо называть ее баллистической, способной нести ядерную боеголовку. Назовите ее метеорологической. Никого вы не обманите, но народу может показаться, что о нем, наконец, начали заботиться. Это тоже народная примета, причем общенародная: когда не могут решить проблему хлеба, значит, будет зрелище.
Артист театра
