Иногда, вы не поверите, я встречаю этого человека на улице. Он идет быстро, он сосредоточен, собран. Он в сандалиях на босу ногу, по израильской неписаной моде. Он жилист, ловок в движениях, крепок. Трудно представить себе, что этот человек – министр израильского правительства. Его звать Узи Ландау, ему 68 лет, он родился в подмантатной Палестине в городе Хайфа.

Этого человека выдает сильный взгляд и собранное выражение жесткого лица. Его профиль вполне мог бы вырубить из обрезка тополиного дерева какой-нибудь образованный народный умелец, возможно гений.

Я был знаком когда-то с его отцом, Хаимом Ландау. Партия Ликуд находилась в то время в глубокой оппозиции, никто не мог себе представить, что эти люди могут выиграть выборы в этой стране, которая не сменила власть даже после тяжелейшей войны Судного дня. И только не случайно выявленный банковский счет бывшего посла Израиля в США Ицхака Рабина, а точнее его жены (счет в иностранном банке госчиновника - это было запрещено законом) привел к отставке этого человека с поста главы правительства. Рабин ушел, он был человеком слова и чести, Ицхак Рабин, низкоголосый мужчина, сын женщины, которую все знакомые называли «красной Розой».

И через месяц после ухода Рабина парламентские выборы в Израиле выиграл сухопарый и чопорный 63-летний Менахем Бегин. Он стал премьером после 29 лет оппозиции, этот не накопивший богатства джентельмен, не выдержавший испытания властью юрист из Варшавы, бывший доходяга Гулага, сержант армии Андерса, лидер подпольной организации ЭЦЕЛь.

Бегин олицетворял в то время (17-го мая 1977 года) новый Израиль. Все считали, что новая власть все изменит, все перестроит, все сделает краше и лучше. На самом деле, как это не звучит странно, так оно и было. Все изменилось.

Рядом с Бегиным находился его верный друг, человек схожей судьбы – Хаим Ландау. Это был отец нашего сегодняшнего героя – Узи Ландау.

Интересно, что Узи Ландау, майор десантных войск (бывших десантников не бывает, сказал безвестный сержант), доктор математических наук Массачусетского технологического института, во время общения производит впечатление очень мягкого, уступчивого и доступного человека. Только продольные складки на лице, суровый взгляд лидера, выдают его волю и характер жесткого бойца. Ничего лишнего в его словах и движениях наблюдать нельзя, потому что этого нет. Вместе с тем, Ландау не слишком рационален, как мне показалось. Он не отвечает образу технократа, который не очень радует и не слишком популярен у, так называемого, народа в Сионе.

- Вы сейчас не в Ликуде, в партии НДИ, никакого расхождения с генеральной линией партии нет, господин Ландау?
- У меня нет расхождений с идеологией этой партии. У других – есть, у меня – нет. Я не изменился. Состою в партии, которая является продолжателем дела Ликуда на деле, я имею в виду мою партию НДИ.

- Как вы думаете, Зеэв Жаботинский проголосовал бы за новые законопроекты в Кнессете, которые выдвинули ваши коллеги по политическим взглядам в последнее время?
- Несомненно, предложения эти правильные и справедливые. У Жаботинского было исключительное чувство политической справедливости и чести, помимо огромного дарования в других областях жизни.

- А ваш отец, Хаим Пинхасович Ландау как бы проголосовал, кстати?
- Он поддержал бы эти законопроекты, я уверен в этом.

Узи Ландау совершенно лишен самолюбования, он не влюблен в произносимые им слова. Он може позволить себе быть искренним и честным, он таким родился, его так воспитал отец.

- Кто является для вас примером в политике, если таковой есть?
- Бесспорно, Жаботинский, Бегин, это люди которые превзошли и преодолели свое время, я скажу так.

- Вы довольны функционированием нынешнего правительства?
- С точки зрения прагматической, конечно. Правительство выполняет свои функции так, как это записано в коалиционных соглашениях. Мне нравится прагматизм руководства, меня смущает их некоторое несоответствие с идеологической линией, которую можно посчитать единственной.

Мы беседовали с Ландау достаточно долго, на многие темы. Он говорил честно, в этом не было сомнения у меня.

- Вы голосовали против сделки по обмену Гилада Шалита?
- Да, я убежден в том, что этого нельзя было делать. Говорить с террористами нельзя, это неправильно. Это противоречит условиям нашего существования, как независимого государства. Кстати, против этой сделки голосовали также Моше Яалон и Авигдор Либерман. Последний предоставил всем членам партии НДИ право голосовать так, как им указывает совесть и взгляды, никакой партийной дисциплины в этом вопросе не соблюдалось. Свои позиции мы с Либерманом и Яалоном не согласовывали.

- Но со стороны видится, что Нетаниягу все сделал в соответствии с желанием общества и своего рейтинга, по человечески его можно очень хорошо понять.
- Биньямин человек черезвычайно способный, мы с ним в одно время учились в Массачусетсе (MTI), я его знаю очень много лет. Он выполняет свою работу с оптимальной пользой для страны. Никто не свободен от ошибок, это надо помнить. Он выслушивает чужое мнение, иногда считается с ним.

Вокруг Ландау несколько советников, которые не вмешиваются в наш разговор. Русскоговорящий, юный помошник Ландау, которого звать Илья, несколько раз объясняет министру мои вопросы, разъясняет ему мою речь.

Я спрашиваю Узи Ландау о событиях октября 1973 года. И вот что он рассказывает.

- Я тогда учился в Штатах. Вообще мое образование и ученая степень - это результат давления на меня отца, который буквально не давал мне продыху – учись и учись, твердил он.
Я учился. Так вот, когда я узнал о войне (Судного дня), то позвонил в консульство и сразу попросил записать меня на очередь на рейс в Израиль. Рейсы ребята брали с боем. Военным атташе тогда был в Штатах Мота Гур, я не был с ним знаком. Я понимал, что в Израиле происходит что-то не слишком хорошее. Когда я прочитал в новостях, что передают о двух сбитых египетских вертолетах с десантом, то сомнений не осталось. С каких это пор мы передаем в новостях о каких-то двух сбитых вертолетах, не то и не так...
В среду, 10-го октября, я сел на рейс "Эль Аля", билет стоил 1500 долларов, записали мне их в долг. Меня встретил 11-го октября отец в аэропорту и сказал, когда я его спросил, как дела, «шлэхт», что значит «плохо».Я пошел на призывной пункт, было очень много людей там, и мне дежурный офицер сказал, чтобы я подождал в стороне у стены. Я говорю ему, «слушай, я офицер (майор) десанта, меня ждут, я уже говорил со своими». Он мне говорит «жди». Я сказал, что ухожу в свою часть, призовусь там. Он мне отвечает на нерве, уедешь сейчас, будешь дезертиром, не горячись. Я ушел. Все были на взводе тогда.
Отец отвез меня на базу, я пожал ему руку, призвался там, пошел получать оружие. Там оружейником служил мой приятель Итамар, он выдал мне «узи», а патронов говорит, «у меня нет для тебя». Я вижу у него за спиной на полке несколько магазинов, спрашиваю, а это что? Он говорит, что это его патроны. Я ему говорю, ты здесь, я еду на фронт, отдай патроны мне. Он отдал мне все магазины и я полетел в Рафидим, такая база в центральном Синае, вооруженным, как говорят, до зубов.
Я попал в бригаду Арика (Шарона). Он посадил резерв десанта на танки и бронетранспортеры, переправился через Суэц и пошел в сторону Каира. Понтонные мосты у него были зарыты заранее в определенном месте, переправлялись мы на стыке двух египетских подразделений. Тогда погибло много наших ребят, но операцию Арик (Шарон) спланировал замечательно, он – выдающийся военный талант.

О Шароне Ландау говорит с искренним восхищением. Называет его достижения и военные подвиги. Все верно, большой командарм, большой человек.

- Как вы отнеслись к идее Шарона о размежевании, об уходе из Газы, господин Ландау?
- Ужасно отнесся, ужасно. Его невозможно было переубедить. Слова Шарона о причинах и политических дивидендах от ухода из Газы были несерьезными, он настаивал. Не знаю, что двигало им тогда. Не понимаю, не хочу знать и понимать. Смотрите, что из всего этого размежевания получилось и вы поймете, что даже спорить здесь было не о чем.

- Ваше мнение о функционировании партии НДИ и ее лидера?
- Я считаю, что партия полностью отвечает требованиям, которые накладывались на наследников идеологии Ликуда, я в этом убежден. Мы – наследники Ликуда. Либерман один из самых глубоких и проницательных политиков, работающих в нашем правительстве.

Следует помнить, что Узи Ландау человек прагматичный, несомненно честный, не забывающий, кто он и откуда пришел. Имя Зеэва Жаботинского он произносит с настоящим волнением. Он говорит, что думает. Многолетние занятия политикой почти не отразились на нем. Он министр энергии и водных ресурсов в правительстве Нетаниягу. Профессиональный успешный человек, с твердыми политическим взглядами, хорошим образованием, несколько жесткий, неуступчивый, но не бюрократ, бесспорно, не чинуша. Такое производит Узи Хаимович Ландау впечатление.

- Можно ли попросить вас сделать какие-либо прогнозы, господин Ландау? Или все же нет?
- Я не занимаюсь прогнозами. Скажу только, что мы можем рассчитывать только на себя, только на себя и ни на кого другого. Так и есть на самом деле.

Его слова меня обнадежили, неизвестно почему.

Перед уходом я задал Ланадау два вопроса, которые всегда задаю.

- Вы что выберете, господин Ландау, истину или правду?
- Я считаю, что наилучший вариант это сочетание двух этих понятий.

- А что вы выберете, Родину или правду?
И Ландау немедленно ответил, что, конечно, выбирает Родину.

Мы простились с этим человеком. Рукопожатие его было, как и можно было этого ожидать, мощным и энергичным.