Журнал "Зеркало", который выходит всего два раза в год, начиная с 1996-го года давно занял свое место в числе самых интересных изданий, прослеживающих "развитие российской культуры Второго русского авангарда до современных достижений в областях прозы, поэзии, эссеистики и изобразительных искусств". Именно так продекларированы задачи журнала ее редактором Ириной Врубель-Голубкиной и всей редколлегией, в которую входят ее единомышленники - Ирина Гольдштейн, Михаил Гробман, Лёля Кантор-Казовская, Глеб Морев, Вадим Россман, Яков Шаус. И хотя все они утверждают, что журнал не ставит литературоведческих или исторических задач, тем не менее именно те литературные произведения, которые публикуются в "Зеркале" эти задачи сами по себе и решают.

Отношение читателей к этому изданию уже давно сложилось: это серьезный журнал, зеркально отражающий интересные литературные явления, интересных и талантливых авторов, в этом журнале можно найти и актуальную прозу, и самые замысловатые литературные новинки и серьезные попытки осмысления прошлого. В журнале интереснейшая рубрикация: всегда первая его часть посвящена стихам и только вслед за ними следует "Короткая проза", а затем – "Разговоры", как правило, это интервью, а то самое осмысление прошлого – в рубриках "Было и думы" или "Двойное время".

Часто название рубрик вызывает такое любопытство, что обязательно хочется разгадать загадку их названий. Так в одном из последних номеров – 37-м номере "Зеркала" в загадочной рубрике "Двойное время" я нашла удивительное описание Дмитрия Бавильского симфоний Николая Мясковского. Автор заявил, что существует особая метода прослушивания музыки: время ее звучания оказывается и временем размышления о ней самой и вокруг нее: "возможностью смотрения своего внутреннего кино".

Вообще любовь читать журналы с конца у меня родилась во времена любимых российских журналов "Новый мир", "Иностранка", "Октябрь"… В годы застойной советской власти там мелькали авторы и произведения, которые дарили российским интеллектуалам глоток свободы, и почему-то очень часто самые интересные произведения печатались на последних страницах этих журналов. Но в "Зеркале" не так, здесь читать хочется все – и стихи, почти всегда в "Зеркале" публикуются стихи Михаила Гробмана (который вместе со своей женой Ириной придумал "Зеркало") - и вот, открыв страницу на нумерованных стихах Гробмана, я понимаю, что очень правильно читаю этот, 37-й номер: потому что и Бавильский (кстати, один из постоянных авторов журнала), и сам мэтр Гробман – создают особый вид искусства – этакий перформанс. С одной стороны, Бавильский говорит о музыке так, что он оживляет звуки, создает свои образы и сюжеты симфоний Мясковского, а Гробман – известный разоблачитель всех и вся – и в новых своих стихах 2011-го года верен себе и провозглашенному им самим когда-то "Я занимаюсь всем". Внимательный читатель может проследить от 781 стиха и до 791 - разоблачение и Ленина, и Христа, и мерзкого Василиска и вообще – всю эклектику бытия…

38-й номер я открыла в середине и зачиталась ненормативной лексикой в "короткой прозе" Давида Дектора. Правда о войне всегда ужасна, и проза Дектора очень напомнила мне "Вальс с Баширом". Не в первый раз я читаю прозу Николая Бокова - автора записок парижского бомжа. Это очень точные замечания о жизни и очень много о своем понимании свободы. Много парадоксального - и мне почему-то все время хочется согласиться с автором, такова настойчивость его слога.

Потом журнал открылся на рубрике "Свидетельство" – и здесь я нашла изумительно прозрачную прозу – воспоминания женщины, пережившей интереснейшие события и также интересно описывающую их – дочери поэта Луговского.

Однако я вновь возвращаюсь к журналу № 37, здесь меня заинтересовало сразу несколько имен и названий публикаций, вынесенных на обложку. Самое интересное (как мне кажется), я как в детстве – откладываю "на закуску". И начинаю с философского манифеста Аркадия Неделя. Рецензию на манифест написать нельзя, потому что манифест – это документ, а то, как важна в нашей жизни философия, - вещь совершенно бесспорная. Пожалуй, такой манифест должен войти в учебные пособия, особенно, не помешало бы нашим израильским детям подучить, что есть философия. И я уверена, что им понравится последняя, самая короткая глава манифеста: "Человек вне философии – не человек".

Теперь я могу посмотреть интервью с писателем, которого открыла для себя, довольно давно – в середине 70-х, и его книга "Школа для дураков" произвела на меня такое же сильное впечатление, как и посмотренный тогда фильм "Зеркало" Тарковского. Как писали уже значительно позже и о фильме, и о книге Саши Соколова – в основе этих произведений – "нелинейная концепция памяти". Я читаю интервью с прекрасным писателем, его беседу с Ириной Врубель-Голубкиной, и нахожу подтверждение тому, что думала о Саше Соколове как о писателе. Его высказывания о языке: "Язык – это наше все: то есть едва ли не бесспорная национальная драгоценность"; о смерти: "Чем больше ты готов к приятию небытия, тем ты свободнее", о секретах творчества, о жизни в эмиграции в Америке – все сложилось в портрет автора "Школы для дураков" и именно такого, каким я его себе представляла. И ведь, наверно, неслучайно мне вспомнилось другое "Зеркало" – Тарковского сейчас, когда я пытаюсь оценить замечательный журнал "Зеркало". Понятно, что нет лучшего названия для журнала, который должен, с одной стороны, стать отражение литературной действительности, а с другой – как и в любом зеркале – в нем должна отражаться душа человека. Ведь недаром в декларации журнала сказано: что он "свободен от распространенных идейных или эстетических понятий".

Пересказать все, что вошло в последние – 37-й и 38-й номера журнала "Зеркала", было бы довольно интересной задачей, поскольку о каждой публикации можно (и – по большому счету – нужно) написать отдельную рецензию, но я не хочу терять своего ощущения причастности к стилю этого журнала, поэтому ограничусь лишь менторским пожеланиям всем тем, кто еще не читал и – о ужас! - до сих пор не знаком с этим прекрасным изданием: "Читайте, узнавайте и получайте море интеллектуального удовольствия!"