Жизнь и старость Гили Хусаинова
В Москве умер 72-летний Галимзян Хусаинов, замечательный форвард сборной СССР и «Спартака», невысокий человек. В свое время Гиля, так любовно звали этого человека болельщики, был невероятно популярен в Советском Союзе. Он собирал джазовую музыку, был весел, доброжелателен, открыт к общению. О нем рассказывали такой анекдот, который говорит более чем о многом.
Пьяный человек подходит к Большому театру. Он видит афишу – Балет «Спартак». Человек поворачивается вокруг себя и громко спрашивает: «А Хусаинов играет?».
Хусаинову было трудно завершать спортивную карьеру. Несколько десятков лет он жил как во сне, не находя себе места и покоя. Слушал в свободные часы джаз. Нервничал. И вот, наконец, нашел тишину и спокойствие. Замечательный был человек и футболист.
Некогда о нем в «Комсомольской правде» написали статью, которая называлась «Метания Хусаинова». Осуждали нашего Гилю комсомольцы за то, что он не знал какую команду выбрать, чтобы играть за нее. Но он смог с осуждением справиться и даже забить гол испанцам в 1964 году в финале Кубка Европы. Правда советские все-равно проиграли, но все-таки. После этой игры сняли с поста тренера сборной Константина Ивановича Бескова, красивого, сильного и волевого человека в коричневом английском пальто. Второе место в Европе, да и проигрыш фашистской Испании, в Кремле не понравились. А потом сняли самого Никиту Сергеевича, за волюнтаризм. Никита свой крах очень переживал, по словам его родственников, очень. Еще бы. Вскоре умер, бедняга.
А Константин Иваныч, незаурядный в жизни человек, который когда-то (в 1946 году) ходил к строгому и ужасному министру Абакумову хлопотать за отца своей Валерии Николаевны, обожаемой и любимой смог пережить свое увольнение. Отец Валерии сидел за не к месту рассказанный анекдот в лагере, где-то за Волгой, доходил там.
- У Абакумова страшно было? – спросили Бескова.
- Не без этого конечно, - говорил Бесков, - не без этого.
Потом он признался, выпив коньяку, что ноги у него дрожали в кабинете Виктор Семеныча. Но ничего, обошлось, отцу Валерии сделали послабление. Он стал библиотекарем в культурной части и выжил.
А с Абакумовым Виктором Семенычем известно что стало. И не позавидуешь ему никак. Но ведь знал на что шел, если подумать, знал.
Пьяный человек подходит к Большому театру. Он видит афишу – Балет «Спартак». Человек поворачивается вокруг себя и громко спрашивает: «А Хусаинов играет?».
Хусаинову было трудно завершать спортивную карьеру. Несколько десятков лет он жил как во сне, не находя себе места и покоя. Слушал в свободные часы джаз. Нервничал. И вот, наконец, нашел тишину и спокойствие. Замечательный был человек и футболист.
Некогда о нем в «Комсомольской правде» написали статью, которая называлась «Метания Хусаинова». Осуждали нашего Гилю комсомольцы за то, что он не знал какую команду выбрать, чтобы играть за нее. Но он смог с осуждением справиться и даже забить гол испанцам в 1964 году в финале Кубка Европы. Правда советские все-равно проиграли, но все-таки. После этой игры сняли с поста тренера сборной Константина Ивановича Бескова, красивого, сильного и волевого человека в коричневом английском пальто. Второе место в Европе, да и проигрыш фашистской Испании, в Кремле не понравились. А потом сняли самого Никиту Сергеевича, за волюнтаризм. Никита свой крах очень переживал, по словам его родственников, очень. Еще бы. Вскоре умер, бедняга.
А Константин Иваныч, незаурядный в жизни человек, который когда-то (в 1946 году) ходил к строгому и ужасному министру Абакумову хлопотать за отца своей Валерии Николаевны, обожаемой и любимой смог пережить свое увольнение. Отец Валерии сидел за не к месту рассказанный анекдот в лагере, где-то за Волгой, доходил там.
- У Абакумова страшно было? – спросили Бескова.
- Не без этого конечно, - говорил Бесков, - не без этого.
Потом он признался, выпив коньяку, что ноги у него дрожали в кабинете Виктор Семеныча. Но ничего, обошлось, отцу Валерии сделали послабление. Он стал библиотекарем в культурной части и выжил.
А с Абакумовым Виктором Семенычем известно что стало. И не позавидуешь ему никак. Но ведь знал на что шел, если подумать, знал.
