Каковы шансы на приход к власти исламистов суннитского толка после вероятного падения власти алавитов в Сирии? Об этом рассуждает в своем блоге арабист газеты Le Figaro Жорж Мальбрюно, известный своими разветвленными связями в дипломатической и оборонной сферах Франции.

«Бывший посол Франции в Сирии сообщил мне, - пишет Мальбрюно, - что набережная Дорсэ (так называют во Франции свой МИД – ред.) оценивает электоральный потенциал «Мусульманских братьев» в Сирии в 15 процентов».

Дипломатические телеграммы настаивают на преимущественно «светском» характере сирийского общества, этого коллажа общин – христианской, алавитской, друзской, курдской – который мирно сосуществовал с суннитским большинством, отличающимся открытостью и либерализмом. Тон в суннитской части общества всегда задавали представители среднего класса, коммерсанты из Дамаска и Халеба (Алеппо). Дипломаты полагают, что на место режима Асада придет новый режим, который будет разительно отличаться от тихой исламистской революции в Северной Африке, и исламисты не станут преобладающей политической силой в Сирии. Этот анализ строится на данных, которые имеются у аналитиков после 11 месяцев восстания в Сирии. Мусульманские интегристы не играют доминирующей роли в восстании в большинстве крупных городов страны. В Хомсе, эпицентре мятежа, в совете, руководящем действиями против сил безопасности Асада, нет ни одного исламиста.

В 50-е годы, когда в Сирии проходили последние свободные выборы, исламистам так и не удалось захватить в парламенте значительное количество мест.

Некоторые эксперты МИДа Франции смотрят скептически на такой анализ, однако некоторые арабисты разделяют эту точку зрения. К примеру Тома Пьере. В своей книге «БААС и ислам в Сирии» исследователь отмечает, что движение исламистов не представляет собой однородный блок.

«Мусульманские братья» не играли никакой роли на местах в ходе восстания в 2011 году, зато они весьма активны в оппозиции за рубежом», пишет Пьере, преподающий ислам в Эдинбургском университете (Шотландия). Он уверяет, что «их авторитет подвергается сомнению со стороны новых сирийских исламистов, например, из «Независимого демократического исламского течения». Что касается местных улемов, то они разделены между сторонниками и противниками нынешнего режима.

В заграничном Сирийском национальном совете исламисты являются довольно влиятельной силой и отказываются говорить о будущей Сирии как о светском государстве. Это противоречит позиции и взглядам лидера Совета Бурхана Гальюна, который называет себя либералом.

В отличие от оптимистов, скептики считают, что после Башара, как и в Ираке после падения Саддама, пробудятся религиозные чувства, многие десятилетие придушенные светской БААС. Как и в Багдаде, многие исламисты вернутся из изгнания в родные Хомс и Хаму, и станут силой, с которой нельзя будет не считаться.
А пока плод не упал с дерева, «Братья» усвоили следующую стратегию: доминировать в виртуальных структурах за границей, и после падения режима, проскользнуть на гребне революционной горячки к власти. Путем честных выборов.

Кто прав оптимисты или скептики? На Ближнем Востоке всегда побеждают последние.

На фото: суннитские шейхи проводят демонстрацию поддержки восставших в Сирии, Сайда, Ливан