Владимир Набоков написал свой знаменитый роман «Защита Лужина» на материале жизни друга-шахматиста. Точнее, факты и финал – это Курт фон Варделебен, а дух, атмосфера, музыка слова – жизнь самого Набокова.

Поездки, острота звуков и запахов, сцены из романа о русском человеке, балы, скандалы, приемы в родительском доме, эмигрантская среда, тоска по далекой, любимой и ненавидимой родине – это из судьбы автора. «Защита Лужина» - роман с бесконечным потоком смыслов.

Израильский театра на русском языке Zero (художественный руководитель Олег Родовильский ) предложил новую версию сценического прочтения романа.

Олег Родовильский – интеллектуал. В наш век бега и скорочтения он умеет повернуть зрителя к основам. К умным текстам, глубоким метафорам. Умеет внести в жизнь высокую ноту.

…На белой кружевной дачной скамейке ( будто из пушкинского Тригорского или набоковского Рождествено) сидит человек в белом костюме. Он рассуждает о том, что есть искусство. И держит в руках бабочку. Крылья трепещут – слова кружатся нежной, музыкальной, очень яркой волной. Живые слова, в которые хочется вслушиваться. Текст Набокова призывает вслушаться. И зал вслушивается. И будто переключается с канала «масс-культура» на канал «культура».

Роман о шахматах сегодня нельзя переводить на язык театра как спектакль о шахматах. Время иное, значение шахмат сместилось, растаяло. Шахматная защита очеловечена, видоизменена. Кто-то из российских политиков обронил хорошую фразу: «Каспаров считает, что он чемпион мира, а он всего лишь чемпион мира по шахматам…». Компьютер видоизменяет стиль, приоритеты, основы и спорта, и жизни. Спектакль динамичного, строгого, очень талантливого режиссера Олега Родовилького ( в сотрудничестве с Мариной Белявцевой) не о шахматах. Он – о высоком и вечном. Шахматы – прием, канва притчи. В судьбе Александра Лужина все начинается с черной пешки, заканчивается черным конем. И пешка, и конь – этапы его судьбы. Впечатлительный мальчик (взрослая удача юной Ясмин Родовильской), укрывающийся в домике из шахматной доски от шума, сандалов, фальши, и троюродная сестра матери ( этакая эльф-вамп, как ее играет Марина Белявцева), в пьяном кокетстве показавшая ребенку шахматные ходы, и кабала, в которую забирает талантливого парнишку кровопийца-Валентинов ( жесткий и несентиментальный Ариель Крижопольский), и взлеты внутри клетки надвигающегося безумия, и сама клетка, из которой он в финале уйдет ( как шахматный конь с доски!) в свою таинственную вневременную игру.

Лужина очень душевно и просто играет Георгий Гиллер. Он будто врос в свои записи, свою шахматную доску, в мир, где есть решение для вопросов, которые не решаются. Он готов повиноваться, жить чужой волей – но там внутри, без попыток вырваться.

Спектакль театра Zero – развлечение для тех, кто умеет находить подробности, детали, ценить их. Мягкое прикосновение к чашке, ложечке… элегантность движения аристократов, умение говорить красиво, будто перекатывая фразы и изящные слова вишенкой во рту… И вся эта стройная и элегичная картина жизни, сопровождаемая движением музыки (особый колорит придает спектаклю и «Грустный вальс» Сибелиуса, и вторая, тревожная, ритмичная, очень «говорящая» тема)… Все в стиле Набокова. «Красота и жалость», – об этом говорит сам писатель, это повторяют герои спектакля. Красота всегда уйдет, погибнет. Ее будут помнить, оплакивать. Она переродится в нечто иное. И свет тайны все окутает. Если люди не испортят, не смажут все эту тонкую игру своим мещанством и грубостью.

Отец Саши Лужина (Лужин – старший, его точно, трепетно, в нужном стиле играет Борис Шиф) – человек уходящей эпохи. Слабый, корректный, восторженный. Ему под стать и супруга (эту вечную тургеневскую девочку со стеклянной душой играет Марина Калачинская, актриса умная, полифоничная, умеющая безраздельно завладеть залом). А потом эта актерская пара станет супругами-родителями той, кто выбрал для себя Лужина, как выбирают платье или сумочку. Эмигранты будут жить вне родины, но с русским надрывом. Она – сильная, властная, беспомощная, он – изнеженный и добренький, инфантильно-милый. И снова актеры удивят точной интонацией, умной подачей деталей. Марина Калачинкая захлестнет энергией и тиранией любви, а Борис Шиф ювелирно выведет тему заката интеллигенции. Они будут скромно нести свою эмигрантскую ношу. Тревожно хлопоча над обезумевшей и необъяснимой дочкой. Лужин заболеет, сорвется в бездну. Тайна накроет его детскую, слабую, подключенную к неведомому душу. И каждый в зале сможет дать всему свою оценку. Набоков на своей скамейке (чуть аморфный Валентин Елизарьев) будет сжимать в руках бабочку… Художник по свету Михаил Чернявский дал всему истинно театральный смысл. А художник по костюмам Леа Шац убедила каждой деталью ( все – по Набокову!). А я от себя добавлю: в театре Zero поставили собственный, очень самостоятельный, глубокий спектакль. С верной линией защиты красоты. С таинственным заходом на территорию самого истинного искусства.

Марина Розенблит