Эта январская эпопея с эвакуацией палаточников из парка ха-Тиква в южном Тель-Авиве, пожалуй, стала одним из самых драматических эпизодов зимнего палаточного сезона.. В южном Тель-Авиве народ держался до последнего. Без скидок на проливные дожди и на ночные заморозки. На подгнивающий от сырости домашний скарб и на плачущую детвору.10 палаток, 15, 20…

Пока тель-авивская мэрия, дождавшись критической массы бездомных, не провела быструю эвакуацию. Усиленные наряды полиции, спецназа и городских служб снесли палаточный лагерь за какие-то полтора часа. Палатки и домашний скарб загрузили в машины и прямиком на склад. Мусор, отходы и прочую антисанитарию зачистили бульдозером. Унесенные ветром палаточники поскитались по соседним кварталам, поскитались и исчезли.

Говорит Моше Коэн: «Палаточникам из Ган ха-Тиква сразу сказали – приходите в социальный отдел с договорами на аренду жилья. Получите от семи до девяти тысяч шекелей единовременно. Но это же почти ничего. Получается людей переселили с улицы на улицу. Деньги закончились. Сегодня некоторых можно увидеть на улице Ротшильд. Они там ночуют в спальных мешках недалеко от банка. Другие обитают на бат-ямском пляже».

И ждут не дождутся долгожданного лета. Когда повыползают из своих арендованных нор их сотоварищи – южнотель-авивские люмпены, потомственные безработные и потребители социальных пособий и чего греха таить – работающие репатрианты из числа малообеспеченных.

Судя по всему, последние из могикан палаточного протеста, те что держались до последнего, до самой эвакуации из парка ха-Тиква , не собираются отказываться от своего бездомного, палаточного статуса. А дальше что? Спрашивают они. И сами же отвечают. На горизонте еврейская весна палаточного протеста.

Сам Моше Коэн – еще недавно с женой и двухлетним малышом дневал-ночевал в палатке у бат-ямской мэрии. Несколько месяцев. Пока не согласился на отступные муниципальные деньги, которых хватит как раз до наступления летнего палаточного сезона. И это при том, что Моше с супругой не чураются работы.

Говорит Моше Коэн: «Я не потянул аренду квартиры за 3200. Почему и оказался в палатке. Сейчас вот посчастливилось арендовать квартиру за 2800. Квартира – как после теракта. Две с половиной комнаты. Спичечный коробок, в котором я живу с женой и маленьким ребенком. Она даже не похожа на жилое помещение. А ведь мы с женой оба работаем. Как и многие из палаточников. Мы не из тех, кто сидит нога на ногу и ждет подачки от государства. Но мы даже до середины месяца не дотягиваем. Арнона, вода, электричество».

Включая астрономические цены на съем жилья. Вот они – нынешние, реальные. Уже не вписывающиеся в рамки доходов среднестатистической семьи. Маклерское агентство оказалось в двух шагах от места встречи с Моше Коэном. Он на пару минут отпросился с работы. Бывшие палаточницы, матери-одиночки, встречаться со съемочной группой постеснялись.

Говорит Моше Коэн: «Они стесняются. Они не преступницы. Не воры, но стесняются, что их увидят. Потом на детей в детских садах будут показывать пальцем – мол, какая мать…»

Человек быстро привыкает к хорошему. Хотя многие из палаточников, проев отступные, уже скитаются по друзьям-товарищам, по пустующим пляжам. И также быстро привыкают к плохому.

Говорит Моше: «Летом начнутся настоящие проблемы. И опять палатки уже на новом, более агрессивном витке. Люди выйдут на улицы. Совсем скоро. Вот-вот на бульваре Ротшильд начнется палаточный протест. То, что зимой все притихло – еще ничего не значит. Летом начнется настоящий балаган».

Людмила Зузовская, Леон Фишбейн, Служба новостей 9 канала