Моше Яалон: «Я вырос при карточной системе, всего было достаточно, был счастлив»
Он очень высокого роста, выглядит профессором, внешность типичного европейца из хорошего дома, с профессией врача или адвоката. Еще его можно принять за состоятельного бухгалтера высокой квалификации. При всей внешней расслабленности взгляд его достаточно холоден и жесток. Таким действительно может быть практикующий хирург с большим опытом и ежедневной практикой.
На самом деле генерал-лейтенант Моше Яалон (Смелянский) родился 62 года назад в пригороде Хайфы (Кирьят-Хаим) в семье рабочего по имени Давид и Батьи, которая пережила Катастрофу и зарабатывала на жизнь учительством. Он третий ребенок в семье. Сегодня он вице-премьер и министр стратегического сотрудничества, в прошлом был начальником генштаба, командующим военной разведки, командиром спецназа генштаба, младшим сержантом в НАХАЛе.
Его интервью новостному сайту NRG представляет интерес, потому что у Яалона, помимо нынешнего и прошлого статуса, определенно есть политическое будущее. Он говорит о многом достаточно спокойно, с улыбкой, посмеиваясь и ностальгируя о прошлом, надеясь на будущее. Его самостоятельный, оригинальный, независимый от обстоятельств и политической ситуации взгляд кажется интересным и самобытным.
«Я вырос в 50-е годы, детство и отрочество пришлись на карточную систему, но никто не голодал, не было недостатка ни в чем. Сегодня про нас говорили бы, что это слабые слои общества, но никто себя таким не ощущал, всего хватало, всего было вдоволь. На весь район была одна машина, на ней приезжал к детям дед наших соседей, который жил в Хайфе в богатом квартале на Кармеле.
Все ездили на автобусе. По моему, в Кирьят-Хаиме и сегодня все передвигаются пешком или на автобусе. Когда я женился на девушке из хайфского района Неве-Шеанан, она быстро поняла что у нас не ездят на такси, у нас рабочий квартал.
- В Неве-Шеанане ощущали превосходство над людьми из пригородов Хайфы?
- Прошу прощения (улыбается Яалон). Мы были элитой. Наши ребята составили ядро таких поселений как Нахаль-Оз, Кфар-Аза, Грофит. Мы были элитой. Я помню, что на заседаниях генштаба, я тогда был заместителем командира генштаба, все, кроме Эхуда Барака, были из нашего квартала. Из Кирьят-Хаима. Я, потом Ицик Эйтан, командующий Центральным военным округом, Амос Малка, командир АМАНа, Амос Гилад, координатор оперативных действий на контролируемых территориях, Илан Биран, генеральный директор минобороны - все были из Кирьят-Хаима.
Мы ходили в брюках из «Аты», башмаках «Амагапер», не было никакого «Адидаса» или «Найки». Летом все ходили босыми, потому что жили возле моря. Всегда знали, что мы строим страну, это все на нас.
Кличку Буги Яалон получил в своем квартале. «Были двойняшки, Лиора и Зеэвик, им было трудно произносить Мошик, вот они и придумали, что я должен быть Буги, так я и стал Буги».
- Сегодня вы с ними общаетесь?
- Иногда созваниваемся
- В семье вас называют также Буги?
- Мама иногда называет меня Мойше. Однажды она пришла к нам в гости и назвала меня Мойшиком. Тогда дети сказали: «Бабушка, ты что, не знаешь как зовут нашего папу?». Ну, так и осталось, Буги.
Яалон с отличием окончил среднюю школу. Об этом он говорит, посмеиваясь. «Ну, что сделаешь, я был отличником, вроде как маменькиным сынком, хотя таковых у нас, в принципе, во дворе не было. Хнун ("ботаник") я, как теперь говорят.
В 10-м классе Яалон и несколько друзей собрали ядро будущего поселения, Яалон. Тогда же он познакомился со своей будущей женой Адой. Тогда же он принял решение изменить фамилию Смелянский на Яалон, потому что «Ада сказала, что за Смелянского замуж не выйдет». Рассказывая об этом, Яалон смеется и краснеет.
- Родители не обижались?
- Совсем нет.
- Значит ваша жена – ваша первая и последняя любовь?
- У нас у обоих. Месяц назад мы отпраздновали 40-летний юбилей свадьбы.
Вместе с Адой и друзьями все ядро будущего поселения поселилось в киббуце Грофит в Араве. В киббуце Яалон работал в коровнике, в основном, дояром. Из-за коровника он не стал подписывать контракт в армии. Вернулся в коровник после действительной службы, отказавшись от продолжения службы.
- Я всегда сохраняю вариант возвращения в коровник, я все еще киббуцник, хотя семья наша перехала в центр страны. С тех пор как я оставил полевую службу в армии и пересел в кабинет, мне дали служебную квартиру в городе. (Сегодня Яалон с семьей живет в поселении Маккабим-Реут). Но дом в киббуце остался за нами. В конце недели мы ездим туда, когда есть возможность. Я совсем не хотел становиться офицером. Когда Нехемия Тамари, мой тогдашний ротный, предложил мне пойти на офицерский курс, я отказался на месте.
Я считал, что важнее вернуться в киббуц, где не хватало рабочих рук. Армия, я считал, может обойтись без меня, а киббуц не может. Я три года был сержантом в 55-м десантном батальоне НАХАЛа. Из киббуца меня вытащила война Судного дня. Много ребят из батальона полегло, и я посчитал, что нужно вернуться в армию. Думал, что возвращаюсь на год, на офицерский курс. Все это продлилось 30 с чем-то лет. Честно, я не думал там оставаться. Так получилось. Я посчитал, что многое делается в армии неверно, надо это исправлять. Подумал, что стоит отложить коровник, что коровы мои подождут, стоит заняться другим делом.
Интервью с Яалоном проходит 16 апреля. Случайно или нет, именно в этот день в 1988 году был уничтожен архитеррорист Абу Джихад после блестящей операции на территории Туниса. Тогда командиром спецназа генштаба был Моше Яалон. Он считался и считается одним из лучших командиров этой элитной части ЦАХАЛа за всю историю. «Это было мое самое счастливое время в ЦАХАЛе, время командования «маткалистами», признается Яалон.
- Так что было с Абу Джихадом?
- Кто это? (улыбается). Наверное тот, которого согласно иностранным источникам...
- Согласно иностранным источникам, вы встретились с ним 24 года назад.
- Согласно этим источникам, уточним, наша встреча произошла в ночь с 15 на 16 апреля 1988 года (смеется).
- Известно, что вы восстанавливали боеспособность подразделения в период своего командования..
- Был сложный период, подразделение сумело быстро вернуться к прежнему уровню работы. Это было прекрасное время в моей жизни, потому что командир такой части не подчиняется комбригу или командарму. Над тобой только начгенштаба и командующий АМАНа. Ты все делаешь и решаешь сам, ни от кого не зависишь, только от себя и солдат части.
- Известно, что Амнон Липкин-Шахак, человек, который назначил вас на должность командира, специально летал в Швейцарию, чтобы уговорить принять командование этим отрядом.
- Да, это правда. Я учился тогда в британском ПУМе (военная академия), был обычным курсантом. Лечился после ранения, полученного в Ливане. В Швейцарии мне восстанавливали потерянную после ранения подвижность. В общем, да, я получил эту должность.
- Вступая в должность командира, вы думали о будущей карьере?
- Более или менее да, думал. Но скажу только, что подписывал контракты с армией я каждый год, ничего не знал, что будет и как. Когда понял, что меня ценят как командира и хотят, чтобы я продолжил служить, то остался в армии совсем. Я доволен судьбой. Я ничего не знал определенно, начиная весь путь, но до командующего округом должен был дослужиться по-любому, так я считал.
После окончания Яалоном армейской службы, когда тогдашний министр обороны Шауль Мофаз и глава правительства Ариэль Шарон не продлили его каденции начгенштаба на четвертый год, как это обычно принято в ЦАХАЛе, Яалон вразрез с армейской дисциплиной высказался откровенно по этому поводу. Яалон резко возражал против размежевания в секторе Газа и заплатил за это цену. Яалон сказал после всех событий знаменитую фразу о змеях. Вот как она звучала тогда:
«Я вынужден ходить в высоких ботинках по генштабу из-за обитающих в нем змей и ядовитых насекомых».
Яалон утверждает, что не имел в виду, произнося эти слова, людей из ЦАХАЛа. Он думал о сотрудниках минобороны.
- Я действительно так думал и думаю. И не то что в армии нет политических игр и дрязг и все прекрасно. Но армия следит за этикой и моралью, таковы обязанности армии. Соприкосновение армии и политики может дать отрицательные результаты, за примерами далеко ходить не надо. Я всегда разделял политическую жизнь и армию, за исключением редких случаев. Надеюсь, что мне это удалось.
- После Второй ливанской кампании некоторые утверждали, что вы, будучи предыдущим начальником генштаба, не подготовили должным образом армию к войне.
- Ерунда, это несерьезно. Армия и сегодня несовершенная организация, особенно резервные части. Никто не призывается на 365 дней в год, и не все тренируются даже раз в год, это невозможно. Причины этого разные и известные. Поэтому всегда есть подразделения в несколько поржавевшем состоянии. После учений, самых кратких, солдаты приходят в норму.
Начальник генштаба знает об этом, совсем это не секрет. Политики знают об этом. Потому я считал, что за несколько месяцев до начала войны стоит начать готовиться к ней. Ситуация на севере говорила, что война будет реальностью совсем скоро. Мы также готовились и к событиям 2000 года. Я говорил о необходимости подготовки к войне в Герцлии на конференции в начале 2006 года. Все ближайшее будущее было как бы написано на стене и стояло перед глазами. Надо было призывать резерв в первый день столкновений. Три дня учений, не надо больше, это отличные солдаты, и после этого армия готова к действию. Нельзя во всем обвинять резерв, он отлично воевал. Это просто перекладывание ответственности с больной головы на здоровую.
- Ваша критика политического и военного начальства после Второй ливанской войны была конкретна и сурова.
- Я потребовал сразу после окончания войны, чтобы глава правительства, министр обороны и начальник генштаба вышли в отставку. Их ответственность за произошедшее общая, они были плохими начальниками. Солдаты воевали как всегда ответственно и умело. Когда ты не определяешь перед армией задач то и получается, что то ты берешь Бинт-Джбейль, то оставляешь его. Всегда армии не хватает бюджета, не хватает времени на учения, все это должен предвидеть начгенштаба и политики.
- Ваш прогноз на будущие выборы. В общем понятно, что Ликуд побеждает и остается у власти - или нет?
- Все-таки выборы не пройдут на следующей неделе. А когда они всеже начнутся, то до этого времени много воды утечет в реке Иордан. Верю, что если мы не наделаем ошибок, то останемся у власти.
- Ваша позиция по Ирану?
- Давайте оставим мыльную пену в стороне. Это все то, что касается публичного обсуждения этой проблемы. Скажу только, что режиму исламистов в Иране нельзя давать возможность обзавестись атомным оружием. Все что сегодня делается – все правильно. Но это не колеблет пока правящий режим в Иране, необходимо поэтому все время держать наготове военное и разумное решение проблемы.
- Считается, что и военное нападение приостановит Иран в атомных планах лишь максимум на полгода, не больше...
- Очень много дезинформации в этом вопросе. Меир Даган (бывший глава "Мосада") тоже считает, что нужно держать наготове военную операцию. Это последнее средство против атомных планов Ирана. Только когда нож у горла, нужно, по его мнению, начинать действовать. Когда нож у горла, а когда только на подходе к горлу, надо выждать, мы обсуждать не будем ничего здесь и сейчас.
- Вы выступали против процесса размежевания, был ли хоть кто-то из политиков, кто сказал вам, что ошибался в этом вопросе?
- К сожалению очень трудно найти политиков, которые могли бы сказать, что ошибались в чем-то. Я не называю их преступниками, несмотря на то, что у меня были и есть подозрения относительно мотивов некоторых из них в этом вопросе. Вы что-то решили, найдите мужество признать ошибку; но так бывает редко.
- Что вы можете сказать относительно новой партии Яира Лапида «Атид».
- В жизни каждого политического движения есть подъемы и спады. Это живые партии со своими интересами и своим будущим. В истории политической жизни страны было много партий, которые пропали после одного-двух взлетов. Просто исчезли, их не помнят. Кто сегодня помнит Даш, Центр, Шинуй... этот список можно продолжить.
- Вы возражали против сделки по обмену Гилада Шалита, из Ликуда вы были единственным человеком против...
- Я установил для себя ограничения в жизни, некие границы. Я иду всегда за своей правдой, которая, в конце концов, побеждает. Против размежевания тоже было очень непопулярно возражать, боюсь, что и в этом вопросе можно будет потом сказать «а я вам говорил». Я действую, сообразуясь с совестью, а не с популярными веяниями в обществе. Меня не интересуют социологические опросы, потому что их результаты связаны с определенным моментом времени, а не с правдой.
- Семья Шалита говорила с вами?
- Конечно, несколько раз. Я объяснил, что освобождение террористов в обмен на пленных невозможно. Есть другие пути для освобождения наших людей. Я немного знаю об этом, сам участвовал в некоторых операциях. Необходимо действовать инчае, объяснял я родителям Гилада...
- Есть мнение, что мы уже платим цену за эту сделку, освобожденные преступники вернулись к террору.
- Это было очевидно. Согласно предыдущим обменам, 60% освобожденных вернулись к террористической деятельности. Есть кровавая цена у всякой уступки террористам. Но пока, к счастью, нам удается справиться с их угрозами.
- Есть что-то из вашего детства и отрочества в Кирьят-Хаиме, о чем вы особенно скучаете?
- Это конкретная грусть о том, что нельзя ничего вернуть назад. В моем городке мне по душе была простота. Нам не надо было демонстрировать машины и одежду. Мы были такими, какими были, ничего в себе не меняли, не выставлялись, не пижонили.
- Нет ресторана, который вы вспоминаете сегодня из прошлого?
- В Кирьят-Хаиме были только киоски, не было ресторанов. Попить газировки было большим лакомством. Мы не знали, что такое стейк, шаварма или шашлык. А когда уж совсем гуляли напропалую, то приходили к Марио и съедали фалафель, это лакомство граничило с развратом. У Марио был замечательный фалафель возле кинотеатра «Орот».
Перевод и литературная обработка - Марк Зайчик
На самом деле генерал-лейтенант Моше Яалон (Смелянский) родился 62 года назад в пригороде Хайфы (Кирьят-Хаим) в семье рабочего по имени Давид и Батьи, которая пережила Катастрофу и зарабатывала на жизнь учительством. Он третий ребенок в семье. Сегодня он вице-премьер и министр стратегического сотрудничества, в прошлом был начальником генштаба, командующим военной разведки, командиром спецназа генштаба, младшим сержантом в НАХАЛе.
Его интервью новостному сайту NRG представляет интерес, потому что у Яалона, помимо нынешнего и прошлого статуса, определенно есть политическое будущее. Он говорит о многом достаточно спокойно, с улыбкой, посмеиваясь и ностальгируя о прошлом, надеясь на будущее. Его самостоятельный, оригинальный, независимый от обстоятельств и политической ситуации взгляд кажется интересным и самобытным.
«Я вырос в 50-е годы, детство и отрочество пришлись на карточную систему, но никто не голодал, не было недостатка ни в чем. Сегодня про нас говорили бы, что это слабые слои общества, но никто себя таким не ощущал, всего хватало, всего было вдоволь. На весь район была одна машина, на ней приезжал к детям дед наших соседей, который жил в Хайфе в богатом квартале на Кармеле.
Все ездили на автобусе. По моему, в Кирьят-Хаиме и сегодня все передвигаются пешком или на автобусе. Когда я женился на девушке из хайфского района Неве-Шеанан, она быстро поняла что у нас не ездят на такси, у нас рабочий квартал.
- В Неве-Шеанане ощущали превосходство над людьми из пригородов Хайфы?
- Прошу прощения (улыбается Яалон). Мы были элитой. Наши ребята составили ядро таких поселений как Нахаль-Оз, Кфар-Аза, Грофит. Мы были элитой. Я помню, что на заседаниях генштаба, я тогда был заместителем командира генштаба, все, кроме Эхуда Барака, были из нашего квартала. Из Кирьят-Хаима. Я, потом Ицик Эйтан, командующий Центральным военным округом, Амос Малка, командир АМАНа, Амос Гилад, координатор оперативных действий на контролируемых территориях, Илан Биран, генеральный директор минобороны - все были из Кирьят-Хаима.
Мы ходили в брюках из «Аты», башмаках «Амагапер», не было никакого «Адидаса» или «Найки». Летом все ходили босыми, потому что жили возле моря. Всегда знали, что мы строим страну, это все на нас.
Кличку Буги Яалон получил в своем квартале. «Были двойняшки, Лиора и Зеэвик, им было трудно произносить Мошик, вот они и придумали, что я должен быть Буги, так я и стал Буги».
- Сегодня вы с ними общаетесь?
- Иногда созваниваемся
- В семье вас называют также Буги?
- Мама иногда называет меня Мойше. Однажды она пришла к нам в гости и назвала меня Мойшиком. Тогда дети сказали: «Бабушка, ты что, не знаешь как зовут нашего папу?». Ну, так и осталось, Буги.
Яалон с отличием окончил среднюю школу. Об этом он говорит, посмеиваясь. «Ну, что сделаешь, я был отличником, вроде как маменькиным сынком, хотя таковых у нас, в принципе, во дворе не было. Хнун ("ботаник") я, как теперь говорят.
В 10-м классе Яалон и несколько друзей собрали ядро будущего поселения, Яалон. Тогда же он познакомился со своей будущей женой Адой. Тогда же он принял решение изменить фамилию Смелянский на Яалон, потому что «Ада сказала, что за Смелянского замуж не выйдет». Рассказывая об этом, Яалон смеется и краснеет.
- Родители не обижались?
- Совсем нет.
- Значит ваша жена – ваша первая и последняя любовь?
- У нас у обоих. Месяц назад мы отпраздновали 40-летний юбилей свадьбы.
Вместе с Адой и друзьями все ядро будущего поселения поселилось в киббуце Грофит в Араве. В киббуце Яалон работал в коровнике, в основном, дояром. Из-за коровника он не стал подписывать контракт в армии. Вернулся в коровник после действительной службы, отказавшись от продолжения службы.
- Я всегда сохраняю вариант возвращения в коровник, я все еще киббуцник, хотя семья наша перехала в центр страны. С тех пор как я оставил полевую службу в армии и пересел в кабинет, мне дали служебную квартиру в городе. (Сегодня Яалон с семьей живет в поселении Маккабим-Реут). Но дом в киббуце остался за нами. В конце недели мы ездим туда, когда есть возможность. Я совсем не хотел становиться офицером. Когда Нехемия Тамари, мой тогдашний ротный, предложил мне пойти на офицерский курс, я отказался на месте.
Я считал, что важнее вернуться в киббуц, где не хватало рабочих рук. Армия, я считал, может обойтись без меня, а киббуц не может. Я три года был сержантом в 55-м десантном батальоне НАХАЛа. Из киббуца меня вытащила война Судного дня. Много ребят из батальона полегло, и я посчитал, что нужно вернуться в армию. Думал, что возвращаюсь на год, на офицерский курс. Все это продлилось 30 с чем-то лет. Честно, я не думал там оставаться. Так получилось. Я посчитал, что многое делается в армии неверно, надо это исправлять. Подумал, что стоит отложить коровник, что коровы мои подождут, стоит заняться другим делом.
Интервью с Яалоном проходит 16 апреля. Случайно или нет, именно в этот день в 1988 году был уничтожен архитеррорист Абу Джихад после блестящей операции на территории Туниса. Тогда командиром спецназа генштаба был Моше Яалон. Он считался и считается одним из лучших командиров этой элитной части ЦАХАЛа за всю историю. «Это было мое самое счастливое время в ЦАХАЛе, время командования «маткалистами», признается Яалон.
- Так что было с Абу Джихадом?
- Кто это? (улыбается). Наверное тот, которого согласно иностранным источникам...
- Согласно иностранным источникам, вы встретились с ним 24 года назад.
- Согласно этим источникам, уточним, наша встреча произошла в ночь с 15 на 16 апреля 1988 года (смеется).
- Известно, что вы восстанавливали боеспособность подразделения в период своего командования..
- Был сложный период, подразделение сумело быстро вернуться к прежнему уровню работы. Это было прекрасное время в моей жизни, потому что командир такой части не подчиняется комбригу или командарму. Над тобой только начгенштаба и командующий АМАНа. Ты все делаешь и решаешь сам, ни от кого не зависишь, только от себя и солдат части.
- Известно, что Амнон Липкин-Шахак, человек, который назначил вас на должность командира, специально летал в Швейцарию, чтобы уговорить принять командование этим отрядом.
- Да, это правда. Я учился тогда в британском ПУМе (военная академия), был обычным курсантом. Лечился после ранения, полученного в Ливане. В Швейцарии мне восстанавливали потерянную после ранения подвижность. В общем, да, я получил эту должность.
- Вступая в должность командира, вы думали о будущей карьере?
- Более или менее да, думал. Но скажу только, что подписывал контракты с армией я каждый год, ничего не знал, что будет и как. Когда понял, что меня ценят как командира и хотят, чтобы я продолжил служить, то остался в армии совсем. Я доволен судьбой. Я ничего не знал определенно, начиная весь путь, но до командующего округом должен был дослужиться по-любому, так я считал.
После окончания Яалоном армейской службы, когда тогдашний министр обороны Шауль Мофаз и глава правительства Ариэль Шарон не продлили его каденции начгенштаба на четвертый год, как это обычно принято в ЦАХАЛе, Яалон вразрез с армейской дисциплиной высказался откровенно по этому поводу. Яалон резко возражал против размежевания в секторе Газа и заплатил за это цену. Яалон сказал после всех событий знаменитую фразу о змеях. Вот как она звучала тогда:
«Я вынужден ходить в высоких ботинках по генштабу из-за обитающих в нем змей и ядовитых насекомых».
Яалон утверждает, что не имел в виду, произнося эти слова, людей из ЦАХАЛа. Он думал о сотрудниках минобороны.
- Я действительно так думал и думаю. И не то что в армии нет политических игр и дрязг и все прекрасно. Но армия следит за этикой и моралью, таковы обязанности армии. Соприкосновение армии и политики может дать отрицательные результаты, за примерами далеко ходить не надо. Я всегда разделял политическую жизнь и армию, за исключением редких случаев. Надеюсь, что мне это удалось.
- После Второй ливанской кампании некоторые утверждали, что вы, будучи предыдущим начальником генштаба, не подготовили должным образом армию к войне.
- Ерунда, это несерьезно. Армия и сегодня несовершенная организация, особенно резервные части. Никто не призывается на 365 дней в год, и не все тренируются даже раз в год, это невозможно. Причины этого разные и известные. Поэтому всегда есть подразделения в несколько поржавевшем состоянии. После учений, самых кратких, солдаты приходят в норму.
Начальник генштаба знает об этом, совсем это не секрет. Политики знают об этом. Потому я считал, что за несколько месяцев до начала войны стоит начать готовиться к ней. Ситуация на севере говорила, что война будет реальностью совсем скоро. Мы также готовились и к событиям 2000 года. Я говорил о необходимости подготовки к войне в Герцлии на конференции в начале 2006 года. Все ближайшее будущее было как бы написано на стене и стояло перед глазами. Надо было призывать резерв в первый день столкновений. Три дня учений, не надо больше, это отличные солдаты, и после этого армия готова к действию. Нельзя во всем обвинять резерв, он отлично воевал. Это просто перекладывание ответственности с больной головы на здоровую.
- Ваша критика политического и военного начальства после Второй ливанской войны была конкретна и сурова.
- Я потребовал сразу после окончания войны, чтобы глава правительства, министр обороны и начальник генштаба вышли в отставку. Их ответственность за произошедшее общая, они были плохими начальниками. Солдаты воевали как всегда ответственно и умело. Когда ты не определяешь перед армией задач то и получается, что то ты берешь Бинт-Джбейль, то оставляешь его. Всегда армии не хватает бюджета, не хватает времени на учения, все это должен предвидеть начгенштаба и политики.
- Ваш прогноз на будущие выборы. В общем понятно, что Ликуд побеждает и остается у власти - или нет?
- Все-таки выборы не пройдут на следующей неделе. А когда они всеже начнутся, то до этого времени много воды утечет в реке Иордан. Верю, что если мы не наделаем ошибок, то останемся у власти.
- Ваша позиция по Ирану?
- Давайте оставим мыльную пену в стороне. Это все то, что касается публичного обсуждения этой проблемы. Скажу только, что режиму исламистов в Иране нельзя давать возможность обзавестись атомным оружием. Все что сегодня делается – все правильно. Но это не колеблет пока правящий режим в Иране, необходимо поэтому все время держать наготове военное и разумное решение проблемы.
- Считается, что и военное нападение приостановит Иран в атомных планах лишь максимум на полгода, не больше...
- Очень много дезинформации в этом вопросе. Меир Даган (бывший глава "Мосада") тоже считает, что нужно держать наготове военную операцию. Это последнее средство против атомных планов Ирана. Только когда нож у горла, нужно, по его мнению, начинать действовать. Когда нож у горла, а когда только на подходе к горлу, надо выждать, мы обсуждать не будем ничего здесь и сейчас.
- Вы выступали против процесса размежевания, был ли хоть кто-то из политиков, кто сказал вам, что ошибался в этом вопросе?
- К сожалению очень трудно найти политиков, которые могли бы сказать, что ошибались в чем-то. Я не называю их преступниками, несмотря на то, что у меня были и есть подозрения относительно мотивов некоторых из них в этом вопросе. Вы что-то решили, найдите мужество признать ошибку; но так бывает редко.
- Что вы можете сказать относительно новой партии Яира Лапида «Атид».
- В жизни каждого политического движения есть подъемы и спады. Это живые партии со своими интересами и своим будущим. В истории политической жизни страны было много партий, которые пропали после одного-двух взлетов. Просто исчезли, их не помнят. Кто сегодня помнит Даш, Центр, Шинуй... этот список можно продолжить.
- Вы возражали против сделки по обмену Гилада Шалита, из Ликуда вы были единственным человеком против...
- Я установил для себя ограничения в жизни, некие границы. Я иду всегда за своей правдой, которая, в конце концов, побеждает. Против размежевания тоже было очень непопулярно возражать, боюсь, что и в этом вопросе можно будет потом сказать «а я вам говорил». Я действую, сообразуясь с совестью, а не с популярными веяниями в обществе. Меня не интересуют социологические опросы, потому что их результаты связаны с определенным моментом времени, а не с правдой.
- Семья Шалита говорила с вами?
- Конечно, несколько раз. Я объяснил, что освобождение террористов в обмен на пленных невозможно. Есть другие пути для освобождения наших людей. Я немного знаю об этом, сам участвовал в некоторых операциях. Необходимо действовать инчае, объяснял я родителям Гилада...
- Есть мнение, что мы уже платим цену за эту сделку, освобожденные преступники вернулись к террору.
- Это было очевидно. Согласно предыдущим обменам, 60% освобожденных вернулись к террористической деятельности. Есть кровавая цена у всякой уступки террористам. Но пока, к счастью, нам удается справиться с их угрозами.
- Есть что-то из вашего детства и отрочества в Кирьят-Хаиме, о чем вы особенно скучаете?
- Это конкретная грусть о том, что нельзя ничего вернуть назад. В моем городке мне по душе была простота. Нам не надо было демонстрировать машины и одежду. Мы были такими, какими были, ничего в себе не меняли, не выставлялись, не пижонили.
- Нет ресторана, который вы вспоминаете сегодня из прошлого?
- В Кирьят-Хаиме были только киоски, не было ресторанов. Попить газировки было большим лакомством. Мы не знали, что такое стейк, шаварма или шашлык. А когда уж совсем гуляли напропалую, то приходили к Марио и съедали фалафель, это лакомство граничило с развратом. У Марио был замечательный фалафель возле кинотеатра «Орот».
Перевод и литературная обработка - Марк Зайчик
