В прошлый четверг, ровно в полдень, в последний раз позывные Всемирной службы Би-Би-Си прозвучали из студий Буш-Хауза, этого импозантного, несокрушимой прочности здания в центре своеобразного острова мощных построек между Стрэндом и Олдвичем, близ границы Вест-Энда и Сити. Любой, кто работает в центре Лондона, наверняка не раз видел это здание в перспективе Кингсвэя, с треугольным портиком и двумя атлетическими белыми фигурами мужчин наверху – что по замыслу строителей, должно было символизировать единство Британии и Соединённых Штатов, двух великих наций, говорящих на одном языке.

Всемирная служба поселилась в этом здании в годы войны, после того как её прежняя штаб-квартира близ Оксфорд-стрит пострадала от бомбардировки. Из Буш-Хауза обращался с призывами к французам о сопротивлении генерал де Голль. В этом здании работал одно время знаменитый автор «Скотофермы» и «1984» Джордж Орвелл, взявший за прообраз служебной столовой в «Министерстве Правды» кантину в подвале Буш-Хауза.

Здесь в Русской службе, на пятом этаже юго-восточного крыла здания, работал в послевоенные годы известный всем, кто в СССР пытался расслышать сквозь вой и рёв глушилок вести с Запада, Анатолий Максимович Гольдберг. Слушал его пятиминутные ежедневные беседы о происходящем в мире и я, тогда ещё почти мальчишка. Мне бы и в голову не могло прийти, что через каких-нибудь 15 лет я буду сидеть с этим легендарным человеком за одним столом у микрофона и представлять его беседы миллионам радиослушателей.

Здесь же, совсем недалеко от нас, за углом коридора, работал в Болгарской секции Георгий Марков, которого позже, в самый разгар «Холодной войны», убили отравленной миниатюрной пулей, выстреленной из спец-зонтика, сработанного профессорами из «научных лабораторий» КГБ.

Как ни странно, все семьдесят лет, что Всемирная служба занимала это большое, с запутанной планировкой, здание – она всегда была не владелицей Буш-Хауза, а квартиросъёмщицей. И вот теперь, после того как завершилась эпоха вещания миру на сорока с лишним языках из этого здания, всё что осталось здесь – это оборудование студий и всё остальное, что можно снять со стен и убрать с пола. И теперь всё это старое оборудование – столы для монтажа плёнок, магнитофоны, старинные сработанные чуть не на века микшеры, микрофоны, наушники, сигнальные огни, часы, которые в этом здании были абсолютно везде (ведь вещание ведётся по плотному и точному графику, секунда в секунду) – всё это теперь выставляется на продажу. Аукцион, как и подобает Всемирной службе, тоже всемирный. Все лоты выставляются на продажу в Интернете, и желающие купить надёжно работающий, пусть и старомодный, магнитофон или же просто какую-то вещицу на память, могут биться об заклад откуда угодно, хоть из Австралии.

Сознаюсь, что и я обязательно попытаюсь прикупить что-нибудь совершенно бесполезное, с точки зрения практического применения, но обладающее для меня магическим зарядом ностальгии. Например, зелёную лампочку, вделанную в деревянную подставку – она включалась в момент, когда открывался микрофон, и я оказывался один на один в эфире, перед далёкой многомиллионной аудиторией. Или тяжёленький, в медной окантовке, старинный микрофон, помнящий наши давно угасшие голоса: мой, Фимы Майданика, Сэма Йосмана, Фимы Славинского, Юры Колкера, Зиника, Севы Левенштейна (который давно уже Новгородцев), Дирана Мегребляна и других.