Когда, пронзив бетонную крышу, ракета влетела в квартиру на третьем этаже, хозяев не было дома. Случилось все в минувшее воскресенье, в восемь пятнадцать утра. Остановившиеся от ударной волны часы зафиксировали точное время.

Ирина Иванникова в это время уже была на работе. Сын Аркадий - у себя в мошаве. Хотя накануне вечером она уговаривала его остаться. И если бы Аркадий остался, в 8:15 утра он бы
спал на диване в гостиной, примерно в полуметре от места падения ракеты. Когда Ирине сообщили по телефону о прямом попадании ракеты, от этого "если бы" она чуть не сошла с ума.

Говорит Ирина Иванникова: "Когда мне сказали, что ракета в моей квартире, меня парализовало с ног до головы. Руки тряслись. Стакан не держался в руках".

Затем был амбуланс. Реабилитационный центр, где доктора советовали - дыши, дыши. А воздух почему-то все время шел на выдох... Несколько часов спустя она уже была в форме. Спокойно, выдержанно общалась с многочисленной прессой. Все-таки 15 лет живет в Ашкелоне. Из них 8 лет - под ракетными обстрелами. Настоящее хождение по мукам. А тут еще ракета. И, кажется весь запас прочности исчерпан. Но немым укором в разбитой квартире стоит старый "Шольц", пронзенный осколком.

Еще одна невольная жертва прямого попадания ракеты в дом по улице Гистадрут, 26, в Ашкелоне - этот инструмент. Старенькое пианино "Шольц". Верный друг хозяйки квартиры, принявший удар на себя и фактически прервавший полет ракеты.

По каким неведомым термодинамическим причинам, разбив пол под
инструментом, ракета притормозила, непонятно. Видимо, опять случилось чудо. Но раненый горячим металлом, ударной волной, осколками, с западающими клавишами, старый "Шольц" держится вполне достойно. Хотя и нуждается в серьезной реабилитации.

Говорит Ирина: "Да, оно со мной. Теперь никуда. Оно разделило
мою судьбу - будем вместе. Вот эта память будет со мной".

С сыном Аркадием она репатриировалась из казахстанского Кокчетава 15 лет назад. Там преподавала в пединиституте историю западно-европейской литературы, театра. Здесь - работает сиделкой у немощных бабушек. Живет на крохотную зарплату. Снимает квартиру и на судьбу не жалуется. Ну, раздолбала ракета полквартиры, разбросала осколки, наломала дров. Дело ведь не в разбитых тарелках, потолках, мебели, стульях. А в поломанных душах.

Говорит Ирина: "Это забудется завтра. Не забудется только состояние страха. Я вот теперь стала бояться. Эти 4 дня мне сирена каждый раз кажется. Может быть, это посттравматический синдром. Это меня пугает. Разбундараж этот - ерунда. Это все починят. Это все восстановят. Жизни наших солдат невосстановимы".

Разговор о солдатских судьбах возник под аккомпанемент "Ха-Тиквы" в контексте соглашения о прекращении огня. И тут материнское сердце не выдержало - мол, о наземной операции не могло быть и речи: "Это будут похороны. Похороны. Это ужасно. Я представляю. Мой сын в январе уходит в милуим".

Говорит Аркадий Иванников, сын Ирины: "Цена этого мира - наш проигрыш. Я сам солдат. Сам служу в запасе. Знаю все это. Пока зачистки не будет, ничего не получится. Крысы спрятались
под землю - они опять повылезают. Пока палкой крысиную нору не
натычешь, чтобы вылезли, и ты их шлепнул, толку не будет".

Говорит Ирина: "Ну как я могу сказать премьер-министру - заводи чужих сыновей, и пусть их эта мразь убьет, и мы пойдем на очередные похороны. Я не могу это сказать. Я не могу подписаться - у меня сын".

Людмила Зузовская, Владимир Плотке, Служба новостей 9-го канала.