Один мой знакомый ожидал возле автовокзала в Тель-Авиве совершеннолетнего сына, который должен был приехать из столицы. Такси запаздывало, потому что пробки были на шоссе номер 1. Сына звали Додиком. Мой знакомый хотел поговорить с сыном. Он был раздражен тем, что паренька еще нет на месте. Мой знакомый облокотился об угол ларька, торговавшего сигаретами, напитками, жвачкой, сухарями и всем остальным. Он закурил и сладко затянулся. Сигареты были датского производства, которые мой знакомый пользовал по причине дешевизны.

К моему знакомому подошли двое мужчин, прилетевших из России вчера днем. Вчера еще эти мужчины были аккуратны и даже нарядны. Сегодня их вид был, как у потерпевших в милиции после столкновений в ресторане, скажем, «Чайка». Успели отметиться на «земле обетованной». Но так они были вполне приличны. И наблюдательны они были и точны. Они безошибочно разглядели в моем знакомом уроженца СССР, хотя он был одет не по тамошним меркам: туфли двухцветные, синяя рубаха, костюм тройка, галстук шерстяной, штучный, итальянский. Стиляга. Красавец. Он был готов к любому раскладу и почти к любой жизненной ситуации. Два африканских нелегала, кажется, суданцы, проходившие мимо, уважительно поклонились ему из уважения к возрасту его и положению.

Так вот, русаки подошли к нему и тот, что шел первым, уверенно сказал моему знакомому по-русски: «Скажите, уважаемый, не подскажете, как нам проехать на улицу Соколова, а?».

Как эти люди распознали в нем человека, говорящего по-русски, было неясно. Позже один из них сказал без тени удивления: «А ни на каком другом языке этот человек говорить не мог, это совершенно очевидно. У меня был друг такой точно в Смоленске, тоже в тройке ходил». Все-таки это не было достаточным объяснением.

Мой знакомый разумно ответил гостям: «Здесь в каждом городе есть улица Соколова, уточните».

Русак сказал моему знакомому: «Наверное, имени Николая Соколова, там была буква эн латинская, на письме, дом возле почты и овощного».

«Знаю, вам нужно взять 509 автобус и вы доедете минут за 25. Только это не Николай Соколов, а Нахум Соколов, Николай это там у вас, а здесь Нахум, Наум то есть, вон там на втором этаже вокзала стоянка, ступайте по лестнице», - мой знакомый показал мужчинам куда им надо идти.

Гости были растроганы, пожали ему руку, один спросил «может, примешь, все-таки, грамм 75, а?», - но мой знакомый отказался, так как с утра никогда не пьет. Они расстались без лишних слов. Старший русак сказал товарищу: «Как все здесь сложно все-таки, правда, Толя». «Правда, пошли, нас ждут большие дела», - вздохнул Толя. Они скрылись за поворотом в поисках больших дел. Мой знакомый хотел сказать им вслед, что «а у вас все просто, что ли?», но не успел этого сделать.

К моему знакомому подошел сын Додик, мужчина большого личного обаяния, уже выше ростом отца. А ведь когда-то был совсем крохой, я его нянчил. Но потом он выучился играть на саксофоне и теперь на телефонные звонки отца откликается редко. Что жаль.
«Здравствуй папа», - сказал парень смущенно. Мой знакомый обрадовался его приходу так, как не радовался уже давно в этой жизни.

День был чудесный, прохладный, с изредка начинавшимся дождиком. Как писал когда-то поэт «Серебряная осень Палестины». Оставалась еще надежда, что возможно все еще будет хорошо со всеми нами. И с ними тоже.