Трудно сказать, что здесь первично: то ли он получил Нобеля, потому что был самым знаменитым, то ли стал таким знаменитым, потому что получил Нобеля.

Впрочем, неважно!

Шведская академия сделала для идиша то, чего сами евреи и даже еврейское государство не могли, а то и не хотели сделать. Авторитет Нобеля выдал идишу удостоверение кошерности, или – проще говоря – легитимность.

Когда сын раввина из местечка Леонтин под Варшавой, беглый ешиботник Ицик Зингер начал писать мистические рассказы на идише, его еще считали жаргоном.

В Эрец-Исраэль, где маме-лойшн был родным для подавляющего большинства еврейского ишува, с ним боролись, как с вредной заразой. Молодые ревнители новорожденного иврита, называвшие себя «стражами языка», на улицах Тель-Авива избивали прохожих, посмевших разговаривать друг с другом на идише.

В Израиле одним из первых указов только что основанного министерства культуры было запрещение театральных постановок на идише.

«Рак иврит» - «Только иврит», - требовали от галутных отступников. И добились своего.

Половина носителей языка уже была уничтожена Гитлером. А большинство писателей, представлявших крупнейшую еврейскую литературу на идише, было уничтожено или заперто в лагеря Сталиным.

А Башевис-Зингер в своем Нью-Йорке продолжал писать на этом полумертвом наречии. В 1978 году шведы, вряд ли знавшие других писателей на идише, наградили его за это высшей литературной премией. Так споры о том, язык это или нет, кончились.

Вот только читателей почти не осталось. Ту лэйт, как сказали бы на новой родине Зингера в Нью-Йорке или шпэйт по-нашему. Слишком поздно.

Видеозарисовку к этому сюжету смотрите вскоре под этой новостью

Автор фото: MDCarchives; cropped by Beyond My Ken (talk) 07:30, 3 January 2010 (UTC)