Дважды в одну воду
Переговоры между Израилем и ПА замерли, но ощущения грядущего обвала пока нет ни в Рамалле, ни в Шхеме или Хевроне, ни даже в лагерях беженцев, которые, как правило, первыми вступают на тропу войны.
В Рамалле, как и в Иерусалиме, царит апатия. Никто не ожидал, что нынешний раунд переговоров завершится успехом, никто не был удивлен нынешним кризисом. Если американцам вдруг удастся вновь усадить брыкающихся партнеров за стол переговоров, никто не бросится от этого в радостный пляс. Не потому, что в Рамалле или Иерусалиме "не хотят мира", а потому что за 21 год нескончаемого мирного процесса потеряли веру в то, что стороны смогут перейти от переговоров и соглашений к их реализации.
В этом отношении нынешняя ситуация разительно отличается от переговорного кризиса в июле 2000 года в Кэмп-Дэвиде — и к лучшему, и к худшему. Тогда, 7 лет после подписания Норвежских соглашений, на территориях царила уверенность, что палестинское государство — это не миф, а без пяти минут реальность.
Большие надежды в итоге привели к большому разочарованию. В памяти еще было свежо возвращение Арафата из Туниса в Газу, водружение палестинских флагов в Йерихоне, а затем и в Рамалле, Бейт-Лехеме и других городах, создание палестинских национальных институтов власти. Присутствовало также и опьянение силой, и вера в то, что эту силу всегда можно направить против Израиля для достижения тех или иных целей.
Ясер Арафат недаром обещал практически в каждом своем "домашнем" выступлении направить "миллионы шахидов на Иерусалим": в его окружении были убеждены, что насилие можно контролировать, то есть выпускать джинна из бутылки в те моменты, когда это необходимо, и загонять его обратно, когда в нем больше нет необходимости.
Именно так "раис" вел себя в отношении своих врагов в ХАМАСе — аресты и репрессии перемежались освобождением и интенсивной дружбой. В самом начале интифады Аль-Акса, еще до того, как к ней активно присоединились ХАМАС и "Исламский джихад", различные силовые структуры ФАТХа, некоторые палестинские службы безопасности и подразделения полиции получали различные приказы — одним надлежало "поддерживать вооруженную борьбу против оккупантов", в особенности на КПП при въезде в палестинские города, другим — выступать в роли сдерживающей силы. Решающую роль в процессе подготовки к интифаде сыграли и "Батальоны мучеников Аль-Аксы", и палестинская полиция, которые позже стали полноправными ее участниками наряду с радикальными исламистскими движениями.
Сегодня, почти 14 лет спустя после провала переговоров в Кэмп-Дэвиде, на палестинской улице практически не осталось оптимистов, которые возлагали бы серьезные надежды на успех переговоров между Ливни и Арикатом. В отличие от своего предшественника Арафата, Абу-Мазен — реалист, который не верит в то, что силой палестинцы смогут добиться от Израиля того, чего они не могут добиться путем переговоров.
В 2003 году он стал первым палестинским премьер-министром, и еще тогда советовал Арафату изменить свою тактику во избежание катастрофических разрушений в палестинских городах и человеческих жертв. Фактически, с первого дня своего президентства Абу-Мазен повторяет мантру о недопустимости применения насилия. И эту точку зрения разделяют не только простые граждане, которым есть что терять — стабильность, работу, дом — но и главы силовых структур, которые воочию успели убедиться в том, что Давид не всегда побеждает Самсона (Давидом палестинцы считают, разумеется, самих себя).
Более того, все эти годы палестинские службы безопасности ведут беспрецедентную борьбу с ХАМАСом, а также с "вольными стрелками" в рядах самого ФАТХа — проводя аресты и зачистки в качестве превентивных мер. Сохраняется и сотрудничество между армией и палестинскими службами безопасности, за что Абу-Мазена многократно отчитывали, ругали и проклинали в оппозиционной палестинской прессе.
В отношении Израиля нынешнее палестинское руководство избрало другой курс — дипломатический, а не военный. Вооруженная интифада не вписывается в его планы, что, конечно, не означает, что члены ЦК ФАТХа от этого стали более уступчивыми или симпатизирующими идеям сионизма. Вряд ли этого в Израиле кто-либо ожидает, включая тех людей, которые сегодня отвечают за переговорный процесс.
Выбор дипломатии и международного давления кто-то также приравнивает к войне, битве слов и информации. В том случае, если в конце апреля станет ясно, что переговоры не возобновятся, вполне возможно, что обойдется без "живых бомб", снайперов и ракет, поскольку в таком развитии событий не заинтересовано палестинское руководство и палестинская улица.
Но не стоит надеяться на то, что нынешний статус-кво будет сохранен: в отсутствии переговоров стоит ожидать новых палестинских шагов в ООН, а также, возможно, и в Гаагском суде; давления на европейские компании и банки; прекращения сотрудничества по вопросам безопасности на территориях, сближения ФАТХа и ХАМАСа, и в конечном счете роста террористической деятельности одиночек.
То, что израильтяне наблюдали на протяжении последних двух лет — всплески насилия в лагерях беженцев, попытки похищения солдат и рост случаев камнеметания на территориях, — может не только продолжиться, но и со временем перерасти в нечто большее, тогда как процесс дробления Автономии усилится, вплоть до прекращения европейской помощи палестинцам, ликвидации ПА, и создания на территории подмандатной Палестины де-факто одного государства для двух народов.
Но это — в далеком будущем. А пока стороны продолжают обмениваться вялыми угрозами в адрес друг друга и американских посредников, которые вновь оказались у извечного разбитого корыта, и теперь не знают, как бы поэлегантнее от него избавиться.
