25 мая Петр Порошенко одержал победу в первом раунде выборов президента Украины. Он набрал более 55% голосов — и украинцы хорошо понимали, кого они выбирают. В ходе своей предвыборной кампании Порошенко выступал за интеграцию Украины в европейские институты.

После победы он подтвердил свои намерения добиться этой цели.

Украина находится на грани финансовой катастрофы и борется с фактическим вторжением: хорошо вооруженные чеченские солдаты уже прибыли на восток страны, чтобы оказать помощь пророссийским ополченцам. Тем не менее в своей речи, с которой он выступил после оглашения результатов голосования, Порошенко заявил, что он хочет не только "положить конец войне, положить конец хаосу", но и "привнести европейские ценности" в свою страну.

25 лет назад, 4 июня 1989 года, состоялись еще одни выборы, на этот раз в Польше, которые тоже стали для Европы вехой и безоговорочной победой. Несмотря на то, что результаты голосования были частично сфальсифицированы, все места в парламенте, за которые развернулась честная борьба, достались кандидатам от демократической оппозиции. Последняя попытка Коммунистической партии обеспечить легитимность своей власти потерпела поражение: впервые с момента окончания Второй мировой войны к власти в стране пришло некоммунистическое правительство.

Тоже столкнувшись с финансовой катастрофой — иностранное вторжение, к счастью, им не угрожало — поляки руководствовались теми же мотивами, которыми сейчас руководствуются украинцы. В 1989 году, если бы вы спросили любого поляка, в какой стране он хотел бы жить, в ответ вы услышали бы: "В нормальной". "Нормальный" значило европейский. Поляки хотели видеть у себя европейскую демократию, европейский капитализм и, в конечном счете, европейское процветание. Они не искали альтернативных моделей и не пытались найти "третий путь" между востоком и западом. Они не хотели превращаться в Украину, дрейфующую в неизвестном направлении в постсоветском геополитическом пространстве. Они хотели стать похожими на Британию, Францию или Германию.

Спустя четверть века они почти этого добились. Ни Польша, ни какая-либо другая посткоммунистическая страна не добились такого же богатства и процветания, как их западные соседи — чтобы избавиться от пережитков коммунизма, им, возможно, потребуется еще очень много времени — но они уже сейчас имеют сопоставимые политические системы, сходные экономики и идентичное обеспечение пограничной безопасности.

В любом случае все они сейчас живут гораздо лучше, чем в 1989 году.
Украина тоже хочет этого добиться. Польша уже вошла в состав Евросоюза. А как насчет других наций, прежде обозначаемых термином Западная Европа? Многие из них хотят покинуть границы Европы.

В тот самый день, когда украинцы проголосовали за "европейские ценности" — и почти ровно четверть века назад за "европейские ценности" проголосовали поляки — еще одна веха, еще одни выборы выдвинули на первый план необычайно враждебно настроенную группу антиевропейцев. Миллионы французских граждан проголосовали за "Национальный фронт", антиевропейскую партию с антисемитскими корнями, позволив ей, таким образом, победить во Франции на выборах в Европарламент.

Несколькими днями ранее миллионы британских избирателей проголосовали за "Партию независимости Соединенного Королевства" — еще одну антиевропейскую организацию, верхушку которой составляют ее харизматичный лидер Найджел Фарадж (Nigel Farag) и странная коалиция мошенников, чудаков и откровенных расистов. Датские, голландские, австрийские и венгерские избиратели отправили в Европарламент кандидатов со сходными взглядами, так что теперь они смогут сформировать полноценный ультраправый блок избирателей.

Лидеры этих двух партий не только отвергают "европейские ценности", но и заявляют о своей солидарности с человеком, символизирующим все, от чего пытаются избавиться поляки и украинцы.

Во время своего визита в Москву лидер "Национального фронта" Марин Ле Пен (Marine Le Pen) заявила о своем восхищении "патриотизмом" российского президента Владимира Путина.

Фарадж из "Партии независимости Соединенного Королевства" также назвал Путина тем мировым лидером, которым он больше всего восхищается. И Ле Пен, и Фарадж не одиноки в своем преклонении перед российской "моделью" — перед коррупцией, манипуляциями средствами массовой информации, неуважением границ и диктатуры закона. Другими словами, европейское ультраправое крыло решительно хочет добиться того, чего Украина так решительно старается избежать.

У этой тенденции существует множество объяснений. Да, французы и британцы протестовали против неэффективности своих правящих партий. Да, Европейский парламент со своим безжизненным мандатом и чрезмерными расходами перестал быть институтом, с которым нужно считаться. Да, выборы в Европарламент часто становились инструментом протестного голосования. И, разумеется, никто не станет спорить с тем, что в последние несколько лет Евросоюз принимал массу ошибочных решений — в том числе решение о создании валютного союза, который уничтожил экономики нескольких его членов.

Однако у этой тенденции, возможно, есть еще одно объяснение, которое не лежит на поверхности. Те, у кого нет демократии, стабильности и "европейских" ценностей, очень хотят всего этого добиться. А те, кто их имеет, со временем перестают их ценить — возможно, они просто неспособны их оценить. Джон Адамс (John Adams) однажды написал, что "еще не было ни одной демократии, которая бы не совершила самоубийства", и, возможно, сейчас мы гораздо ближе к этому, чем мы думаем. Некоторые европейцы уже взяли в руки мышьяк. Вопрос заключается в том, смогут ли другие страны помешать им принять смертельную дозу.

Оригинал публикации

Мнение авторов публикаций может не совпадать с мнением редакции сайта