Трагические события в Париже заставили меня задаться одним вопросом — что происходит, когда все вокруг называют ислам плохой религией? Ответ весьма прост: тогда выходит, что остальные религии хорошие. На фоне этого “дрянного мальчишки” прочие члены клуба кажутся мирными, мудрыми, респектабельными, на самом деле ни на йоту таковыми не являясь. Причин, по которым на данном историческом этапе именно ислам порождает больше насилия, чем другие религии, много, и я не претендую на знание всех. Я почти готов признать, что в самой сути этого учения заложено больше агрессии, чем в других ему подобных, но есть несколько фактов, не вполне соответствующих этой теории. Так, в определенные периоды исламский мир был терпимее и просвещеннее христианского. К примеру, его отношение к иноверцам, живущим в исламском обществе, кажется нам ужасным сейчас, но было весьма “продвинутым” тысячу лет назад. Отношение к женщинам? По крайней мере, в исламских странах не было охоты на ведьм.

Террор с религиозной подоплекой — также не прерогатива мусульман. К примеру, Андреаса Брейвика, судя по данным им объяснениям своего поступка, вполне можно считать христианским террористом, а членов “Еврейского подполья” начала 80-х годов — иудейскими (даже если мы назовем большинство их акций националистическим террором, планировавшийся мегатеракт на Храмовой горе — уже чистая религия).

Однако сейчас ислам, безусловно, порождает больше всего проблем и ужасов — думаю, не в последнюю очередь потому, что является “религией победителей”. Он обещает мировое господство и рассказывает, как этот мир надлежит устроить после завоевания. Это вам не камерная религия евреев, утешающая своих адептов тем, что когда-нибудь, уже после их смерти, будет и на их улице праздник в виде Страшного суда. Нынешнее окраинное во всех смыслах, кроме географического, положение исламского мира, слабость его влияния, граничащая с беспомощностью, вероятно, вступают в противоречие в заложенной в ислам теорией превосходства. Подобный когнитивный диссонанс, только тщательно пестуемый на государственном уровне, мы сейчас наблюдаем и в России, с тем же результатом — дикая, животная агрессия, ненависть ко всему чужому, густо замешанная на комплексе неполноценности.

И, тем не менее, как я уже сказал, осуждение ислама или же его неверная интерпретация отдельными нехорошими людьми (хотя, черт возьми, откуда столько неверно интерпретирующих?) словно выводит за скобки остальные религии. Рядом с более масштабными преступлениями меркнут менее масштабные, такие как запрет на исследование стволовых клеток в США, мессианская поселенческая деятельность и нарушение прав светских граждан в Израиле, разгул православного шовинизма в России и так далее.

Между тем, для меня как для последовательного и в каком-то смысле воинствующего атеиста все эти более “мягкие” религии — вроде чекистов на пенсии. Они не стали лучше оттого, что их переплюнула молодая поросль, а лишь немного отошли в тень, но и из этой тени хватают прогресс за пятки, оболванивают людей и причиняют им ненужные страдания. В этом смысле показательно, например, стремление различных духовных авторитетов к “примирению” и “единению”.

Господа (и редко встречающиеся среди них дамы), да ведь вы сами сначала разобщили и поссорили! Если бы мир не был разделен по принципу “кто в какую сказку верит”, не нужно было бы увещевать и растаскивать по углам. Этого деления не существовало бы изначально. Было бы деление на мужчин и женщин, бедных и богатых, черных и белых, но ЭТОГО, самого бессмысленного и ничем не обусловленного — не было бы!

Поэтому, когда под знаменем одной из религий убивают людей, я проклинаю их все. Само их существование кажется мне одним из последних проявлений трусливой инфантильности человечества, не готового признать свое истинное место в мироздании. Я понимаю, почему многим тяжело без этого наркотика, но от этого он не перестает быть наркотиком — точно так же обескровливающим и разрушающим нашу цивилизацию, как обычные наркотики губят человеческий организм.

Да, некоторые мусульмане выражают свою обиду так, что содрогается весь мир. Но болезненная реакция на “богохульство” характерна и для других религий. Ветхий завет вполне четок: смертная казнь через любимый национальный спорт древних евреев — побивание камнями (Левит 24:10). Евреи гордятся тем, что сейчас никто не побивает? Чем гордитесь, конформизмом? Ведь “божественное слово” не стало менее божественным. Просто цивилизация обломала вам зубы. А исламу еще не обломала. Но обязательно обломает.

Причина такого отношения к богохульству, на мой взгляд, кроется в неуверенности самих религиозных людей в своей правоте. Важнейшая часть их жизни базируется исключительно на слепой вере. Представляете, каково с этим жить? Возможно, вера в светлое загробное будущее и греет сердце, но страх эту веру потерять лишь ожесточает. Адепт другой религии — напоминание о том, что, если прав он, а не вы, то это ему гулять по райским кущам, а вам гореть в аду. А доказать ему свою правоту вы не можете. Любой атеист — тоже враг, поскольку стремится не просто побеседовать с вами об устройстве мира, но лишить вас главной иллюзии, без которой вы будете испуганным и беспомощным, как пятилетний ребенок перед стаей волков. У атеистов такой иллюзии нет, поэтому мы можем спокойно общаться с религиозными, не протягивая руку к пистолету. И не думайте, что вера столь уж крепка. Любой верующий человек, не исключая виднейших религиозных лидеров (вон, недавно архиепископ Кентерберийский признавался) подчас испытывает сомнения.

Насилие как способ ведения спора характерно для примитивных человеческих обществ, для детей — и для религий (а также идеологий квазирелигиозного типа, вроде коммунизма и фашизма). Насилие, заменяющее доказательства. Гнев, прилив адреналина, напряжение мышц, полет кулака сами становятся доказательствами. Ощущение своей правоты материализуется через разбитую морду противника. Образ врага укрепляет веру сильнее образа в золотом окладе.

Атеисты постепенно проходят тот же путь, что женщины, чернокожие, гомосексуалы и другие угнетаемые меньшинства. Еще относительно недавно мы под страхом смерти боялись высказывать свои взгляды (а кое-где все еще боимся). Затем радовались, что за атеизм уже не сажают. Затем в ответ на нападки и поношение “уважали” религиозные взгляды. И вот появилось новое поколение атеистов — таких, как Ричард Докинз и Сэм Харрис, которые отказываются уважать то, что, по их мнению, недостойно уважения и просто вредно, отказываются кривить душой и “мириться”.

Нам не нужен худой мир. Нам также не нужна война. Мы, которых убивали, сажали, высмеивали и оплевывали в течение тысяч лет, не хотим убивать и сажать. Но высмеивать и оплевывать в ответ (причем аргументированно) — наше неотъемлемое право. За это право погибли люди в редакции “Шарли Эбдо”. И виноваты в их смерти не только конкретные террористы, не только ислам, но и религия в целом. Je suis Charlie.

Оригинал публикации

Мнение авторов публикаций может не совпадать с мнением редакции сайта