Вопрос о том, можно ли считать выходцев из Эфиопии частью еврейского народа и следует ли содействовать их алие в Израиль, был в свое время предметом бурной дискуссии в научных и политических кулуарах Израиля. В итоге, как известно, на него был дан положительный ответ, но не последнюю роль в этом сыграли соображения политкорректности.

Такой вывод следует из недавно защищенной докторской диссертации Хен Тененбаум-Доманович, исследовавшей историю отношения израильского общества к идее репатриации общины фалашей в Израиль.

Как следует из изысканий д-ра Тененбаум-Доманович, одним из первых сторонников алии эфиопской общины "Бейт-Исраэль" был глава Института по изучению иудаизма Хаим Габриягу. В своем письме депутатам Кнессета Аврааму Харцфельду и Михаэлю Хазани, датированном 13 мая 1958 года, он пишет, что сумел заручиться в этом поддержкой президента Ицхака Бен-Цви. "Хотя президент понимает, что такой шаг может породить множество расистских, психологических и религиозных проблем, он все же считает, что надо начать разрабатывать программу интеграции этой общины в израильское общество и готовить для них сотни мест в центрах абсорбции. Президент сказал также, что предпочитает видеть в границах Государства Израиль черных евреев, а не белых гоев", — говорится в этом письме.

В тот же период Габриягу направляет раву Гольду, тогдашнему главе отдела еврейского образования и культуры в странах диаспоры, письмо с предложением организовать в Эфиопии курсы по изучению иудаизма. "Создание программы по изучению иудаизма для фалашмура — задача исключительной сложности, так как их отставание от современного мира составляет сотни лет. Они еще более отсталые, чем "марокканцы". Связь их культурного наследия с еврейским вызывает сомнения, так следует ли их вообще приближать к иудаизму?" — ответил рав Гольд.

В 1973 году вопрос о репатриации членов общины "Бейт-Исраэль" поднимается снова, и заняться им поручают одному из крупнейших знатоков еврейской диаспоры, главе научно-исследовательского отдела Министерства абсорбции д-ру Йосефу Литваку.

"Большинство фалашей, — написал он в отчете, подготовленном по просьбе правительства, — не заинтересованы в приезде в Израиль и связывают свое будущее с жизнью на родине, в Эфиопии. Исключение составляет небольшая группа, которую в пользе такого шага убедили побывавшие в Эфиопии израильтяне. Но и среди них большинство хочет репатриироваться исключительно для того, чтобы изменить условия своей жизни, и лишь единицы по-настоящему прониклись сионистской идеологией и идентифицируют себя с евреями".

Текст отчета д-ра Литвака, предназначенного для служебного пользования, был передан в газету "Маарив", и его публикация вызвала бурю возмущения в израильском обществе. На волне этой бури раввин Овадья Йосеф издал галахическое постановление, согласно которому члены общины "Бейт-Исраэль" являются такими же евреями, как и все остальные. Это окончательно сняло все вопросы по поводу того, подпадают выходцы из Эфиопии под Закон о возвращении или нет, и распахнуло перед ними дверь в еврейскую страну.

Тогдашний посол Израиля в Аддис-Абебе Ханан Айнур писал в 1975 году своему коллеге в Женеве: "Приезд в Израиль такого большого количества примитивных людей может создать в будущем большие проблемы, и совершенно непонятно, как их надо решать. Я вообще не понимаю, зачем это нужно".

Д-р Тененбаум-Домнович отмечает, что впоследствии Айнур стал одним из самых горячих сторонников репатриации фалашей в Израиль и завещал после своей смерти (умер он в 1993 году) создать на его сбережения фонд помощи выходцам из Эфиопии, желающим получить высшее образование.

Глава африканского департамента МИДа Израиля в своей служебной записке отмечал, что "будущим репатриантам из Эфиопии предстоит сделать прыжок на расстояние в 600 лет. Для большинства взрослых репатриантов это невозможно, и нет никаких шансов на то, что им удастся интегрироваться в чуждое для них общество".

Решающую роль в проведении операции по вывозу эфиопских евреев на историческую родину, согласно версии д-ра Тененбаум-Доманович, сыграло давление, оказанное на израильское правительство американцами.

— Я, конечно, читала раньше, что американцы требовали от Израиля принять евреев из Эфиопии, так как опасались, что без этого их обвинят в расизме, но считала эту версию спекуляцией, чем-то вроде теории заговора, — рассказывает д-р Тененбаум-Доманович. — Но, как выяснилось в ходе работы над диссертацией, это была отнюдь не спекуляция. Дело в том, что в 1970-х годах, согласно решению ООН, навязанному арабами и поддержанному советским блоком, сионизм был объявлен формой расизма. Поддерживать сионизм означало поддерживать расизм. И тут в американских политических кругах родилась идея: мол, следует продемонстрировать миру, что иудаизм не ограничен лишь национальными и расовыми рамками, что он шире этого. Если репатриация в Израиль не ограничивается только белыми евреями, если она касается и черных, это уже не расизм.

Американская идея была немедленно подхвачена некоторыми видными еврейскими деятелями США, решившими использовать все свое влияние, чтобы добиться привоза фалашмура в Израиль. Один из таких деятелей, д-р Граном Бергер, не раз путешествовавший с женой по Эфиопии, в 1978 году даже выдвинул ультиматум премьер-министру Менахему Бегину. "Если до 1 июня этого года в Израиль не будет привезена тысяча фалашей, а до 1 июля 1979 года не будут вывезены они все, нам не останется ничего другого, кроме как заявить, что единственная причина, по которой эти евреи пока не в Израиле — это цвет их кожи", — написал Бергер израильскому премьеру.

Давление продолжалось через еврейские СМИ в Америке и ряд видных деятелей Еврейского лобби. Так, в 1984 году одна из американских еврейских газет во Флориде подвергла резкой критике решение Генеральной ассамблеи Федерации еврейских общин США, согласно которому главной задачей Еврейского лобби объявлялась помощь евреям СССР и борьба за их свободный выезд. "Понятно, — писала газета, — почему предпочтение решено оказать евреям из СССР. Они — белые, они — ашкеназы, они образованные, они близки нам по культуре, к тому же многие основоположники сионизма родом из России. Евреи из Эфиопии в список предпочтений не вошли, и это понятно: они черные, они африканцы, они бескультурны, они просто из другого мира. На них можно наплевать".

Кто знает, как вообще все сложилось бы, не будь этого давления (которое д-р Тененбаум-Доманович, кстати, считает вполне оправданным и справедливым). А ведь оно продолжалось многие годы и продолжается отчасти до сих пор.

Сегодня, как ни грустно, израильское общество снова обвиняют в расизме — на этот раз сами выходцы из Эфиопии. А ведь были те, кто предупреждал, что такое может произойти.

* * *

На волне протеста выходцев из Эфиопии Эфрат Гадмо решила добиться повторного суда для Эяля Дамасо, приговоренного к пожизненному заключению за убийство в 2011 году инвалида Залмана Франкенталя. Предприимчивая девушка сделала призыв к повторному суду и оправданию Дамасо частью "борьбы против расизма", для чего выпустила майки с портретом Дамасо, дала интервью во всех СМИ и в конце концов нашла адвоката, готового попытаться добиться пересмотра этого дела.

Но для начала давайте вспомним, что привело Эяля Дамасо в тюрьму. Согласно материалам дела, инвалид ЦАХАЛа Залман Франкенталь имел обыкновение с раннего утра сидеть возле подъезда дома, пить кофе и курить сигарету. Однако когда Эяль Дамасо, живший в соседнем подъезде, попросил у него сигарету, Франкенталь отказал ему. Это привело юношу в ярость. Он набросился на инвалида, повалил на землю и стал избивать, причем несколько раз ударил ногой по голове. И этим, по версии полиции и прокуратуры, Дамасо не удовлетворился. Оставив истекавшего кровью Франкенталя лежать на земле, он сбегал домой, взял нож и нанес инвалиду несколько смертельных ранений. Один из соседей заметил Дамасо в тот момент, когда он отходил от трупа Франкенталя, и показания соседа дали толчок расследованию.

Эяль Дамасо был арестован, предстал перед судом, и его признали виновным. Как указывается в судебном решении, виновность Дамасо была установлена на основании его признания в совершении этого преступления, проявленного в ходе следственного эксперимента знания деталей убийства, о которых мог знать только убийца, следов крови убитого на ботинке обвиняемого, и того факта, что в ходе обыска в квартире Эяля Дамасо был найден нож со следами ДНК Франкенталя и его собственной ДНК.

Список, как видим, солидный. Адвокат Дамасо пытался добиться оправдательного приговора, утверждая, что подзащитный сделал признание под давлением — его две недели держали в одиночке, не позволяли встретиться с адвокатом, обещали "сгноить в тюрьме" и т.д. Но судьи пришли к выводу, что даже если это так, другие улики красноречиво свидетельствуют против Эяля Дамасо.

Дальше повторилась вечная история "тюремных романов". Эфрат Гадмо училась в той же школе-интернате, что и Дамасо, но была младше его на два года. Узнав о вынесенном Эялю приговоре, она из сочувствия навестила парня в тюрьме. Ну а дальше, само собой, "она его за муки полюбила, а он ее — за состраданье к ним".

Гадмо утверждает, что Дамасо попросту не мог убить человека, потому что считался одним из самых лучших, порядочных и перспективных ребят в их интернате, мечтал служить в боевых частях и т.д.

Как и адвокат на процессе Дамасо, Гадмо настаивает на том, что самый тяжкий из всех возможных приговоров был вынесен на основе признания Эяля в убийстве, а оно было получено под давлением. Что касается остальных улик… по словам девушки, Дамасо вышел на улицу, когда забитый до смерти и прирезанный Франкенталь уже лежал возле подъезда в луже крови. Эяль подошел и потрогал его ногой, чтобы проверить, жив ли Франкенталь — отсюда, дескать, и кровь на его ботинке. Как раз в это время сосед стал спускаться вниз, и Дамасо, испугавшись, что его могут заподозрить в убийстве, спешно бросился назад, в свой подъезд, но сосед его, тем не менее, заметил. Остается самая главная улика — нож, ставший орудием убийства. И вот по этому поводу Эфрат дает крайне путаные объяснения. Дескать, возможно, когда-то Эяль Дамасо и в самом деле выносил нож на улицу; возможно, он давал его покойному Залману Франкенталю и т.д.

Поскольку общество сегодня преисполнено сочувствия к выходцам из Эфиопии, не исключено, что Эфрат добьется оправдания любимого — судьи могут закрыть глаза на те или иные логические неувязки в его версии. Но в этом случае неминуемо встанет вопрос о том, кто же на самом деле убил Залмана Франкенталя…

"Новости недели"

Источник

Мнение авторов публикаций может не совпадать с мнением редакции сайта