Президент Сирии Башар Асад накануне дал интервью ряду российских СМИ: телеканалу RT, Первому каналу, “России 24”, НТВ, информагентствам “Россия сегодня“, ТАСС и “Интерфакс“, а также “Российской газете“. В ходе интервью Башар Асад ответил вопросы, которые более всего интересуют граждан России и всего мира относительно ситуации в Сирии и в регионе: о борьбе с терроризмом, о возможности сотрудничества с сирийской оппозицией, о миграционном кризисе, захлестнувшем Европу, и многих других насущных проблемах.

Есть много вопросов, касающихся направления политического процесса для достижения мира в Сирии. Каковы последние изменения в борьбе с ИГИЛ? Каково состояние российско-сирийского партнерства? Какова ситуация с огромным числом сирийских беженцев — эта тема в последнее время доминирует в европейских СМИ.

Сирийскому кризису скоро будет 5 лет. Вопреки всем предсказаниям западных лидеров о том, что уход Асада близок, он остаётся президентом САР. Недавно возникла волна спекуляций в связи с сообщениями о встречах высокопоставленных лиц из сирийского правительства с противниками из Саудовской Аравии. Это заставило предположить, что политический процесс в Сирии вошел в новую стадию. Однако последовавшие за этим заявления Эр-Рияда, который продолжает настаивать на уходе Асада от власти, показывают, что практически ничего не изменилось, несмотря на угрозы и опасности, которые группировки вроде ИГИЛ создают даже в отдаленных от сирийских границ регионах.

Вопрос: Какова ваша позиция в отношении политического процесса? Как вы относитесь к тому, чтобы разделить власть и работать вместе с оппозиционными группами, которые продолжают открыто заявлять, что в Сирии не будет никакого политического решения, если оно не предусматривает ваш незамедлительный уход? Сигнализировали ли они вам, что готовы работать вместе с вами и вашим правительством? Также известно, что в начале кризиса многие из этих группировок требовали от вас проведения политических реформ и преобразований. Однако возможно ли осуществить эти изменения в настоящее время на фоне нынешней ситуации, продолжающейся войны и распространения терроризма в Сирии?

Башар Асад: Позвольте мне ответить на ваш вопрос по частям, так как он включает несколько пунктов. Что касается первой части вопроса — политического процесса, то мы с самого начала кризиса выступали за диалог. Было проведено несколько раундов внутрисирийского диалога в Сирии, Москве, Женеве. Фактически единственный трек, на котором мы добились успеха — это “Москва-2”. Не “Женева“ и не “Москва-1”. В то же время, этот шаг был неполным. И это естественно, так как кризис очень масштабный. Невозможно найти решение за несколько часов или дней. Однако это шаг вперёд, и мы ждём “Москвы-3”. Я считаю, что параллельно с борьбой с терроризмом необходимо продолжать диалог между сирийскими политическими партиями и образованиями, чтобы прийти к единогласному мнению относительно будущего нашей страны. Нужно продолжать двигаться в этом направлении.

Отвечая на вторую часть вашего вопроса относительно возможности какого-либо прогресса с учётом распространения терроризма в Сирии, Ираке и в регионе в целом. Как я уже отметил, мы должны продолжать диалог во имя достижения консенсуса. Однако если мы хотим реальных успехов, это невозможно, пока гибнут люди, пока продолжается кровопролитие и пока люди не почувствуют себя в полной безопасности.

Допустим, мы смогли договориться с политическими партиями и силами по политическим и экономическим вопросам, по науке и здравоохранению или любым другим темам. Но как мы можем реализовать эти договоренности, если приоритетный вопрос для сирийского гражданина — безопасность?

Таким образом, мы можем достичь консенсуса, но не можем ничего реализовать, пока не победим терроризм в Сирии. Мы должны побороть терроризм, а не только ИГИЛ. Я говорю о терроризме, потому что существует множество организаций, в первую очередь ИГИЛ и “Джебхат Ан-Нусра“, которые СБ ООН объявил террористическими группировками. Это к вопросу о политическом процессе. Что же касается разделения власти, мы изначально осуществили его с частью оппозиции, которая согласилась на это. Несколько лет назад они вошли в состав правительства. Несмотря на то, что разделение власти регулируется Конституцией и выборами, и в первую очередь парламентскими выборами, и конечно, насколько эти силы представляют народ, в связи с кризисом мы приняли решение разделить власть сейчас, чтобы предпринять какой-то шаг вперед — не акцентируя внимание на эффективности такого решения.

В отношении проблемы беженцев я хочу сказать, что позиция Запада и проводимая информационная кампания, особенно на прошлой неделе, подчеркивает, что эти люди бегут от сирийского правительства, которое западные СМИ именуют не иначе как “режим“. Однако западные страны оплакивают беженцев одним глазом, а другим — смотрят в прицел автомата. Дело в том, что фактически эти люди покинули Сирию в основном из-за террористов и под страхом смерти, а также из-за последствий терроризма. В условиях террора и уничтожения инфраструктуры отсутствует возможность удовлетворить самые первоочередные потребности. В результате люди бегут от терроризма и ищут возможность заработать на жизнь в любой другой точке мира. Поэтому Запад оплакивает беженцев, одновременно поддерживая террористов с самого начала кризиса.

Изначально Запад называл сирийские события мирными протестами, затем — выступлениями умеренной оппозиции, а сейчас уже говорит о существовании терроризма в лице ИГИЛ и “Джебхат Ан-Нусры“, но по вине сирийского государства, сирийского режима и президента Сирии. Таким образом, пока продолжается такой пропагандистский курс, им придется принять ещё больше беженцев. Вопрос не в том, что Европа принимает или не принимает беженцев, а в том, что необходимо устранить первопричины данной проблемы. Если европейцев волнует судьба беженцев, пусть они прекратят поддерживать террористов. Это наше мнение по данной проблеме. В этом суть вопроса беженцев.

Вопрос: Господин президент, собственно, вы уже затронули вопрос касательно внутренней сирийской оппозиции в вашем первом ответе. Но тем не менее, хотелось бы вернуться к нему снова, поскольку он очень важен и для России очень интересен. Скажете, пожалуйста: внутренняя сирийская оппозиция — что она должна сделать, чтобы как-то скооперироваться с властью и поддержать вас в борьбе — о чем они, в общем-то, заявляют и хотят сделать? И как вы оцениваете перспективы “Москвы-3” и “Женевы-3”? Будет ли это полезным для Сирии в данной ситуации?

Башар Асад: Как вы знаете, мы находимся в состоянии войны против терроризма, который пользуется поддержкой внешних сил. Это означает, что ведётся тотальная война. Я полагаю, что любое общество, любые патриоты, любые партии, которые на самом деле являются народными, в таких ситуациях объединяются против общего врага — независимо от того, внутренний это терроризм или внешний. Если сегодня мы спросим любого сирийца, чего он хочет сейчас, первый ответ будет — безопасности и стабильности для всех и каждого. Таким образом, мы как политические силы как внутри правительства, так и вне власти, обязаны консолидироваться вокруг требований сирийского народа. Это значит, что, во-первых, мы должны объединиться против терроризма. Это очевидно и логично. Поэтому я говорю, что политические силы, правительство, или незаконные вооруженные формирования, которые воевали против правительства, должны объединиться ради борьбы с терроризмом. И это случилось: некоторые группировки ранее воевали против сирийского правительства, а сейчас выступают против террора на нашей стороне. В этом направлении уже сделаны определенный шаги, однако я хотел бы воспользоваться нашей сегодняшней встречей, чтобы обратиться ко всем силам с призывом объединиться в борьбе с терроризмом. Поскольку это — путь к достижению политических целей, поставленных сирийцами, через диалог и политический процесс.

Вопрос: А что касается “Москвы-3” и “Женевы-3” — это, на ваш взгляд, перспективный путь?

Башар Асад: Важность “Москвы-3” заключается в том, что это подготовительная площадка для “Женевы-3”. Международное коспонсорство Женевской встречи не было беспристрастным, тогда как Россия в этом вопросе непредвзята и руководствуется принципами международной законности и резолюции СБ ООН. Кроме того, имеются кардинальные разногласия относительно пункта о переходном правительстве в Женевской декларации. От “Москвы-3” требуется преодолеть данные расхождения между различными сирийскими силами, с тем чтобы выйти на “Женеву-3” с консолидированной позицией. Это обеспечит условия для успеха “Женевы-3”. Считаем, что “Женева-3” вряд ли будет успешной, если не будет достигнут успех в рамках “Москвы-3”. Поэтому мы поддерживаем проведение московской встречи после успешного завершения подготовки к этому форуму, что особенно зависит от российской стороны.

Вопрос: Господин президент, хотелось бы продолжить тему внешнего содействия урегулированию сирийского кризиса. В этой связи хочу спросить: очевидно, что после решения иранской ядерной проблемы Тегеран будет играть всё более активную роль в делах региона. В связи с этим как вы расцениваете последние иранские инициативы касательно урегулирования ситуации в Сирии? И вообще, насколько для вас важна поддержка Тегерана? И есть ли, например, военная помощь, и какая?

Башар Асад: В настоящее время нет оформленной иранской инициативы. Однако есть предварительные идеи и принципы для неё, которые опираются, в основном, на принцип суверенитета Сирии и, конечно, на решение сирийского народа, а также на борьбу с терроризмом. Естественно, отношения между Сирией и Ираном имеют продолжительную историю и насчитывают более 35 лет. Нас связывают союзнические отношения и большое взаимное доверие. Поэтому мы считаем, что Иран играет важную роль. Иран выступает на стороне Сирии и её народа. Эта страна поддерживает сирийское государство в политике, в экономике и в военной сфере. Под военной поддержкой понимается не то, что некоторые западные СМИ стараются преподнести как отправку в Сирию иранских военных подразделений — это неправда. Тегеран поставляет нам военную технику. Естественно, имеет место обмен военными специалистами между Сирией и Ираном, однако этот обмен осуществлялся всегда. Конечно, подобное двустороннее сотрудничество активизируется в условиях войны. Да, помощь Тегерана была основным элементом, который способствует стойкости Сирии в этой непростой и варварской войне.

Вопрос: В рамках нашего разговора о региональных факторах и региональных игроках вы недавно говорили о координации с Каиром в области безопасности и борьбы с терроризмом, о том, что две страны находятся на одной стороне баррикады борьбы с терроризмом. Каковы сегодня ваши отношения с Каиром, где встречаются некоторые оппозиционные структуры? Это прямые контакты или через российское посредничество, особенно учитывая стратегических характер российско-египетских отношений? Президент Сиси сегодня желанный гость в Москве.

Башар Асад: Отношения между Сирией и Египтом не прерывались даже в прошлые годы, даже когда президентом Египта был Мухаммед Мурси, который принадлежит к террористической организации “Братья-мусульмане“. Несмотря на это, различные египетские ведомства настаивали на сохранении отношений хотя бы в минимальном объеме. Во-первых, это объясняется тем, что египтяне осознают, что происходит в Сирии. Во-вторых, тем, что битва, которую мы сейчас ведем, — это битва против общего врага. Естественно, сейчас это стало очевидным для всех, ведь терроризм распространился в Ливии, Египте, Йемене, Сирии, Ираке, в некоторых других государствах, в том числе исламских, таких как Афганистан, Пакистан и др. Поэтому сейчас я могу сказать, что у нас с Египтом есть общее видение. Однако в настоящее время отношения — только на уровне органов безопасности. Политические отношения отсутствуют: например, нет никаких контактов между министерствами иностранных дел двух стран. Осуществляется сотрудничество только на уровне органов безопасности. При этом мы учитываем, что и на Каир, и на Дамаск может оказываться давление, чтобы между нами не было крепких связей. Конечно, эти контакты не проходят через Москву, как вы предположили. Отношения не прекращались, однако сегодня мы с удовлетворением наблюдаем за улучшением отношений между Россией и Египтом. В то же время Дамаск и Москву связывают исторические, крепкие и хорошие отношения. Естественно, что Россия будет довольна любым поступательным развитием сирийско-египетских отношений.

Вопрос: Господин президент, позвольте вернуться к теме борьбы с терроризмом. Как вы относитесь к идее создания зоны, свободной от террористов ИГИЛ на севере страны, на границе с Турцией? И в этом контексте как вы можете прокомментировать косвенное взаимодействие Запада с такими террористическими организациями, как “Джебхат Ан-Нусра“, другими радикальными группировками? И с кем вы готовы идти на сотрудничество готовы вместе бороться против террористов ИГИЛ?

Башар Асад: Если мы говорим, что на границе с Турцией не будет террористов, то это значит, что в других районах они останутся. Подобная риторика для нас неприемлема. Терроризм должен быть уничтожен везде. Более трёх десятилетий мы призываем к созданию международного альянса для борьбы с терроризмом.

Что касается сотрудничества Запада с “Джабхат Ан-Нусрой“, то это — достоверный факт. Мы все знаем, что “Джабхат Ан-Нусру“ и ИГИЛ оружием, деньгами и добровольцами снабжает Турция, у которой тесные отношения с Западом. Р. Эрдоган и А. Давутоглу и шага не ступят без согласования, в первую очередь, с США, а также с другими западными странами. Ростом своей мощи в регионе и “Джабхат Ан-Нусра“, и ИГИЛ обязаны покровительству западников, которые воспринимают терроризм как козырную карту, которую можно периодически вытаскивать из рукава и использовать.

Сегодня они хотят использовать “Джабхат Ан-Нусру“ против ИГИЛ, может быть, из-за того, что ИГИЛ в какой-то мере вышел из-под их контроля. Однако это не значит, что они хотят уничтожить ИГИЛ. Если бы хотели, то могли бы это сделать. Для нас ИГИЛ, “Джабхат Ан-Нусра“ и другие подобные им вооруженные группировки, убивающие мирное население, являются экстремистами.

С кем вести диалог? Это — очень важный вопрос. С самого начала мы говорили, что мы готовы вести любой диалог, если он может привести к снижению террористической угрозы и, как следствие, к укреплению стабильности. Естественно, это касается политических сил. Мы также вели диалог с некоторыми вооружёнными группировками и заключали с ними договоренности, в соответствии с которыми в проблемные районы приходил мир. В других местах боевики вливались в ряды сирийской армии. Они воюют наравне с другими и отдают свои жизни за Родину. То есть мы ведем диалог со всеми, кроме тех, кого я упомянул — ИГИЛ, “Джабхат Ан-Нусры“ и им подобных. По одной простой причине — эти организации основаны на идеологии террора. Это не просто организации, выступившие против государства, как некоторые другие. Нет. Они питаются идеями терроризма. Поэтому диалог с ними не может привести ни к какому реальному результату. С ними необходимо бороться, вести войну на уничтожение. Никакого диалога с ними быть не может.

Вопрос: Если говорить о региональных партнерах, с кем вы готовы сотрудничать в борьбе против террористов?

Башар Асад: Конечно же, мы сотрудничаем с дружественными странами, прежде всего, с Россией, Ираном. С Ираком, который, как и мы, борется с терроризмом. Что касается остальных государств, то мы открыты к сотрудничеству с любым из них при наличии серьёзного желания бороться с терроризмом. Мы этого не видим в случае с так называемой антитеррористической и антиигиловской коалицией, ведомой США.

Реальность такова, что, несмотря на то, что эта коалиция начала свою операцию, ИГИЛ продолжает экспансию. У них ничего не получается. Эта коалиция никак не влияет на ситуацию “на земле“. В то же время такие страны как Турция, Катар, Саудовская Аравия, а также Франция, США и другие западные государства, покровительствующие террористам, не могут сами вести борьбу с терроризмом. Нельзя одновременно быть против террористов и вместе с ними. Однако если эти страны примут решение изменить свою политику — ведь терроризм как скорпион: если положить его в карман, он обязательно тебя укусит — мы не станем возражать против сотрудничества с ними при условии, что это будет реальная, а не иллюзорная антитеррористическая коалиция.

Вопрос: В каком состоянии сейчас находится сирийская армия? Вооружённые силы страны воюют более 4 лет, они обескровлены войной или стали сильнее в результате боевых действий? Есть ли резерв, чтобы увеличить активность? И ещё один очень важный вопрос: вы сказали, что бывшие ваши противники и противники сирийской армии перешли на вашу сторону и воюют сейчас в рядах правительственных сил. Насколько их много и насколько они помогают в борьбе против радикальных группировок?

Башар Асад: Конечно, война — это плохо. Любая война разрушительна, любая война ослабляет общество и армию, какой бы богатой и сильной ни была страна. Однако это не является мерилом, потому что всегда имеются положительные стороны. Война должна сплотить общество перед лицом врага, а армия становится самым важным символом для любого общества, когда страна подвергается агрессии. Общество заботится об армии, обеспечивает её всей необходимой поддержкой, в том числе человеческими ресурсами, такими как добровольцы и призывники, чтобы они защищали Родину.

В то же время война даёт любым вооружённым силам большой опыт проведения военных операций. Иными словами, всегда есть как положительные, так и отрицательные моменты.

Нельзя ставить вопрос в таком ключе — ослабла армия или стала сильнее. Народная поддержка обеспечивает армию добровольцами. Отвечая на ваш вопрос, есть ли резерв, скажу: конечно, если бы у армии не было резерва, было бы невозможно выстоять на протяжении четырёх с половиной лет в крайне непростой войне, особенно когда наш сегодняшний враг имеет неограниченные человеческие ресурсы.

В Сирии воюют боевики-террористы более чем из 80-90 стран мира, то есть враг пользуется многомилионной поддержкой в разных странах, которые отправляют сюда людей сражаться на стороне террористов. Что касается армии, то наши резервы — в первую очередь исключительно сирийские. Поэтому да, конечно, резервы имеются. И это позволяет нам защищать страну дальше. Также у нас имеется упорство — ведь резервы не ограничиваются человеческими ресурсами, это еще и воля. А сегодня наша воля сражаться и защищать свою страну от террористов сильнее, чем раньше. Именно такая ситуация привела к тому, что некоторые боевики, вначале по разным причинам воевавшие против государства, поняли, что ошибались, и решили присоединиться к государству. Сейчас они воюют вместе с армией: некоторые вошли в состав вооруженных сил, другие остались при оружии и действуют совместно с ВС САР в разных точках Сирии.

(Продолжение следует)

Источник: "Эхо Москвы"