x
channel 9
Автор: Лина Городецкая Фото: 9 Канал

Над Бабьим Яром памятники есть… И память

Двадцать девятое сентября — в сердце каждого киевского еврея, где бы он ни жил сегодня. Остался ли в городе детства, репатриировался в Израиль, эмигрировал в другие страны.

Что еще можно добавить? Этот день болит, наверное, на генетическом уровне. Если так бывает. От бабушки к дочери, далее к внукам. Иначе как сохранить память…


"Над Бабьим Яром памятников нет.
Крутой обрыв, как грубое надгробье.
Мне страшно, мне сегодня столько лет
Как самому еврейскому народу…"

Е. Евтушенко

Было время, когда над Бабьим Яром не стояли памятники.
Девятнадцатого сентября 1961 года, за десять дней до двадцатилетия массовых расстрелов еврейского населения в Киеве, стихотворение Евгения Евтушенко было опубликовано в "Литературной газете". Его публикация стоила места работы главному редактору "Литературки" Валерию Косолапову.

Редактор знал об этом заранее, четко понимал, на что идет. Перед тем, как дать добро на публикацию, Валерий Алексеевич позвонил к жене и спросил, готова ли она к тому, что его уволят. Боевая медсестра-фронтовичка, она была готова.

Вспомнилось мне это стихотворение, потому что слышала его каждый год, когда совсем девчонкой 29 сентября приезжала в Бабий Яр. Помпезный памятник только появился тогда, но люди собирались и ранее, до его появления.

Кстати, еще в 1965 году был объявлен закрытый конкурс на лучший памятник жертвам Бабьего Яра. Лучшими были признаны проекты киевских архитекторов Иосифа Каракиса и Авраама Милецкого. Однако представленные проекты "не вписались" в нужную концепцию советского реализма, и конкурс был закрыт.

О тех несозданных памятниках однажды рассказала заведующая отделом "Бабий Яр" Музея истории Киева Татьяна Евстафьева:

— Проект Иосифа Каракиса представлял собой семь символических оврагов Бабьего Яра. Между ними перекинуты мостки (сохранившаяся часть Бабьего Яра превращается в заповедное место, куда не должна ступать нога человека), дно яра покрыто красными цветами (маками) и камнями — как напоминание о пролитом здесь море крови советских граждан. Центральную часть памятника-мемориала он предлагал в трех вариантах. Статуя скорби о погибших, в которую незаживающими ранами врезаны изображения героизма, страданий и гибели — это первый вариант.

Второй — бетонный памятник, стена, пробитая силуэтом человека, вдоль правой стороны пандуса на бетонной подпорной стене размещены мозаичные панно из естественных гранитов на тему Бабьего Яра.

Третий — группа окаменевших человеческих тел в виде расколотого дерева с двухъярусным мемориалом внутри, где главенствующая роль была предоставлена фрескам Зиновия Толкачева. С левой стороны от входа за оврагом — мемориальный музей, частично врытый в землю.

Проект, предложенный Авраамом Милецким, у которого в Бабьем Яру погибли мать и бабушка, предполагал создание целого комплекса, который должен был начинаться гранитным блоком с надписью "Бабий Яр" на нескольких языках и заканчиваться подпорной стеной с семью художественно оформленными оврагами-кручами. В одном из них лежал гриф скрипки, в другом — мячик, в третьем — разбитая коляска, зонтик и т. д.

Обсуждение работ было бурным. Одни напирали на то, что в Бабьем Яру погибли военнопленные, поэтому их надо изобразить. Другие вообще считали, что семь круч в проектах Милецкого и Каракиса — это иудейская менора, которая стала гербом Израиля. Большинство официальных лиц склонялись к тому, что еврейскую тему, а вместе с ней и гибель гражданского населения, с мемориала надо убрать. Книгу отзывов, в которой рядом с записями в поддержку проектов появились антисемитские высказывания, изъяли, а конкурс аннулировали.

* * *

Сегодня там парк. Тишина. Зелень и цветы. Даже страшно становится от этой красоты…


Сегодня над Бабьим Яром памятники есть. И не один… Семь лет назад, вернувшись в Киев через восемнадцать лет разлуки, я поехала в Бабий Яр с дочерью, уже родившейся в Израиле. Чтобы и она знала, где лежит единственный брат ее бабушки, двадцатилетний Борис, оставшийся в киевском ополчении.


Где были расстреляны все родные моих родителей, оставшиеся по разным причинам в Киеве, и среди них закадычная подружка моей мамы, ее двоюродная сестричка, четырнадцатилетняя Любочка Бомштейн с родителями, старшей сестрой Верой и ее маленьким сыном. Их мама ни за что не соглашалась на эвакуацию…


Сестры Вера и Люба на фото слева. Наверху — Люба в клетчатом платьице. Внизу — Вера.

Да. Памятники есть. Вот они. Памятник, установленный в 1976 году


Памятник расстрелянным евреям "Менора". Установлен 29 сентября 1991 года, в 50-летнюю годовщину первого массового расстрела евреев. От бывшей конторы еврейского кладбища к памятнику проложена "Дорога скорби".


Крест в память о расстреле в ноябре 1941 года двух киевских православных священников. Установлен в 2000 году на месте, где 6 ноября 1941 года были расстреляны архимандрит Александр и протоиерей Павел, призывавшие население сопротивляться нацистам.


Наиболее трогательный — памятник уничтоженным еврейским детям, не доигравшим в свои игрушки. Он открыт 30 сентября 2001 года.


Камень на месте предполагавшегося еврейского общинного центра. Заложен 29 сентября 2001 года, в 60-летнюю годовщину начала массового расстрела киевских евреев. Общинный центр, насколько мне известно, не был построен.


Памятники есть. Но в первую очередь должна быть память… И хорошо, и правильно было прийти в Бабий Яр с девочкой, уроженкой Израиля, саброй во всех отношениях, и увидеть ее глаза.


Чтобы помнили. Потому что забыть нельзя…

authorАвтор: Лина Городецкая

израильская журналистка
comments powered by HyperComments