x
channel 9
Автор: Аркадий Мазин Фото: 9 Канал

От судьбы не уйдешь

Последние три десятка лет Израиль большую часть времени находился под властью правых. Чисто левыми были только правительства Рабина (1992-1996) и Барака (1999-2001). Если хотите, можно добавить сюда правительство Ольмерта (2006-2009). Вместе это не дотягивает и до 10 лет – то есть столько, сколько длится нынешняя бесконечная каденция Нетаниягу.

Левое правительство всегда приходило к власти с обещанием перемен как во внешней, так и во внутренней политике и действительно начинало их осуществлять. Можно считать, что эти попытки приносили больше вреда, чем пользы (я готов это оспорить, но доказательство не уместится на полях), но нельзя отрицать их наличие. У левых есть идея. И пусть ее позиции пошатнулись, но у нее есть важное преимущество: эту идею разделяет весь мир. И – все еще – добрая половина еврейского населения Израиля. Представьте себе: левые уже почти 10 лет не у власти, а левая идея все еще остается самой популярной. Впрочем, это несложно: другой просто нет.

За все это время правые не смогли предложить реальную альтернативу. Им не из чего строить, поэтому они занимаются разрушением. Натравливают народ на и без того затравленных левых. Суют палки в колеса переговорного процесса. Как дети со спичками, играют с расизмом и национализмом.

За эти без малого 10 лет мирные переговоры практически не велись. И не надо винить палестинцев – раньше ведь как-то умудрялись сразу садиться и общаться. Со времен долгих и серьезных переговоров правительства Аббаса с правительством Ольмерта власть сменилась только на нашей стороне, значит и проблема в нас. При Ольмерте (как и при Бараке) переговоры начались через несколько месяцев после формирования правительства и продолжались практически до досрочных выборов. За это время Ольмерт и Аббас встречались лично 36 раз – это не считая постоянной дипломатической активности на более низком уровне. Обсуждались конкретные предложения, решались проблемы, чертились карты.

Правые политики не готовы садиться и договариваться с палестинцами о разделе имущества не потому, что считают положительный исход такого разговора невозможным. Это — сказочки для электората. Будь дело только в этом, переговоры бы шли. Ведь переговоры – это по определению всего лишь слова, сами по себе они ничем не грозят. Это возможность понять позицию оппонента, находить, предлагать и обсуждать творческие решения, испробовать все, пока не станет ясно, возможно согласие или нет. Это игра в шахматы с партнером, а не с самим собой.

Кое-кто из правых – к примеру, Беннет – вообще не желает договариваться. Как и палестинские радикалы, они надеются, что когда-нибудь ситуация изменится таким образом, что весь этот многострадальный клочок земли достанется им. Другие же не без оснований считают, что серьезные переговоры потребуют коренной перекройки политической карты: союз умеренных правых с крайне правыми распадется, и придется прибиваться к центру, где доминирование правых может быть поставлено под вопрос. Правая идеология и правые политики находятся в состоянии цугцванга, когда единственная возможная тактика – не делать ничего и надеяться непонятно на что: на нового президента США, на приход к власти в Европе крайне правых (когда-то праотцы нынешнего “Ликуда” искали взаимопонимания с Гитлером – вот вам повторение в виде фарса).

Однако народ не может бесконечно жить без надежды, без стабильности, на негативе и отрицании, под разрывами ракет и ударами ножей. В любой постановке этой классической пьесы режим, культивирующий страх и ненависть как замену поступательному движению, долго не протягивает. Именно поэтому в Израиле нелюбовь к левым (к ним причисляет себя сейчас менее 10% населения) сочетается с фактически безальтернативным положением левой идеи двух государств, которую просто-напросто взяли на вооружение более популярные ныне “центристы”. Левый лагерь умер, но дело его живет, да еще как!

Правые понимают, что отсутствие альтернативы левой идее ослабляет их позиции, поэтому периодически предпринимаются попытки эту альтернативу предложить. Эти уродливые создания напоминают первого кадавра профессора Выбегалло – нелепого, никчемного, страдавшего сразу всеми болезнями и вскоре околевшего. Это издевательство над логикой, здравым смыслом и бритвой Оккама. Их основная проблема состоит в том, что они игнорируют самый очевидный и пользующийся всеобщей поддержкой вариант, заранее объявляя его невозможным. Однако веских доказательств недостижимости урегулирования по формуле двух государств нет и не будет без серьезных переговоров. Вот почему на эту удочку не клюет даже Трамп. Вот почему Нетаниягу даже не приходит в голову такое предлагать. В отличие от авторов таких прожектов, наш премьер – не идиот и не хочет казаться таковым в глазах мировых лидеров.

План аннексии грубо пренебрегает международным правом, поскольку аннексия, да еще в результате войны – это табу. Наша аннексия Голанских высот и Восточного Иерусалима до сих пор не признана ни одним государством мира. Кроме того, эта идея предполагает полное лишение палестинцев субъектности. Часть их предлагается “забрать” в Израиль, часть “отдать” Иордании, разрубая семейные, дружеские, профессиональные и торговые связи. Такое отношение к палестинцам как к мешку с картошкой, который и бросить жалко, и нести тяжело, и съесть весь не представляется возможным, но можно попробовать разделить надвое или продать, очень характерно для Израиля. Многие здесь не вполне понимают, что судьбу народа нельзя решать без его участия.

Если палестинцами будут помыкать без их согласия, если их лишат всеобщей для них на данный момент мечты о государственной независимости, начнется такое, что Вторая интифада покажется нам детским лепетом. Чтобы понимать это, надо хотя бы немного интересоваться палестинским обществом, его историей, структурой, господствующими в нем идеологиями и настроениями. Казалось бы, это необходимый минимум для любого, кто желает предлагать пути решения конфликта – ан нет.

Тем не менее, идея частичной аннексии “территорий” выгодно отличается от идеи трансфера. Она менее аморальна и более осуществима, поскольку не предполагает перемещение гигантских масс людей без их согласия. Нет никаких беженцев, палестинцы становятся гражданами либо Израиля, либо Иордании – в любом случае, с заметным скачком в уровне жизни. Израилю достается лишь часть территорий (кстати, это важное отступление от принципа “Израиля от моря до Иордана”). Но в этой же уступке кроется, как мне кажется, еще один врожденный недостаток плана аннексии. Ведь если мы отказываемся от части территории, то чем это принципиально отличается от идеи двух государств? Тем, что нам удастся грабануть чуть больше землицы (именно чуть – никто не позволит нам забрать половину Западного берега, заперев большинство палестинцев в тесном гетто)? Тем, что “неразумных палестинцев” будут контролировать иорданцы? Но если предполагается, что палестинцы продолжат вооруженное сопротивление (а иначе чем хуже разделение на два государства?), то смогут и, главное, захотят ли иорданцы с этим возиться? Нужна ли им такая нестабильность в их стране? Не убоятся ли они повторить судьбу Ливана, заплатившего гигантскую цену за вылазки антиизраильских террористов со своей территории? Вообще-то, в 1994 году Иордания уже дала вполне четкий ответ на эти вопросы, отказавшись от претензий на Западный берег. Никаких признаков того, что эта позиция может измениться, нет.

Вот почему план аннексии – лишь еще один симулякр, рожденный правым лагерем в тщетной попытке предъявить альтернативу идее двух государств. От легкого тычка здравым смыслом эта идея в безумной ее части рассыпается в прах, а в разумной вплотную смыкается с левой. Я бы сформулировал это так: она вызывает множество вопросов, главный из которых – когда правые наконец перестанут страдать фигней?

Источник: "РеЛевант"

Автор: Аркадий Мазин

comments powered by HyperComments