x
channel 9
Автор: Алла Борисова Фото: 9 Канал

Танец на краю

Когда израильское кино ругают и обвиняют в излишней критике израильской действительности, я ничего не могу с собой поделать – тут же вспоминаю Россию.

Ну, это же какой-то морок – вечные обвинения в адрес художников, которые не то и не так видят, пишут, снимают. Не могу не упомянуть о министре культуры, нашей славной Мири Регев, которая идет верной дорогой советской Фурцевой или, что ближе, Натальи Поклонской, и на этот раз обрушивается на картину, которую не видела, но осудить не забыла. Электорат прежде всего…

Речь идет о фильме “Фокстрот” режиссера Шмуэля Маоза, фильме, который стал одним из самых сильных на 74-м кинофестивале в Венеции. Это второй фильм режиссера. За свой дебют — “Ливан” — Маоз в 2009 году получил “Золотого льва”.

“Фокстрот” также номинирован на главный приз израильской киноакадемии “Офир”. Мири Регев уже усмотрела в нем клевету на ЦАХАЛ и предложила авторам платить за это из своего кармана. В ответ на что исполнитель одной из главных ролей Лиор Ашкенази в эфире 2 телеканала заявил, что, “если бы Регев читала Чехова, она, вероятно, знала бы, что такое метафора и аллегория”. Перепалка продолжилась…, напомнив известное признание министра. Чехова она, действительно не читала, а этот фильм – не смотрела.

Собственно, к самому фильму, который кстати финансировался из самых разных источников, но и из Нового израильского фонда тоже, это все не имеет никакого отношения. Трагическая история, рассказанная в нем, роковое ее предопределение, когда никто не виноват, но все виновны – могла произойти где угодно. Да, Израиль, к сожалению, то место, где такие истории – наша повседневная реальность, и это не может изменить даже Мири Регев своими заклинаниями.

Так случилось, что я посмотрела этот фильм вслед за российским фильмом “Нелюбовь” Андрея Звягинцева, где холод – главное ощущение, где никому не сочувствуешь и никого не жалеешь.

Так вот в картине “Фокстрот” — очень много любви. Любящие родители узнают о гибели сына-солдата. Но это только начало, а впереди еще много странного и удивительного…

Во второй части фильма мы оказываемся на некоем заброшенном блокпосту, где в ленивом бездействии, но в вечной готовности к встрече с террористами эти солдаты проводят свои дни. Несколько мазков – и весь ужас противостояния тель-авивских ребят и пересекающих блок-пост арабов предстает во всей красе. И приводит к очередной трагедии, бессмысленной и разрушительной. Где жертвы — по обе стороны бесконечного противостояния. Но и это не финал.

Сам Маоз говорит в интервью, что блокпост — это скорее аллегоричный, чем реальный, способ изучения пораженного конфликтом Израиля “и искаженных представлений, которые выходят из страшной травмы.” А травмированы все поколения, представителей которых мы видим в фильме – пережившая концлагерь бабушка солдата, буднично повторяющая сыну ”Твой сын убит”, родители, отправляющие сына на службу стране, где военная бюрократия усугубляет трагедию. И сами ребята, не понимающие, что они делают на богом забытом блокпосту, в бараке с допотопной техникой, где без пропуска проходит только исконный житель страны – верблюд.

Безумно жалко всех героев, танцующих этот выверенный кем-то роковой танец, из ритма которого им не вырваться… В этой ситуации все неправильно, все безнадежно запутанно. Но здесь правдив каждый кадр. Ритм самого фильма безукоризненный, напряжение нарастает, и от судьбы не уйти, как в самой настоящей древнегреческой трагедии.

Но в конце фильма герои смеются. Они смеются и танцуют, и мне вспомнился Леонард Коэн с его “ Dancе me to the end of love”. Потому что это жизнь, и трагедия – часть ее. Да, иногда бессмысленная. Чаще всего – бессмысленная. Но героям предстоит ее пережить и попытаться осмыслить, другого пути нет.

Источник: "РеЛевант"

Автор: Алла Борисова

журналист
comments powered by HyperComments