Ребекка Семеновна, или тетя Рива, как ее называли все, включая собственную дочь, аккуратно закрыла крышку фортепьяно. Опасливо огляделась вокруг, удостоверившись в том, что никто за ней не наблюдает.

Из живых в комнате находилась только старая желтая такса, которая мирно храпела, развалившись на дорогом пушистом ковре. С кряхтением и стонами тетя Рива спустила свое маленькое, но грузное больное тело с невысокой стремянки. Еще раз оглядевшись вокруг, ловко сложила лесенку и спрятала в дальний угол. Теперь никто не догадается о том, что в корпусе фортепьяно, служившего в квартире исключительно в сберегательных целях, спрятана толстая пачка государственных облигаций и лотерейных билетов.

Тетя Рива была женщиной обеспеченной, если не сказать богатой. Свое состояние она сделала на манипуляциях, которые за границей считались бизнесом, но в Советском Союзе назывались строго – "спекуляция". Со всеми вытекающими отсюда арестами, допросами и, не дай Бог, конфискациями… Об этом тетя Рива даже думать боялась. Поэтому конвертировала денежки в золото, бриллианты, велюровые диваны, туркменские ковры, государственные облигации и лотерейные билеты.

Наличие тайника держалось в строгом секрете, и никто, за исключением старой желтой таксы, не догадывался о его существовании. Хотя и на таксу надежды было мало… Никому доверять нельзя, это тетя Рива знала давно. Поэтому ежедневно заставляла она свое опухшее, скрученное артритом, изувеченное диабетом тело взбираться на стремянку, чтобы проверить сохранность своего богатства.

Да, головной боли у тети Ривы было предостаточно. Но все же не облигации и не велюровый диван составляли главную причину ее бессонных ночей. Дочка. Зиночка.

Объективности ради, Зиночка была девушкой замечательной. Маленькая, стройная, гибкая – она была полной противоположностью своей тяжелой и коренастой матери. С бриллиантами в ушах и золотом во рту Зиночка, безусловно, будоражила воображение женихов. И их было множество.

К двадцати четырем годам Зиночка успела побывать в невестах у лучших представителей местного общества. Конечно, в таком важном вопросе, как замужество, тетя Рива не могла положиться на наивную и доверчивую Зиночку. Поэтому она железной рукой руководила процессом избрания счастливца.

Первым делом был отправлен в отставку бойкий паренек, писатель, вращавшийся в лучших богемных кругах и слывший подающим большие надежды. Тетя Рива его кандидатуру даже рассматривать отказалась, аргументировав это тем, что "у него руки потеют". Не знала тогда тетя Рива, что паренек этот скоро забросит богемную тусовку, отрастит живот и усы и станет вполне приличным средней руки капиталистом.

Также был отвергнут невысокий, смуглый, молчаливый работник кондитерской фабрики. Причем поначалу тетя Рива проявила было благосклонность, но затем категорически отказалась от доброго расположения, сообщив: "Он же разведен!". Бедная тетя Рива, она проглядела то, что спустя всего лишь несколько лет молчаливый работник кондитерской фабрики приберет ее к своим рукам и станет крепким, солидным гражданином.

Пока тетя Рива ворочала судьбами ухажеров, скромная Зиночка вдруг проявила невиданную дерзость: она влюбилась! Причем заботливая мать, которая так усердно следила за нею, обидно пропустила это событие. Не насторожило ее и то, что Зиночка потеряла интерес к своей судьбе, на разговоры о будущем замужестве реагировала вяло и предпочитала скучать у окна вместо того, чтобы планировать взрослую жизнь.

Тетя Рива заметила неладное только тогда, когда Зиночка, прежде стройная и миниатюрная, начала стремительно набирать вес и стала некстати засыпать прямо во время жарких обсуждений выгодных партий. "Он" оказался бедным студентом, ничем не интересным, кроме носатой физиономии, и ничем не выдающимся, кроме откровенно пустого кармана. "Никогда!" - объявила тетя Рива, закрыв, таким образом, тему.

Бедная Зиночка совсем впала в уныние. На все уговоры о смягчении вердикта мать отвечала категорическим отказом, и даже вид явно растущего живота не мог смягчить ее принципиальной позиции. Тетя Рива активно подыскивала жениха, который возьмет дочку "с довеском". Теперь уже рассматривались кандидатуры и потных, и толстых, и разведенных. Груз забот давил на бедную женщину все сильнее и сильнее.

В то утро тетя Рива, как всегда, с трудом водрузила свое грузное тело на стремянку. Вскарабкалась, тяжело дыша, с кряхтением подняла крышку черного фортепьяно. И не поверила своим глазам.

Тайник был пуст. То есть почти пуст. На дне его белела маленькая мятая бумажка. Тетя Рива подняла ее и прочитала написанное ровным, крупным, старательным почерком: "Я ушла".

Сдавленный вопль исторгся из ее измученной груди. Испугавшись своего крика, она по привычке огляделась по сторонам. Но ее никто не услышал. Лишь старая желтая такса подняла голову, внимательно взглянула на хозяйку и, не обнаружив ничего интересного, снова погрузила морду в пушистый туркменский ковер.